В некотором царстве. Огненная пыль (СИ)

- Ну что, полетели?

Див, все это время молча наблюдавший за происходящим, с молодецким гиком пристроился рядом. Уж он-то знал, как как поймать нужный ветер! Отвыкшие от полетов крылья сперва не слушались, словно чужие. Пару раз Алику казалось, что он вот-вот упадет. Но постепенно мускулы вспомнили прежние тренировки, уроки, секреты и тонкости, заложенные где-то глубоко в подсознании, и вскоре мальчик уже не думал о том, как он летит - он наслаждался, смаковал каждый момент, ощущая эту удивительную легкость во всем теле, чувствуя каждой клеточкой малейшее изменение ветра.

Окликнув его, отец указал рукой вниз. За синей лентой реки лес кончался, и начинались изумрудно-зеленые просторы лугов. На одном показалось пасущееся стадо овец. Подняв головы, те испуганно заблеяли и сбились в кучу.

- Поднимайся выше. за облака, чтобы пастух нас не увидел, - знаками показал отец. Быть увиденными людьми для них означало одно - еще один переезд. И дело тут не только в том, что никто не рад крылатым соседям, к тому же, владеющим непонятной колдовской силой. Алик давно подозревал, что они либо прячутся от кого-то, либо ищут то, о чем кроме них никому не положено знать. А может, и то, и другое вместе.

Не сей раз им не повезло. Из кустов показалась фигура деревенского пастуха, разбуженного беспокойным поведением овец. Видимо, приняв пролетающие крылатые фигуры за небожителей, он рухнул на колени, с испугом прикрывая голову и выкрикивая заговоры.

- Ну, теперь пойдут разговоры, - с неудовольствием покачал головой отец.

Все же они поднялись повыше. На всякий случай. Может, рассказу пастуха никто не поверит: ну, задремал человек, мало ли что привидится. Или хотя бы никто не догадается связать летающие фигуры с так внезапно появившимся теремом, что сверкал сейчас прямо под ними в лучах полуденного солнца.

В одной из башен они увидели мать. Отворив слюдяные окна, украшенные деревянной резьбой, она оглядела двор, раскинувшийся за частоколом луг, случайно подняла глаза в небо и ахнула. Отец помахал ей рукой, на что она выразительно погрозила им обоим и демонстративно захлопнула ставни. Будет разговор, не отвертишься.

Сделав круг, они опустились на широкий двор. Новая кухарка вскрикнула и выронила ведро с помоями. Хозяев с крыльями она видела впервые, хоть ее и предупреждали, когда брали на работу. Остальные слуги как ни бывало продолжали заниматься своими делами: пилить дрова, чистить лошадей, кормить птицу. За многие годы здесь сформировалась своего рода община: никто ничему не удивлялся, не жаловался на постоянные переезды. Целые семьи от мала до велика верно и преданно служили сначала царевне, а потом и ее мужу, Орлу-царевичу. Новых людей брали неохотно и с первых дней приучали к главному правилу: лишняя болтовня до добра не доводит.

-Они что, ангелы? - тихонько спросила кухарка у старой ключницы.

- Были бы ангелами, не пришлось бы тебе на них готовить, - сдвинула та брови. - И чем попусту глаза проглядывать, шла бы на кухню. Или хочешь еще и щами весь двор залить?

Царевна ожидала их в своей светлице. Заслышав шаги, подняла голову от своего рукоделия: по золотому шелку вился замысловатый узор, на концах которого расцветали соцветия, похожие на павлиньи перья.

- Дочке нашей вышиваешь? - поцеловал ее муж.

- Откуда знаешь? Может, сынок родится, - царевна любовно погладила свой живот, скрытый складками широкого парчового платья.

- Сама наряжусь. Раз уж никуда не выходим, - вздохнула она. - Когда в последний раз на пиру бывала, уж и не припомню.

- Так в чем же дело? Сию минуту велю слугам кушанья готовить, столы накрывать.

- По какому такому случаю?

- Так повод мы всегда найдем. Вон, сынок наш, сегодня свою первую добычу принес.

Царевна взяла Алика за подбородок, разглядывая свежую царапину и начинающий наливаться синяк.

- Не из-за птицы ли подрался?

- Они первые начинают, - вырвался мальчик. - Я тут ни при чем!

- Ох, Алик, Алик. Весь в деда пошел...

