Пронзая ветер (СИ)

— Он должен был меня встретить в этом мире, но попал в беду. У меня здесь не так много друзей, чтобы ими разбрасываться. И я сделаю все, чтобы ему помочь!

Крыса ткнулась Ланетте в шею холодным носиком, но сразу отстранилась, лишь только девушка попыталась погладить ее. Некоторое время Шут молчал, разглядывая их. Но прочесть на его лице хоть что-то в этот раз девушка не могла.

— Можно рискнуть, — наконец, хмыкнул Шут и заговорил, все больше и больше воодушевляясь. — Да и покровители в Кроссе мне не помешают. Всякое в жизни может случиться, а неприятие к жителям Кросса у митрильцев, мягко говоря, несколько преувеличенно. Например, Скульптор. От него шарахаются, как от чумы…

«И правильно», — мрачно подумала девушка.

— … а это один из самых порядочных людей, какие мне встречались. Правда, сдержанный очень, замкнутый в себе. Но человек замечательный!

Тут Ланетта не выдержала:

— Садист он замечательный. Сделал из меня эту чертову куклу. Я была для него куском глины. Он ни разу не спросил меня, чего я хочу! Что нужно мне самой.

Она вспомнила, с какой брезгливостью разглядывал ее Корн, и слезы навернулись на глазах. Но Шут лишь нагло ухмыльнулся в лицо.

— А зачем спрашивать? Вы, женщины, сами не знаете, чего хотите. Он превратил тебя в настоящую красавицу. Чего тебе еще надо? Но я с тобой согласен. С хромой или обезображенной спутницей путешествовать гораздо удобней. Люди не любят уродство и откупаются от него звонкой монетой. Выгода налицо — и маскировка, и постоянный заработок. Зато с красавицей сплошные проблемы — непредвиденные расходы, неуемные ухажеры, ненужные пересуды… Знаешь, а ведь ты права! Хорошо, что Скульптор еще не ушел далеко. Побегу, верну его…

— Не надо! Возможно, я еще привыкну к новой внешности, — испугалась девушка.

И столкнувшись с насмешливым взглядом, поторопилась сменить тему:

— Так что на счет Кооба? Ты знаешь, где он живет?

— Он из Кросса, как и твой крыс. Здесь бывает наездами и всегда останавливается у своей дочери Каллы. Добраться до его жилища трудновато будет. Если на нас уже объявили розыск, то патрули усилят чтецами аур. И охрану городских ворот тоже. Наши с тобой отпечатки, наверняка, будут в их распоряжении.

— А можно как-то изменить ауру?

Линнок посмотрел на нее с жалостью.

— Ауры — это отражение наших душ, куколка. Аура меняется постепенно, по мере того, как взрослеет душа. Резкие вмешательства в подобные процессы всегда чреваты. В принципе я могу внести в нее изменения (если снимешь амулет Тагиль), но тогда это будешь уже не ты. Возможно, тебе расхочется спасать Корна, и ты предпочтешь вернуться в золотую клетку принцессы.

— Неужели никак нельзя проникнуть в город? — с отчаянием воскликнула она. — Должны же быть какие-то лазейки! Даже во дворец есть тайный лаз…

— Ты слишком быстро все схватываешь, — покачал головой Шут, — а новые знания приумножают печаль. И особенно скорбят те, кто узко формулирует проблему. Не достаточно пробраться в Миотополь, нужно еще умудриться не попасть в передрягу в самом городе. Жизнь в столице только из окна кареты кажется чинной и благопристойной.

— Значит, нужно сделаться незаметными, — упрямо продолжала искать выход Ланетта. — Ведь не набрасываются люди там на всех и каждого. Да и патрули. Вряд ли они будут вглядываться во всех подряд. Миотополь — большой город. Он в несколько раз превышает мой родной Кропли. А там по выходным и праздничным дням такое столпотворение! Как бедным стражникам за всем уследить?

Шут задумался.

— Нужно выдать себя за тех, кто точно не вызовет подозрения. И здесь на ум сразу приходят два способа. Первый — представится правителями или их доверенными слугами. Тогда ни один стражник не посмеет даже посмотреть в нашу сторону. Тем более, они часто путешествуют в масках, которые скрывают ауры…

— Давай, так и сделаем!

