Мой путь озарён рассветом (СИ)

Ворота города появились передо мной внезапно: я слишком глубоко задумалась.

— Ярна. — Малисана строго смотрела на меня, и я поняла, что только что прослушала её обращённую ко мне реплику.

— Что?

Ученица Слышащей странно сощурилась и пожала плечами.

— Уже ничего.

Она схватила Олли за руку и решительно повела его в город, давая мне понять, что не даст нам остаться вдвоём. Глубоко вздохнув, я сделала шаг в сторону ворот, остановилась и развернулась, намереваясь пробежать круг вокруг города, вложив накопившуюся злобу в бег. А потом повернулась назад. Я выбрала свою маску, я выбрала путь разума. Поддаваться минутным порывам эмоций было нельзя. И потому бегать я отправилась только после того, как зашла домой, поздоровалась с Корой и переоделась.

Наступила ночь, но я никак не могла лечь. Я продолжала думать об упущенном Олли, который мог отправиться домой на вечернем поезде, а мог и остаться в Белом Лисе. До города Тысячи Храмов ехать дольше, чем до Карнаэля, едва ли он стал бы тратить на дорогу так много времени, чтобы провести с Малисаной несколько часов. В том, что Олави Безродный приехал именно к Малисане, сомнений не было: она встречала его на вокзале, значит, они договорились заранее.

В окно через вялую пелену безнадёжно пытающихся развеяться туч заглядывала луна. Со своей короткой поездкой в Карнаэль я почти не спала за последние двое суток, но спать не хотелось, мне казалось, что луна зовёт меня на улицу. Разум требовал оставить глупые предчувствия, но он же подсказал выход: дополнительная пробежка утомит меня и поможет уснуть. Тихо, чтобы не разбудить уже отправившуюся спать Кору, я вышла из дома и потрусила в сторону парка, чтобы остановиться у самого входа, поняв, что предчувствия были неспроста.

«Это было не обязательно, — мысленно обратилась я к Киире. — Но спасибо».

Кучерявая голова Олави Безродного мерно пылала в свете фонаря. Ученик Старшего Слышащего стоял, прислонившись к нему спиной, и задумчиво глядел в пустоту. Заметив меня, он совершенно не удивился, и только кинул на меня полный мученической обречённости взгляд.

— «О. знает больше, чем кажется». Так написал мне Крис, — приблизившись, тихо сказала я вместо приветствия. — Я вот всё думаю, больше, чем кажется на первый взгляд или на второй?

— Я рассказал тебе всё, что мог, — устало отозвался Олли, не глядя на меня.

— Тогда расскажи то, что, как ты считаешь, ты не можешь рассказать. Согласись, я имею право знать.

— Как я скажу тебе то, чего сказать не могу? — всё так же разглядывая воздух, как-то совсем по-детски огрызнулся ученик Старшего Слышащего. — Это приказ Маттиаса и всё тут.

Когда я положила руку ему на плечо, Олави Безродный вздрогнул, и я поняла: ему страшно. Он боялся меня.

— Вчера Маттиас очень интересно подбирал формулировки, чтобы спросить меня, как много я знаю. Теперь я хочу узнать, как много на самом деле знаешь ты.

Я снова улыбалась. Я была зла, и моя злость была свободна, это было воистину прекрасное чувство. Ради этого чувства стоило сколько угодно ждать подходящего момента, не давая воли минутным порывам. Олли пугала моя улыбка. Он попытался отойти, но я пошла за ним, не отрывая руку от его плеча, пока ученик Старшего Слышащего не упёрся спиной в ограду парка.

— Если я расскажу хоть кому-нибудь, жизнь Криса окажется в опасности, — тихо признался Олли. — Если тебя всё ещё заботит его судьба, продолжай верить в мою историю. — И он снова крупно вздрогнул, когда я склонила голову. Должно быть, я в самом деле выглядела жутковато, и мысли об этом заставили меня улыбнуться шире.

— Увы. Если я поверю в твою историю, я буду просто, знаешь, всей душой мечтать о том, чтобы жизнь Криса оказалась в опасности. Желательно, от меня. — Мои пальцы сильнее сжали костлявое плечо. — Слушай меня, слышащий. Слушай внимательно, а потом скажи, в самом ли деле для Криса будет лучше, если ты смолчишь? И в самом ли деле это будет лучше для тебя?

