Ослеплённый разочарованием (СИ)

— Едва узнали, чем кончилась осада, так переметнулись на сторону врагов! — рычал Варкраг, зло взирая на бредущих навстречу людей.

Попадались на пути армии и деревни, обитатели которых оставались верны молодому Императору до конца. Такие селения можно было узнать по грудам черепов, выложенных на околице.

Когда войска вошли в Арто-Науме, горожане «приветствовали» их угрюмым молчанием и откровенно враждебными взглядами. Чародей чувствовал засевших на чердаках стрелков. Натянутые тетивы могли дать слабину в любой момент, и тогда воздух наполнился бы тучей визжащих стрел. Но горожане слишком боялись воинов, чтобы выступить в открытую. На ночь армия остановилась в императорском дворце, забаррикадировав все двери и выставив надёжные тройные посты, — на случай ночного штурма.

Утром чародей приказал покинуть город, когда увидел человеческие гекатомбы на площади перед дворцом.

Горожане праздновали появление на горизонте штандартов Ках-Норра. Путь к северным воротам отличался от вчерашнего: теперь пришлось идти сквозь ликующие толпы. Но и сейчас ни у кого не хватило смелости напасть на солдат Уруг-Карра. Лишь комья земли полетели в паланкин, в котором переносили Уруг-Карра, да лучники проучили наглецов. Опасаться вражеских стрелков было уже не нужно: диверсанты, загодя посланные чародеем, перерезали всем сидящим в засадах глотки, а когда полки наполовину вышли за стены, ещё и пустили по крышам огонь.

Быстрым маршем армия удалялась от столицы. Остановиться было решено в заброшенном приграничном форте на вершине кургана. Дальше нельзя: граница империи, за которой стоят легионы Ппалдлги. Пока нейтральные.

Солдаты спешно чинили разрушенный палисад, поднимали упавшие брёвна, заменяли сгнившие. С северной стороны, где частокол прогнил больше всего, насыпали земляной вал.

Глава 5

…Да, они предали тебя… И союзники, и ополченцы. Но есть, остались, те, кто будет верен тебе до конца!.. Те, кто вырвался благодаря тебе из каменных стен Ал-Шог-Гора после несостоявшейся казни русалки. Те, кто принёс клятву верности тебе пред ложем умирающего старого императора, Артьяг-Нура… То, что она предала тебя… Я понимаю… Нет, тому, кто не испытывал, не понять…

— Всё бесполезно… — повернулся чародей к воеводе. — Он не пробудится.

— Твои лекарства…

— Лекарства здесь бессильны. Ибо это не телесная болезнь.

— Мы проиграли…

— Пусть мир этот зовётся отныне Миром Разочарования…

— Пусть так… — сказал Варкраг.

— Отныне и навеки… — молвил чародей.

— …до тех пор, пока мы не разрушим его!

Адепты прорвались за частокол и теперь поднимались по северному склону холма. Их отряды обтекали перегорелые кострища и трупы тех, кого так и не смог пробудить пронзительный сигнал тревоги. Многие смертельно уставшие воины отошли в мир иной во сне, другие спали так крепко, что не почувствовали, как их рубят ятаганами на части. Остальные сгруппировались на вершине холма, отгородившись стеной высоких щитов, выставили копья.

Чародей запел. Слова его и голос жестки были для слуха людей, — так всегда бывает, когда поёт человек, привыкший бросать убийственные заклятья, а не сладкоголосый менестрель.

И воины стальным валом бросились с верхушки холма, в первую же секунду боя начисто сметя первые восемь шеренг врагов, потом смешались с противником и стали неистово рубиться с ним.

Страшным ударом маг рассёк врага по линии пояса, и ударом топорища плашмя отбросил верхнюю половинку в ряды нападающих — пускай трепещут зная, что подобная участь и их не минует!

Маг поперхнулся кровью: стрела аколита оказавшись в нижней точке крутой дуги поразила незащищённый металлом участок кожи под ухом. Вонзилась в тело на три ладони, пройдя параллельно позвоночнику и трахее, оказавшись внутри пищевода. Старик зашатался; взялся рукой за древко стрелы и потянул на себя. Внутри груди его что-то звонко оборвалось; Варкраг понял, что наконечник расщепился и разрывает внутренние ткани. Понял и колдун, с улыбкой отпустил стрелу и обеими руками поднял враз потяжелевший топор. Напряг израненное горло и делая трудные шаги вперёд, запел:

Колдун подставил секиру под удар адепта, резким рывком сцепил загогулину на оконечности вытянутого лунообразного лезвия с мечом врага и вращением рукояти в ладонях вырвал у него оружие. Не переставая при этом петь. Противовращением секиры стесал солдату Ках-Норра лицо.

Шеренги «Стальных Скорпионов» обтекали их; мага, замедлявшего поступь, и Варкрага, готового подхватить качающегося волшебника. Теснили серохламидников обратно к частоколу.

— Я спел свою песню до конца… — пробормотал старик, опускаясь на залитую кровью землю. — Похоже, мне пора отправляться обратно на Небесный Престол…

— Так ты… Ты… Вофдаж?

— Да… — прохрипел колдун.

Воевода ошарашено сидел, не зная, что делать: броситься в ноги богу, либо сразу заколоть себя в ритуальном самоубийстве.

— Да нет… Пошутил я… Пошутил… — закаркал чародей, выплёвывая вместе со смехом сгустки крови. — Я всего лишь одна из инкарнаций Владетеля Небесного Престола… Я оставлю вам кое-что на прощание, — проговорил чародей. — Увидишь утром. Оно продержится до вечера, ночью рассеется… Мне пора… Я слишком долго ходил по земле… И научился-таки шутить…

— Погоди, Вофдаж! Как же мы без тебя? — закричал воевода, держа голову чародея на руках.

Клич солдата брошен был небу, безразличному и бесконечному; небу, в которое вперил взгляд мёртвых глаз маг.

— Мы сожжём его со всеми почестями! — командир «Пауков» шагнул к ним и опустился на одно колено, желая закрыть умершему старику глаза. Но Варкраг с яростью оттолкнул его руку.