Мой путь озарён рассветом (СИ)

Крис и Малисана вернулись через неделю, и к этому времени я, не без помощи Рии, почти смогла успокоиться. Увы, как раз в это время шиикара снова пропадала в своих горах, куда я снова не последовала за ней. Новости мне сообщила Диса, явившаяся рассказать, как Марика распекала свою ставшую слишком безответственной ученицу. Увы, ничего о судьбе Фаины дочь военачальника не знала.

Другая дочь Рандольфа Дубового притащилась ко мне вместе с Монсом следующим утром с весьма удивившей меня просьбой:

— Расскажи нам сказку, Призрак, — попросила Айри, пытаясь изогнуть свой короткий рысий хвост.

— Вам четырнадцать или четыре? — ворчливо спросила я и узнала, что Монсу исполнилось пятнадцать позавчера.

Два месяца каникул и свободы подошли к концу, и на юных крокодильчиков свалился последний школьный год и новый учитель, по словам Монса, вгонявших всех в сплошное уныние.

— Ты в библиотеку больше не ходишь, — укоризненно заметила Айри. — А мы скучаем по твоим сказкам, они интересные.

Ещё немного покапав мёдом мне в уши, подлизы одержали победу и увели меня в парк, где мы уселись в тени широко раскинувшей свои ветви сосны, и я вдруг поняла, что совсем не заметила, как пролетел первый месяц лета.

— Я не буду использовать посох, — на всякий случай предупредила я, и крокодильчики с готовностью затрясли головами: моё последнее представление видели оба.

О чём говорить я не знала. В голове крутилась одна единственная сказка: сказка о Мальчике и Горной Рыси, но рассказывать её было никак нельзя. Я попыталась придумать другую, но сделать это быстро, достаточно отдалившись от занимавшей меня темы, не вышло.

— В одной сказочной стране жил один Олень, — начала я, внимательно глядя на своих слушателей и гадая, как много они на самом деле поймут. Пятнадцать лет — это не такие уж и дети. — И была у него подруга — Рысь.

Уши Айри мелко дрогнули, но эта история была не о ней. Я описывала злоключения друзей-неудачников, которые хотели быть вместе, но не могли, потому что один был хищником, а второй — травоядным, и настолько погрузилась в собственный рассказ, что перестала видеть, что происходило вокруг. Поймав себя на этом, я удивленно замолчала и вдруг поняла, что мои слушатели тоже не видят меня. Они видели то, о чём я говорила: полыхавшую от драконьего пламени тёмную пустошь, чёрное небо без луны и звёзд, попавшую в ловушку рысь, что испуганно замерла, ожидая смерти, и отважного Оленя, несущегося навстречу своей смерти. Но я замолчала, и вот взгляд Монса уже ловит пролетающую мимо бабочку. Грустно улыбнувшись, я вздохнула и продолжила:

— Олень поскакал вперёд так быстро, как смог, чтобы не успеть испугаться и изменить своё решение. Он прыгнул прямо на Драконицу, и его роскошные рога порвали её крылья, а один вонзился прямо в сердце. Драконица закричала от боли, и эта боль заставила дрожать горы. Вместе они упали в бездонную пропасть и полетели вниз. Они падали, падали, падали и падали, а Рысь выбралась из своей ловушки и остановилась на краю, и ей всё казалось, что она видит, как красная липкая кровь брызжет на камни. Так умер отважный Олень и чудовищная Драконица, а Рысь передала лесу счастливые вести: больше никто не будет сожжён чудовищем заживо. Она передала эти вести и… — тут я запнулась, поняв, что совершенно не знаю, как закончить сказку.

— Жила долго и счастливо? — с усмешкой поинтересовалась Айри. — Пусть хоть в сказке кто-то живёт долго и счастливо.

В реальности выходило, что долгая и счастливая жизнь ожидала Драконицу.

— Жила долго и счастливо, — с нажимом проговорила я, и сестра Дисы искренне удивилась.

— Не думала, что ты согласишься.

Я тоже не думала, а потому честно посмеялась. Крокодильчики попрощались и ушли, а я так и осталась в тени дерева, прикидывая, начать ли новую бесполезную тренировку прямо сейчас, или сперва вернуться домой и перекусить. Ни того, ни другого совершенно не хотелось. Не хотелось вообще ничего, всё вокруг было слишком неправильным, чтобы существовать. Где-то в стороне пронзительно вскрикнула птица, и я решительно поднялась на ноги. Сидеть, страдать и безнадёжно ждать, когда чёрная полоса жизни подойдёт к концу, я могла долго, очень долго, но теперь я вдруг приняла твёрдое решение превозмочь себя и перестать.