Несколько долгих секунд мы смотрели друг на друга. Я перестала улыбаться и просто сверлила Олли злым взглядом, а тот перестал трястись и стал необычно серьёзным.

— Я не слышу, — тихо ответил он. — Я не слышу тебя так же, как никто не слышит Трёхглавую. Что вы двое сделали с собой, чтобы не оставить ни правды, ни лжи, ни чувств?

— Я? — Я почти шептала. — Я всего лишь пытаюсь жить, зная, что человек, которого я любила, предал меня и себя самого ради бессердечной психопатки.

Поединок взглядов продолжался недолго: я победила. Олави Безродный отвернулся и тихо бросил:

— Хорошо. Хорошо, я расскажу. Просто пообещай, что никто, вообще никто, даже те, кому ты доверяешь, ничего не узнают. Не выдай себя ни жестом, ни словом, ни взглядом. Правду знаем только я, мой старик и Маттиас, и если они узнают, что я тебе сказал… — Он прервался и сглотнул, а я отпустила его плечо. Понимать, что Олли испугался меня больше, чем Старшего Слышащего и главу ордена кииринов, было приятно.

— Никто ни о чём не узнает, — пообещала я. — Если Слышащие в самом деле теперь бессильны против меня, это будет легко.

Олави Безродный вздохнул. Он воровато огляделся, но пустынная улица у кажущегося чёрным в темноте осенней ночи парка была пуста.

Ученик Старшего Слышащего говорил так тихо, что мне пришлось наклониться ближе к нему.

— Это заговор. Малисана, Крис, Марика и ты… Из-за вас мы решили начать заговор против Верховного Совета Валмираны. Если это откроется, казнят всех. — Он сглотнул. — Фаина победила, Верховный Судья полностью принял её сторону. Следующий суд освободил бы её, её поселили бы в одну из магических академий Валмираны без права покидать её границы, но там она смогла бы прожить полную жизнь. Но она… В общем, она заигралась. Она на самом деле прилюдно сказала, что хочет искупить свои грехи героической смертью, набросившись на своих бывших соотечественников. А Маттиас, его очень впечатлило то, что сделал Питер. Он сразу понял, что она врёт, и тогда он начал это всё. Они с моим стариком и Аланом Лояне уговорили Верховный Совет позволить Фаине сделать то, что она, по её словам, хотела. Маттиас пообещал, что его орден всё устроит, но на самом деле план был другим. Исполнителем выбрали Криса, его заставили сказать, что он поверил Фаине, перед Верховным Судьёй. И он сказал, да так, что Маттиас потом говорил, что сам чуть не поверил. А всё потому, что Крис уже знал, что задание будет другое. Он должен увезти Фаину в Вольные Милантрины, так далеко, чтобы прознатчики правительства не узнали, и её убить. Он скажет, что это несчастный случай…

Олли говорил что-то ещё, повторяя, как важно молчание для того, чтобы никого не казнили, а Крис, вернувшись с сообщением о провале, не попал в беду, но я уже не слушала. Я зло улыбалась, радуясь тому, что оказалась права. Я даже знала, что именно собирался сделать Призрак. Он отведёт Фаину к Фрибоду, туда, где уже не осталось следов деревни расков, и убьёт её медленно и мучительно, заставляя верещать от боли и просить о быстрой смерти на том самом месте, где не убил её впервые.

Ключ легко повернулся в замке, и застоявшийся воздух ворвался в мои лёгкие. Разбуженный после долгого сна, дом Криса был недоволен. Я была чужой ему, он хотел, чтобы я ушла. Но я не собиралась уходить. Обойдя комнаты, я аккуратно положила на диван оставленную мне Призраком книжечку с рисунками и подвеску с рыжим лисёнком. Я больше не была лисой и больше не могла считать себя связанной с Крисом. Я не могла держать у себя подаренный им в качестве извинения подарок. Мне было тяжело на него смотреть.

Оставив то, что я никак не могла назвать своим, я прощальным взглядом оглядела комнату. Взгляд зацепил мольберт, который так и стоял отвёрнутым к стене в окружении коробок. Это было глупо и неразумно, но я зачем-то подошла к нему, чтобы проверить, не осталось ли там рисунка. И замерла как громом поражённая, когда серость пустой пыльной комнаты разрезали огненные зигзаги молний.