- А вот и гости пожаловали. Говорю же, надо на стол собирать, - попытался сменить тему отец, выглядывая в окно. За частоколом виднелась запряженная телега, на которой стоял во весь рост сухонький старичок. Тряся тощей бороденкой, грозил в сторону терема кулаком и что-то выкрикивал. Однако же близко не подъезжал.

- Может, внутрь его пригласить?

Но стоило слугам раскрыть ворота, как старичок живо плюхнулся на телегу и погнал во весь опор, продолжая выкрикивать ругательства через плечо.

- Видно, моча в голову ударила, - пожал плечами отец. И покраснел, наткнувшись на выразительный взгляд жены.

- Да ладно тебе, Катюш. Мы же не нарочно. Что уже, и полетать нельзя? Так и крылья, чего доброго, отвалятся...

- Колдовское племя! Мы до вас еще доберемся! С землей ваш проклятый терем сравняем! - зло бормотал старик, конца оглядываясь на ненавистный терем. По правде говоря, сердце у него трепыхалось, как у воробья. Слыхано ли дело - с чародеями ссориться? Однако же сильно задело, что чужаки самовольно, никого не спросясь, заняли под свой терем самый лучший луг. Да еще отпрыск их смеет ребятишек местных обижать - из лука в них целиться. Как тут стерпишь? Потихоньку успокоившись и не получив вдогонку от обиженных хозяев ни свору псов, ни какое-нибудь замысловатое проклятье, старик решил по пути решил заехать на луг, проведать, как там стадо. А заодно выместить зло на пастухе. Не на домашних же срываться.

- Эй, Акимка!

Странно. Пастуха нигде не видать. Овцы все, как одна, лежат, не шелохнутся.

- Мне что, за тебя овец пасти?

Староста заметил в стороне кнут. А неподалеку от него валялась шапка. Акимова шапка, и кнут его. А вот он и сам, в кустах обнаружился.

- Ты чего, Акимка?

Пастух весь трясся, не в силах вымолвить ни слова. Обхватив голову руками, качался из стороны в сторону, как полоумный, и что-то мычал.

- Да говори ты толком! - схватил его за плечо староста. Но пастух с криком вырвался и пополз куда-то, продолжая жалобно всхлипывать.

Тут староста сообразил, что ни одна овца при виде него даже головы не подняла. Спят они? Да нет, не похоже. Старик подошел к одной, толкнул ногой в бок и отшатнулся. Овца валялась мертвая. Подбежал к другой, к третьей... Все стадо полегло. Кто же мог такое сотворить?

- Разорили... - прошептал старик. - В один день без гроша оставили.

Птицы в прилеске испуганно вспорхнули, завидев огромную темную тень. Некоторое время тень молча наблюдала за всем, что происходило на лугу, недовольно морщась от громких отчаянных воплей старика. Затем сама собой растаяла, смешавшись с полуденной тенью.

Глава вторая

Огненный венец

Подрумянившиеся шаньги весело скворчали на большой сковороде. Пора было их вытаскивать, а то еще подгорит такая вкуснота. Но хозяйка, как нарочно, замешкалась в хлеву. Хорошо, что у нее помощник есть.

Потерев руки, Хохлик зашептал себе в бороду, заставив стоявший в углу ухват взвиться в воздух. Покрутившись вокруг себя несколько раз, тот наконец вцепился железной хваткой в сковороду. Так, теперь главное, не уронить. Высунув кончик языка, домовой аккуратно перенес тяжелую ношу на стол, не забыв подстелить под горячее сложенное в несколько раз полотенце. Только успел управиться, как на пороге показалась хозяйка, Алена.

- А я про них и забыла совсем!

- То-то и вижу, что забыла, - проворчал Хохлик. Для вида, конечно.

- Молодец какой. Ну что бы я без тебя делала?

На сморщенной мордашке домового расплылась довольная улыбка. Конечно, он свое дело знает. Да и с хозяйкой ему повезло. Умница, работящая, в доме всегда чистота, порядок, как такой не помочь? Лицом, правда, не красавица. Но ничего. Так даже спокойней будет.

- Опять Никите понесешь? - ревниво спросил он, глядя, как Алена складывает в корзину лепешки и крынку молока.

- Догадливый, - улыбнулась она и поставила перед ним тарелку с самыми поджаристыми шаньгами, обильно политыми сметаной.