Песнь о наместнике Лита. Тревожное время (СИ)

- Далеко не всегда, заметьте. Помогите снять колет.

- Сейчас. Наш соберано потерял всю семью, его предала невеста, и он глубоко несчастен в душе, только старается не подавать виду, - прошептал мальчик. - Не рассказывайте только ему, что я вам передал, а то вдруг велит выпороть...

- Не скажу, - твердо пообещал Ричард, задумчиво глядя, как Пио вешает его колет на спинку другого стула, потому что первый занимало кэналлийское нетронутое платье. - Слово Повелителя Скал.

А с эром Рокэ они еще мило побеседуют, и, видимо не единожды. Вот только сам эр протрезвеет от своей дурной саккоты и у Ричарда рука пройдет, и тогда витающий где-то в Олларии дух Рамиро-Предателя схватится за голову, много о чем пожалев.

Глава 21. Беседа об истинной чести

Осознание неправильности проведенной беседы с эром Рокэ нахлынуло на Ричарда ледяным потоком. Это не страх, но злая, больно кусающая за душу тревога, позволяющая понять, что ошибку он все-таки допустил, и немалую, и пока лежал в постели, приходя в себя и отдыхая после всех пережитых треволнений, сумел это понять. Дипломат из раненого Ричарда Окделла плохонький, а из раненого и пьяного - еще хуже. События того дня пришлось выцарапывать из тумана памяти тяжело и больно, однако в конце концов юноша одержал победу над своей нерадивой головой.

Что являлось ошибкой? Слова? Пинок? Знакомство с Пио?

Впрочем, мальчик не причем, не его же вина, что дурному герцогу Окделлу что-то стукнуло в голову, и он решил обзавестись другом. Ему не помешает кэналлийский приятель, а пока нужно идти и пытаться договориться с Алвой по-человечески, а не так, как он это делал, иначе все пойдет прахом: их отношения, Излом, Надор, да и сама жизнь - Ричард прекрасно понимал это, топя свою гордость в омуте реальности. Можно, конечно, натворить сгоряча множество глупостей и погибнуть, как отец, будучи заколотым или застреленным каким-то доброхотом, желающим помочь не угодить в Занху, а можно выбирать верный путь.

Так просто думать и представлять хорошее, светлое и безоблачное будущее для Повелителя Скал, и забывать о том, что выбрать по-настоящему верную дорогу ничего не стоит. Но это как болото. Нужно стучать палкой по каждой кочке, по каждой узкой тропке впереди, какую увидишь, проверяя их, чтобы не провалиться по щиколотку в затягивающую мутную болотную воду. И, немного поразмыслив, будучи уже трезвым, сытым, и с почти зажившей, благодаря стараниям лекаря рукой, Ричард решил, что должен поговорить с Рокэ Алвой еще раз. Чтобы сгладить все неровности в их общении и обсудить сложные вопросы.

По этой причине на третий день пришлось дать пощечину своей лени, выкарабкаться из уютной теплой кровати и, кое-как одеться в штаны с рубашкой кэналлийского пошива. Сапоги оказались на удивление удобными, а колет юноша оставил висеть на спинке стула, поскольку ходить в нем по дому - лишнее. Пио и Пако больше не приходили - ни порознь, ни тем более вместе, только какая-то миловидная смуглая кэналлийка примерно его возраста приносила еду в комнату и уносила грязную посуду.

Шагая по коридорам, в надежде найти Алву, Ричард вспоминал, что говорил ему врач относительно раны на руке - что прижигать ее ни в коем случае нельзя, и что жертва крысы совершила большую ошибку. Теперь он будет знать, что раны обязательно промывать и перевязывать, даже если, кажется, что они несерьезные, ведь не зря же подробно расспросил об этом лекаря.

Рокэ Алва обнаружился в кабинете - он откинулся в свое любимое кресло, окруженный несколькими пустыми бутылками темного стекла, и крепко спал.

- Это же надо так напиться... - пробормотал юный Окделл то ли с укоризной, то ли с восхищением. - Ладно, зайду завтра...

На следующий день, находясь все в том же благочестивом состоянии и настроении, а также имея вполне хорошие намерения, юноша нашел эра в той же комнате, но бодрого и очень занятого срочными подписями каких-то многочисленных бумаг. Судя по тому, как он поспешил отложить перо и вопросительно посмотреть на визитера, Ричард сделал вывод, что не очень срочными. Ну да ладно.

