Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

Немало дискомфорта причиняла Мимрои, если я правильно услышала имя от Гарелла, которая неустанно пилила наше пятно взглядом. Она наблюдала за бывшим старейшиной На-Ла, предателем и ненавистным мальчишкой. Однако я сидела по правую руку от него, поэтому и мне доставалась порция злобы и… не знаю, ревности? Боюсь, старейшина На-Ла вообще не следила за дискуссией, потому как её обуревали эмоции. Зря её позвали. Нам нужны разумные представители Церкви, а не обиженные фанатики пережитков и устаревших предрассудков, вроде Мимрои и старейшины Лангзама.

Чтобы не путаться и не забывать позиции каждого, я представляла служителей фигурками на доске в виде животных. Главы Lux Veritatis от Парагемы, Шагаттэ и Альели напоминали сосредоточенных рогатых зверей: рогатых, потому что именно этот символ из-за бессмертных ассоциировался с властью и могуществом. Старик из Риндожи был старым волком, который устало следил за спорами молодняка. Чобре из Харатено представал в образе пчелы, что много жужжит и иногда жалит. Толку от этого, правда, не было. Гардано из Апрогси из-за переспрашивания и несодержательных вопросов казался птицей, которая повторяет услышанные звуки, а своих не имеет. Хамбер был ежом: сворачивался клубком каждый раз, когда его трогали, и больно кололся. Ерони из Бурута был филином, хитрым и терпеливым. Он будто чего-то выжидал, сидя на ветке и глядя сверху вниз на остальных. Тавьола из Тармено напоминала ящерицу: неподвижная, когда всё идёт согласно её ожиданиям, и скользкая и изворотливая, когда план нарушался. А Мимрои была змеёй, что уже избрала жертву и теперь не спускала с неё глаз.

Я оторвалась от разглядывания служителей и посмотрела на королей. Как они собирались выйти из сложившейся трудности? Начнут оправдываться? Станут хитрить и изворачиваться? Промолчат? Самым прискорбным было то, что я даже не знала, а правдивы ли обвинения. Хотела бы встать на защиту бессмертных, да вот… Эти двое могли устроить подлость, если считали, что их не разоблачат. Вдруг они и вправду позвали Глядящего в Душу и приказали отряду напасть на особняк? Это ведь так удобно – застать врасплох стольких глав Церкви и убрать их всех разом. И артефакт никакой не нужен. Lux Veritatis ещё нескоро оправится после такого сокрушительного удара. Все увещевания о перемирии и заботе о Клепсидре могли быть лишь прикрытием истинных целей королей. Мне становилось не по себе, когда об этом думала.

- Я уже сказала, что не мы должны доказывать отсутствие придуманных вами врагов, - ощетинилась Цехтуу. - Сочинять угодные вам истории – главная черта вашего религиозного объединения. Но мы вам не Терпящая, которой нет и которая не может покарать вас за нелепые фантазии о Ней.

- Да что бы вы знали… - рявкнул какой-то служитель, но ему не дали закончить мысль.

- Напомните, как ваше имя? - спросил Цеткрохъев, обращаясь к старику из Риндожи. Так спокойно и неторопливо, словно обсуждал повседневные дела за чашкой чая в гостиной старого приятеля.

- Я избранный собратьями из ордена Риндожи, кого назначили присутствовать на переговорах и нести волю нашего…

- Я не об этом говорил. Зовут то вас как?

И тут меня впервые поразила мысль: старик был единственным, кто не представился по имени! И никого в зале это, казалось бы, даже не волновало. Я и не думала, что это странно, пока Король не привязался к этой детали, не вывел её дотошными расспросами на передний план перед всеми. До сего момента «старик из Риндожи» словно и было его настоящим именем, и всех это устраивало.

- Простите, не понимаю, о чём вы.

- А ведь Король прав: вы не представились подобающим образом, - женщина с пучком из Альели выглядела слегка обескураженной, будто сама только заметила необыкновенный факт.

- Разве? Вообще-то я представлялся полностью, - пожал плечами старик. - То, что вы не помните, не делает вам чести. Это оскорбительно, Король. Я понимаю, что мы для вас незначительные элементы, которые вы едва терпите… пылинки на ветру…

- Могу поспорить, что запомнила имена всех, кроме вашего, - перебила я служителя, пока его не понесло в защиту через обвинения. - Уверена, такая проблема возникла не у меня одной.

