Лиловый (I) (СИ)

Они разделились на крошечные отряды по четверо, и три стража без факела неуверенно жались к четвертому счастливцу. Острон оказался идущим справа от Замиля, державшего свой факел чересчур высоко, будто надеясь, что пламя с такой высоты прогонит туман как можно дальше. Слева от Замиля шел страж-маарри, из-под головного платка которого виднелись только черные глаза, -- Острон знал, что его зовут Джалал, но никогда раньше особо не разговаривал с ним, -- а чуть позади, едва не наступая Замилю на пятки, шел китаб по имени Басир. Басир был почти на голову ниже Острона и на полголовы -- Замиля, поэтому он неловко выглядывал из-за их плеч, иногда приподнимаясь на цыпочки. Их четверка оказалась самой последней.

-- И что мы здесь забыли... -- еле слышно пробормотал Замиль. -- Никогда не понимал вообще, зачем совершать вылазки в Хафиру. Что нам, защиты стены мало?

-- Но такие вылазки помогают узнать, не затевают ли что-нибудь враги, -- так же тихо возразил ему Острон.

-- Ну, может, опытные бойцы и могут это узнать, а мы-то что? -- уныло заметил маарри с другого бока.

-- Когда-нибудь, если повезет, и мы станем опытными, -- ответил сзади китаб.

Лабиринт камней наконец растаял в тумане за их спинами. Белые плащи идущих спереди стражей казались призрачными; они все шли и шли, следом за командиром, не совсем понимая, куда держат путь, и Острон понемногу начал терять бдительность. Оставалось только шагать и смотреть в спину идущему впереди Зинату из другой четверки. Стражи начали понемногу переговариваться, кто-то даже негромко рассмеялся: все, лишь бы нарушить зловещую тишину долины.

Постепенно туман стал рассеиваться. Наконец стало видно, что солнце едва ли проделало половину своего пути по небосклону, и факелы оказались ненужными; Острон едва сдержал восклик, когда обнаружил, что впереди простирается огромная пропасть.

Усман спокойно подошел к самому краю и заглянул вниз.

-- Не подходите близко, -- велел он. -- Это Мазрим Хадда. Эта гигантская трещина тянется на несколько фарсангов, понемногу забирая к югу. Мы сейчас на ее северном конце. Это место давно знакомо стражам как точка перехода, -- Усман обернулся и окинул взглядом своих подопечных. -- Хафира, по которой мы шли до этого момента, молодая и совсем недавно, лишь несколько десятков лет назад, захватила эти земли.

-- Захватила? -- не понял кто-то из первой четверки.

-- Она распространяется по земле, как лишай, -- пояснил командир. -- В самые тяжелые годы плесень Хафиры заходила даже за стену Эль Хайрана, несмотря на то, что стена стояла. Тогда в Тейшарке бывал страшный голод, потому что рощи вокруг города становились бесплодными, и даже вода в некоторых ручьях оказывалась ядовитой. К счастью, в центре цитадели есть подземный источник, который Хафира не в силах осквернить.

Стражи стояли по-прежнему и молча смотрели на черный провал посреди каменистого плоскогорья. Острон разглядел и дальний край пропасти: на первый взгляд казалось, что там точно такая же земля, как и по эту сторону, но если долго всматриваться, можно было почувствовать что-то... неладное.

-- Издавна разведчики доходят до этого места и заглядывают в Мазрим Хадда, -- добавил Усман. -- Если неподалеку от ущелья собираются орды одержимых, тьма из него так и лезет на поверхность, это сразу ощущается.

-- А сейчас там... что?

-- Все в порядке, -- нахмурился он. -- Поблизости больших шаек нет. Но это не значит, что нам можно расслабляться. Мы пройдем вдоль пропасти на запад, туда, где оно забирает к югу. Наша задача -- внимательно смотреть на ту сторону. Если встретятся враги -- конечно, нужно их уничтожить.

Они снова пустились в путь. В большинстве стражи старались держаться подальше от опасного ущелья, но некоторые смельчаки подбирались к нему и заглядывали в него; Острон поначалу остерегался так делать, а потом, когда туда по очереди заглянули Замиль и Джилал, они с Басиром подошли к краю вдвоем и взглянули в бездну.