— Есть сложность, — остудил ее пыл Шут. — У нас нет масок, а достать их не просто.

— А второй способ?

— Можно замаскироваться под ту часть митрильского сообщества, которую, как и правителей, стражники предпочитают не видеть, если не возникнет особая надобность.

— И кто это?

— Люди, но не такие удачливые, как остальные, — пожал плечами Шут. — Уроды, одержимые, проститутки. Первые отпугивают людей не только из-за внешней неприглядности, но и из-за наших законов. Они предписывают обязательно подавать беднягам подаяния. А у нас народ добрый, но бережливый. Поэтому вокруг этих несчастных никогда не бывает столпотворений. Одержимых не любят, так как считается, что им покровительствует матушка Моро — повелительница Мира Духов. Они являются вестниками смерти, и митрильцы разбегаются при виде их. Будто так они могут укрыться от судьбы! Но самым абсурдным я всегда считал отношение к продажным женщинам. Их услуги очень востребованы, но постыдны. Это самая презираемая часть нашего общества. Их заставляют одеваться определенным образом, чтобы все видели, кто они и чем занимаются. Страже даже в голову не придет, что приличная девушка может добровольно примерить на себя такой наряд. Для нас с тобой все три категории очень удобны в качестве маскировки. Уродами быть легче и экономически выгоднее. Но от этого ты отказалась. Значить остаются одержимые и проститутки. Лично я за одержимость…

И Шут преобразился до неузнаваемости. Его лицо окаменело, а в глазах появился нездоровый блеск. Он напомнил Ланетте Верховную Жрицу в Тронном Зале, когда она изрекала свое пророчество валгавцам.

— Тебя ждут великие испытания, дитя, — завыл он. — Но самый главный твой враг спит внутри тебя. Берегись, когда он проснется!

Ланетта отшатнулась и деланно засмеялась. Она понимала, что парень шутит, но все равно ей стало вдруг очень не по себе. А, кроме того, она абсолютно четко поняла — ей так никогда не сыграть.

— Одержимой я точно не смогу быть, — промямлила девушка. — Из меня плохой актер.

— А веселую девицу, тебе, значит, и играть не надо? — тут же насмешливо поинтересовался Шут.

— Да ну, тебя! — покраснела девушка. — Притворяться проституткой легче, но противно… А давай попробуем прикинуться больными каким-нибудь кожным заболеванием? Например, чесоткой. У нас от таких людей стараются держаться как можно дальше. А если сказать, что мы идем в город к кросскому купцу за снадобьем — может и выйдет что. Эй, Линнок, ты слышишь меня?

Но Шут не ответил, уносясь куда-то в своих мыслях. Когда Ланетта прикоснулась к его руке, он решительно тряхнул головой и с воодушевлением заговорил.

— Ты абсолютно права в одном — в праздничные дни стража не в состоянии проверять всех и каждого. У городских ворот начинается настоящее столпотворение. И завтра наверняка будет. Народ толпами повалит в город на празднование трехсотлетия Дома Откровения. Если пристроиться к кому-нибудь, например, к бродячим артистам, а твою ауру притушить (а такое бывает, если у человека, скажем, простуда)… — у Шута загорелись глаза. — А знаешь, наверно забавно покататься по миру в цирковой повозке. Каждый день новые места и люди, которые тебя не знают. И после представления ты их больше никогда не увидишь. Когда мы покинем город, жизнь бродячих артистов некоторое время может стать для нас неплохим прикрытием.

В волнении Шут начал мерить комнату быстрыми шагами.

— Куколка, ты что-нибудь умеешь делать… ну, что можно было бы использовать в цирке?

Ланетта задумалась.

— Ну, может, бросать ножи, — неуверенно произнесла она. — Я немного занималась этим в свое время.

— Покажи, — загорелись глаза у Шута.

Неуловимое движение, и на его ладонях уже лежали два стилета, рукоятками развернутые к девушке. Она задумчиво повертела их, наслаждаясь безупречной балансировкой, а потом резко выбросила руки. Клинки послушно вонзились в деревянную ручку двери.

— Нормально?

Шут помолчал, скептически поджав губы.

— А куда ты целилась?

— В дверь, — засмеялась девушка, донельзя довольная собой и ножами. — Ну как, сойдет?