Мой призыв подбодрил других, и служители неуверенно закивали головами. Значит, не расслышавших имя старика оказалось куда больше.

- Назовитесь! - потребовал представитель Парагемы.

Служитель Риндожи невозмутимо молчал. Он откинулся на спинку и глядел поверх голов Спустившихся, как если бы был глух. Напряжение в зале усилилось. Правда, теперь у сидящих за столами появился новый враг, на которого и направили копья недовольства, пусть так сделали и не все присутствовавшие. Некоторые, судя по их фразам и позам, не нашли в скрытности старика ничего подозрительного. А вот несколько людей подались вперёд, глядя на служителя Риндожи с осуждением, недоверием, любопытством или недоумением.

- Знаете, почему он не отвечает? - проговорил Цеткрохъев. - Имя – не обычное слово. Его дают при рождении личности, как ярлык и опознавательную метку, через которую осуществляется связь с реальностью. Сколько интересного мы узнаем, когда произнесём имя этого человека вслух, как думаете?

- Это применимо лишь к демонам, - старик потёр слезившийся глаз. - Люди не настолько зависимы от имён. Для нас это всего лишь способ распознавать друг друга в толпе, проявлять некоторую индивидуальность.

- Всеобщее заблуждение. Я видел немало людей, которые использовали магию имён не хуже нас.

Не знаю, как там остальные думали о представителе Риндожи, но у меня мурашки вызывал один тот факт, что мы считали «старик» его именем. Как он обдурил нас? Что сделал с нашими сознаниями? Не мог же никто в зале не сделать этому человеку выговор за то, что лишь он не представился! И всё же так оно и произошло, пока на недостающем имени не акцентировали внимание.

- Какое это имеет отношение к вашему обману? - служитель Риндожи попытался сменить тему. Хотя до этого он сам точно так же перескочил от обсуждения нового божества на подлость (или «подлость») королей. Во мне закипало от злости на его лицемерие. - Моё имя вас никак не оправдает.

- И то верно, - поддержал Хамбер. - Чего вы прицепились к человеку? Разве вы не видите, что короли хотят увести нас в сторону от важного вопроса, а именно их гнусного поступка!

- Одного звали Ферра-не-Ролле, - проговорил Цеткрохъев. - Я помню. Я сам убил его. Гаррел, скажи, как звали двух других старейшин Риндожи.

- Рильда-се-Барго. И Сетия-де-Гойяр. Зачем…

- Как интересно, - пропела Цехтуу. - И совсем не оригинально.

Я не могла уловить ход суждений бессмертных, да и остальные в зале напряжённо вслушивались в перебирание имён. Старик из Риндожи сжал кулаки, так что костяшки побелели.

- Вы… убили нашего старейшину?

- Старая песня, - Цеткрохъев не смутило, что он признался в присутствии стольких служителей. - Мы тогда начинали войну, и нам требовались серьёзные шаги. Вы бы на нашем месте тоже не упустили такой блестящей возможности.

- Это… ужасно, Король! - воскликнула женщина с пучком из Альели… кажется, Оливи. Я всё же приврала, когда сказала, что запомнила имена всех. - Ваши слова не располагают к вашей позиции!

- Но вы же не будете держать гнев за столь далёкое событие? Вы бы ещё вспомнили, сколько человек погибло во время сражений, или как умирали ваши служители, когда их отлавливали на нашей территории. Прекратите строить обиженных и хвататься за прошлое! Сейчас это не имеет значения! Нам нужно двигаться дальше, чтобы построить счастливое будущее для этого мира!

- Ещё как имеет! - пробурчал старик из Риндожи.

Меня начинало утомлять, что он придирался к любой мелочи, которая хоть как-то могла опорочить Спустившихся и их владык. Цехтуу что-то перебирала вполголоса, пока служители спорили с её братом, стоит ли ещё и убийство старейшины обсуждать на наших и без того неровных переговорах. Как же далеко нас унесло от изначальной причины встречи! О чём ещё успеем поговорить? Какие обиды вспомним?