Серая скала обрыва уходила вниз почти по вертикали. Совершенно ровная, будто кто-то вытесал ее из камня. Скала светлела примерно на протяжении касабы, а потом вдруг уходила во мрак, кажущийся неестественным в тусклом свете высоко стоящего солнца. Острон поежился; у него закружилась голова, и он поспешил отойти назад.

Даже думать о том, что на дне, ему не хотелось; а уж о том, что станет с тем, кто туда упадет, и гадать не надо было.

В некоторых местах на обрыве Мазрим Хадда стояли совершенно сухие деревья, между которыми оказалось непросто продираться: их цепкие ветви норовили впиться в бурнус и стащить его с плеч. Острон как раз запутался в особенно густой поросли и пропустил момент, когда шедшие впереди стражи вдруг выхватили оружие, а Усман выкрикнул приказ:

-- Рассыпайтесь и бейте по ногам!

Ветви сухого дерева вцепились в полу бурнуса, закрывшую рукоять ятагана, и отцеплять их было некогда; Острон поначалу лихорадочно отдирал ткань от колючек, но первый одержимый уже с визгом летел на него, и парень, не раздумывая, схватил завернутый в тряпицу ятаган Абу, который все это время торчал у него из вещевого мешка за спиной; разворачивать меч, конечно, тоже было некогда, поэтому первый удар кривого клинка одержимого пришелся на ткань и разорвал ее, обнажив жесткие белые ножны.

Острон в этот момент сломал длинную ветку, больно оцарапав себе ладонь, и с силой ткнул ей в одержимого. Обломанный конец ветви попал тому в искаженное сумасшествием лицо; нападавший отшатнулся, и у парня появилось время на то, чтобы выхватить ятаган из ножен.

Чудесный металл яростно сверкнул в тусклом свете, меч прошипел, описывая полукруг, и безумец завалился на спину, ломая собой сухие поросли. Острон наконец выпутался из них и побежал прочь, по очереди то ножнами, то клинком прокладывая себе дорогу.

Шайка одержимых оказалась небольшой; когда он выбрался из зарослей на открытое место, где уже собрались все стражи, враг был повержен. Усман гневно сверкал единственным глазом, оглядывая свой отряд. Кто-то получил царапину или две, но в целом пострадавших не нашлось.

-- Хорошо, -- буркнул командир. -- Легко отделались. Впредь держите ухо востро... эй, Острон.

Парень вскинулся: Усман не сводил взгляда с его ятагана, грозно блестевшего в руке.

-- Подойди, -- велел он. Острон послушно подошел, на ходу убирая оружие в ножны белой кожи. -- Откуда у тебя этот меч?

-- Мне дал его Абу Кабил, -- честно пояснил он. -- Перед самым уходом.

Усман озадаченно потер щетинистый подбородок.

-- Что, просто подошел и дал? А что взамен? Не может быть, чтобы этот пройдоха ничего не взял за свою работу.

-- ...Я не знаю, -- пробормотал Острон. -- Он ничего не сказал. Просто дал мне его. Запретил разворачивать сразу же... я еще сам его не разглядел, просто пришлось пустить его в ход так неожиданно...

-- Взгляни.

Острон послушно вновь вытащил ятаган из ножен.

-- Это же тот самый, -- озадачился он. -- Несколько дней назад я заглянул к Абу поболтать, а он попросил меня проверить один меч. Вот этот.

Командир будто бы задумался, рассматривая гладкую поверхность клинка. В ней отражались серые облака и кончик хадира Острона.

-- Ну, раз Абу Кабил сам тебе дал его, -- наконец сказал Усман, -- значит, он так решил. Хотя я бы очень хотел знать, по какой причине: Абу еще ни разу в жизни не раздавал свои клинки за здорово живешь. С меня он содрал приличные деньги, и знаешь, что я тебе скажу, парень? Мой меч не столь... совершенен, как этот.

Острон смутился.

-- П-прости. Возможно, он заберет его назад, когда я вернусь.

-- Не думаю, -- буркнул Усман, поднял голову. -- Чего расслабились? Идем дальше!

***

Над Хафирой сгущалась ночь. Целый день отряд шел по выцветшим камням и пыли, вдоль Мазрим Хадда, потом Усман свернул к северу, и многие молодые стражи вздохнули с облегчением. От темной расщелины исходила неясная неведомая угроза, от которой по коже бежали мурашки.