- Здравствуйте, эр Рокэ.

- Здравствуйте. Присаживайтесь.

- Благодарю, - ответил юноша и с наслаждением сел на стул напротив Рокэ. - Я хотел объяснить вам кое-что насчет нашего последнего разговора.

- Любопытно, - Алва приподнял голову и остро взглянул на оруженосца, - и что же?

- Наверное, в ходе него вы сочли меня неблагодарной свиньей, диким мальчишкой, пинающим своего благодетеля, и все такое, - Ричард немного поразмыслил, - но я попытаюсь вас разубедить.

- Мне интересны ваши суждения, хоть вы и немного ошибаетесь, - Рокэ отчего-то помедлил, - но говорите.

- Дело в том, - поняв, что сегодня слово ему все-таки дали, Ричард оживился, чувствуя себя непринужденно, - что мы с вами оба были неправы, и мне бы хотелось в дальнейшем избегать таких неприятных ситуаций. В тот день вы разговаривали с оруженосцем, с зависимым от вас человеком, для которого вы старались, но я надеялся говорить с равным мне по титулу человеком, который, возможно, со временем, станет моим другом. При этом я вовсе не настаиваю на дружбе, если она не входит в ваши жизненные принципы, но, как я сказал прежде, нам не стоит вести себя необдуманно. То есть мне - орать на вас и злиться за смерть отца, а вам - разговаривать со мной свысока, как с человеком второго сорта. Я стараюсь относиться спокойно к разумным замечаниям и справедливым поучениям относительно себя, но поймите и вы, что от вашего поведения зависит моя реакция.

На лице Рокэ промелькнуло что-то непонятное, он прерывисто вздохнул, убрал перо в чернильницу, и снова взглянул на юношу. Тот молчал, пытливо глядя в ответ, и эта пауза неприлично затягивалась, пока маршал не заговорил.

- Признаться, юноша, я ожидал увидеть вас иным, но вы, еще, не будучи моим оруженосцем, поразили меня собственными суждениями, придя в мой особняк.

Опять юноша. Ему известны другие обращения? Но об этом пока молчок. Тихо, эр Окделл, об этом можно поговорить чуть позже.

- Понимаю, - кивнул Ричард, - вы ожидали видеть яростно желающего мести глуповатого мальчишку, чью юную голову набили ненужными сведениями о Великой Талигойе, Раканах, мести за убитого отца, и не вложили туда ничего стоящего.

- Но ведь, - маршал наклонил голову, - Окделлы всегда верно служили Раканам до прихода Франциска.

- Тем Окделлам, что жили уже во времена Олларов, - без запинки ответил Ричард, - пришлось туго, и они перестроились. Сменили мнение. И так продолжалось до моего отца.

- Рад, что вы это осознаете, но каковы ваши дальнейшие действия?

- Я буду усердно притворяться тем, кем эр Штанцлер желает меня видеть. Понимаете ли, он в сговоре с моим дядей Лараком, и у каждого на меня есть свои планы, причем не самые лучшие. Отталкивать кансилльера сейчас глупо и опасно, поскольку я должен жить хотя бы до первого сына. Отдавать Надор своим дяде и кузену я не собираюсь.

- Вы посвятите меня в свои дальнейшие планы?

- Когда они станут очевидными.

Ричарду неожиданно стало очень грустно, но он и виду не подал. Нельзя показывать, что тоска сжимает горло ледяной рукой.

- Я понял вас.

- И я надеюсь, что вы поймете и в дальнейшем, - добавил Дикон. - Когда я стану вести себя, как последний тупица, кричать чушь о Талигойе и чести, напиваться, и так далее. Знайте, эр Рокэ, что я делаю все это только ради выживания и нашей с вами анонимности. Никто не должен знать об этом союзничестве. А если что-то будет касаться лично вас, к примеру, мне велят или настойчиво предложат вас убить, я сразу же приду советоваться.

- Хорошо, - Алва выпрямился. - Тогда вам придется и вести себя со мной на людях соответственно.

- Разумеется. Буду глотать обиды, как истинный Человек Чести, - Дикон горько улыбнулся.

- В свою очередь я не стану докучать вам и портить настроение, когда мы дома. Потому что союзники так не делают.