Окна дома Криса смотрели на меня холодно и как будто отчуждённо. Фыркнув, словно пытаясь выразить своё безразличие к настроению дома, я поднялась на крыльцо, но дверь распахнулась до того, как я успела постучать. Призрак замер передо мной, уставившись на меня с явным удивлением.

Я растерялась. Слова сразу кончились, и я упустила драгоценные секунды.

— Нам надо поговорить. — Крис опередил меня.

— Да, определённо. — Поговорить по душам нам надо было уже очень и очень давно. — Как дела у Малисаны?

Призрак поморщился.

— Лучше спроси, как дела у Фаины.

— Чуть лучше, чем замечательно? — с готовность предположила я, и Крис кивнул.

— Её бы оправдали, если бы не бумажка Марики с подписями. Будет третий суд.

— Не будет. — Решимость переполняла меня, как никогда раньше. Настала моя очередь сделать то, что нужно, и не важно, какой будет цена. — Хватит судов, они не имеют права её судить. Мы — имеем, мы знаем, каким должен быть приговор, мы можем его исполнить. — План складывался в голове легко и красиво. — Когда Фаину повезут из Чаячьей Крепости, мы будем её ждать. Маршрут узнаем, это не такая уж и проблема. Можно убить её от лица Валмиранской Ведьмы, это даст нам больше времени, но Фаину можно просто похитить, и тогда…

— Нет.

Я врезалась в его «нет», словно в стену.

— Почему?

Крис глубоко вздохнул. Он молчал и морщился, подбирая ответ, и это разозлило меня не меньше нелепых высказываний свидетелей в суде, которых я успела наслушаться.

— Ты ей поверил?

Призрак не ответил, и я сжала кулаки. Браслет на запястье неожиданно ожил, он рвался вперёд, он хотел дать моей злобе форму, но я его не пустила.

— Ты поверил ей, да? — повторила я. — Посмотрел на её милую мордашку и решил, что она в самом деле может быть только жертвой? Ты всё ещё любишь её, да? Поэтому рука не поднимается?

Лицо Криса исказила гримаса ненависти, мне показалось, что он сейчас меня ударит. Я испуганно отшатнулась, и предательские ступеньки подвели меня: под ногой не оказалось твёрдой поверхности. Призрак позволил мне упасть, гневно глядя на то, как я корчусь от боли у его ног.

— Не смей обвинять меня в этом. — Голос хлестал плетью.

Упрямо стерев с глаз выступившие от боли слёзы, я поднялась на ноги, чтобы убежать прочь. «Знать тебя больше не хочу!» — Слова рвались из горла, но я не сказала их, потому что в них не было ни тени правды. Я хотела его знать, я хотела быть рядом. А ещё я хотела причинить ему боль. Отомстить за всё то, что он заставил меня перечувствовать за последний месяц.

— Давай, жди её освобождения! — ядовито процедила я. — Построите себе маленький домик на берегу моря и будете растить там детей. Хотя погоди, а что же тогда будет с Малисаной? Какой кошмар, кажется, вокруг тебя собралось слишком много не переносящих друг друга девиц. Наверное, мне стоит этот круг покинуть.

Было страшно. Страшно понимать, что и как я говорю, страшно смотреть на Криса. С трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, я побрела прочь, но Призрак не погнался за мной и ничего не сказал, а я так и не обернулась то ли из-за гордости, то ли от испуга.

Коры дома не оказалось, и я поднялась к себе в комнату, без сил упав на риин матрас и не собираясь когда-либо снова с него вставать. Частично выпав за границу понимания бытия, я валялась, больше ощущая мир духов, чем физический, а потому не услышала, как хозяюшка вернулась домой, как постучался в дверь гость, как Кора пропустила его внутрь, как он поднялся ко мне наверх и сел рядом.

— Деревню решили строить у разлома стены не снаружи, а изнутри.

Я вздрогнула и вскочила. Крис сидел совсем рядом и смотрел куда-то в стену, он не собирался убивать меня или наказывать меня за мои слова. Похоже, Призрак пришёл, чтобы снова попытаться поговорить, и начать он решил с отстранённой темы. Не веря своей удаче, я тихо спросила: