Мой путь озарён рассветом (СИ)

Фаина увидела меня, и её ненависти хватило, чтобы приподнять завесу оцепенения. Колдунья завизжала с такой силой, что Питер вздрогнул. Я испугалась, что он собьётся, что наполовину вытянутые из Фаины демоны убьют его, но маг не сбился. Не переставая петь, он обернулся ко мне и кивнул. Не мне, Крису, который в следующий миг сбил меня с ног и прижал к земле, не давая пошевелиться.

— Пусти, — прошипела я.

— Нет.

Я взвизгнула не хуже Фаины, что повергло ту в ещё большее бешенство. Не в силах пошевелиться, колдунья бессвязно визжала, а странный столб света начал окутывать их обоих. Песня Питера стала текучей и мягкой: заклинание близилось к завершению.

— Ты обещал мне, что не умрёшь! — крикнула я.

— Умрёт уже не он, — заметил Крис, воздух вокруг Питера нагрелся, а я окончательно поняла, что происходило. Слёзы бессилия потекли по щекам.

— Пусти меня, — велела я Призраку.

— Питер слишком близко подошёл ко Вратам Заката. Он не смог бы остановить это, как бы ни хотел.

— Это ложь, Киира солгала! Его можно спасти!

— Нельзя. Можно лишь извлечь пользу из его смерти. — Крис говорил тихо, и его слова острыми шипами впивались мне в душу. — Если Питер выдержит до конца, он заберёт демонов Фаины и уничтожит их вместе с собой.

— Смерть мага не есть смерть демона! — выдавила я, собираясь спорить до последнего, но у Криса были ответы:

— Заклинание это предусматривает.

— Если это будет уже не Питер…

— Пока он поёт, это ещё Питер.

Я замерла, перестав вырываться. Не потому, что сдалась, нет. Просто я поняла, зачем выбежала из палатки на самом деле, и удивилась тому, что не понимала этого раньше. Дело было отнюдь не в желании спасти, не в желании извиниться и принудить и дальше жить чужой жизнью. В глубине души я знала, что Киира всё-таки права. Всё, что я делала, было попыткой сказать то, для чего существовали простые и понятные слова.

— Питер! Ты слышишь меня, Питер? — прокричала я, приподнимаясь над землёй настолько, насколько позволял мне Крис.

Вопли Фаины, пение магов у барьера и самого Питера, который и не думал оборачиваться, — всё это создавало немалый шум, но я знала: он слышит, а у меня осталось лишь несколько секунд, чтобы от всего сердца сказать то, что нужно было сказать уже давно:

— Спасибо тебе! Спасибо за всё!

Я хотела поблагодарить его за прошлую жизнь, за всё, что он сделал для меня в этой, за спасение Валмираны и за его любовь, я хотела сказать, что дарю ему свободу и разрываю нашу связь, более не претендуя на право решать, жить ли ему, а если жить — то как. Я не успела. Последние слова душераздирающей песни застыли в воздухе, и ослепительная вспышка света ринулась к небу с того самого места, где только что стоял маг. Фаина, испустив истошный вопль, откатилась в сторону, и это всё, что я успела увидеть, прежде чем вспышка ослепила меня. Схватившись за лицо, я затрясла головой и почувствовала, как исчезает тяжесть с моих плеч: Крис меня отпустил.

Зрение возвращалось неохотно, и я увидела, как Призрак поднимает Фаину с земли, держа ту за дымящиеся волосы. К барьеру со всех сторон бежали люди, что-то кричал Алан Лояне, но это меня уже не касалось. Я подползла ближе к тому месту, где умер Питер, и поняла, что от того не осталось даже праха, лишь выжженное пятно на земле. Бестолково проведя по земле ладонью, я с удивлением отметила, что она была лишь немного тёплой, и разревелась. Я рыдала, подняв голову, а через дыру в Стене виднелись первые лучи поднимавшегося над океаном солнца.

План Питера завершился успехом: в мире духов не было крупных демонов. Лишь огромный дух созидания появился там, где маг спас мир, в котором ему самому не нашлось места.

Комментарий к 31. Чем закончится сказка

/шутка про то, что спонсором главы являются отчаянные попытки 2016 года добить всех, кого он не успел добить/

Следующая глава в следующем году. С наступающим!

========== 32. Любовь и ненависть ==========

«Убей мальчика, — сказала Богиня. — Избавь его от страданий и живи». И Горная Рысь пришла к своему другу, чтобы убить, но вместо этого заговорила с ним. Впервые они поговорили вдвоём: Мальчик и Горная Рысь без участия Лисы. Впервые они увидели настоящие лица друг друга, приняли друг друга и друг друга простили. Мальчик, желая подруге долгой и счастливой жизни, не дал ей пролить его кровь. Он сам ушёл туда, откуда больше не мог никому навредить, и уже никогда не вернулся. А Горная Рысь осталась жить, и Лиса осталась тоже. Так закончилась эта грустная сказка, и её место сменила история ещё менее сказочная.

Крису не дали убить Фаину. Напрасно мы повторяли, что колдунья должна быть убита немедленно — нас никто не слушал. Её странная магия напугала и заинтересовала валмиранцев, они хотели вытянуть из бывшей Трёхглавой всё, что можно, а Фаина, едва только придя в себя, упала на колени и уткнулась носом в землю, сквозь слёзы умоляя о пощаде.

Она говорила, что не отвечала за свои действия, и клялась, что эйноматринцы, почуяв в девочке удивительный дар, с самого детства пытались изменить её сознание в свою пользу. По словам колдуньи выходило, что первого демона в неё вселили в шестилетнем возрасте, заставив отвернуться от обычной человеческой жизни, и ей не осталось ничего, кроме как посвятить себя религии. Второго демона Фаина приняла в себя после того, как вернулась к своим хозяевам, чтобы сообщить тем, что клан, в котором она жила так долго, населяют не порождения тьмы, а люди, не заслуживающие истребления. Демон заставил колдунью изменить своё мнение и принять участие в нападении на тех, кого она успела полюбить.

Говоря эти слова, Фаина смотрела на Криса своими огромными голубыми глазами, и стоявшие в них слёзы блестели в свете восходящего солнца. Солнца, которого Питер и все те, кого она убила, уже никогда не увидят.

— Сейчас я не имею права даже говорить с тобой, — всхлипывала лицемерка, глядя на Призрака честнейшим взглядом. — Я знаю, ты мне не поверишь, но я должна сказать тебе, что сожалею. Даже когда я слилась с демоном, какая-то часть меня помнила всё, помнила то, что я… Что я всегда любила тебя… — Она закрыла лицо руками и разрыдалась, а Крис развернулся и ушёл, не желая больше на это смотреть.

После изгнания демонов колдунья в самом деле изменилась. Она больше не кричала, не проклинала и не выла фурией. Передо мной снова возникла идеально контролирующая своё поведение побитая жизнью милашка, которая вызывала желание пожалеть её. Именно потому мерзавку следовало убить немедленно, до того, как она зачарует всех вокруг, но никто, кроме меня и ушедшего Криса, не понимал этого и не верил моим словам.

Фаина, рыдая, рассказывала, какие ужасные вещи она совершала по приказам эйноматрицев, а потом, робко глянув на меня, проговорила:

— Спасибо за то, что попыталась всё исправить.

Я задохнулась от возмущений и не успела подобрать нужных слов, а лгунья продолжала:

— То существо, которым я стала тогда, не должно было существовать. Я помню тебя и то, что я собиралась с тобой сделать. Ты обошлась со мной справедливо, а ещё справедливее было то, что я сделала с эйноматринцами, которых догнала. Третий демон свёл на нет всё то, чего они добились первыми двумя.

Я знала, что всё было не так, что первых двух демонов Фаина подавила, а значит, они не могли изменить в ней нечто настолько для неё важное, как она говорила теперь. Нет, гадюка с вырванными клыками не стала ужом, она лишь притворилась им, дожидаясь возможности уползти к своим сородичам. Но это видела только я. Даже Олли не смог понять, что колдунья лгала.

— Я не слышу лжи, — пробормотал он в ответ на мои очередные попытки возмутиться. — И правды тоже. Над этим нужно хорошенько подумать.

Судя по серьёзным лицам собравшихся вокруг сдающейся в плен страдалицы важных людей, среди которых я затесалась на правах знавшей её ранее, думали все, и одна Киира знала, до чего могли додуматься. А Фаина, понимая, что ещё ничего не решено, отчаянно боролась за свою жизнь тем методом, которым умела: лгала, каялась, давила на жалость.