Мой путь озарён рассветом (СИ)

Представить сбежавшую от ответственности Малисану ни у кого не получилось, поэтому все засмеялись, даже Крис. Мне не было смешно. Я слушала, как Диса обещает как и прежде выполнять свою часть работы, и хотела, чтобы поскорее настал завтрашний вечер, когда мы с Призраком войдём в здание ордена кииринов и получим новое задание.

Малисана подошла ко мне, когда я настолько глубоко задумалась о грядущем мероприятии, что перестала замечать всё, что творилось вокруг.

— Вот так я выглядела для тебя всё это время, — заметила она, указывая на меня рукой. — Оскорблённая чужим счастьем. Отвратительно.

— Охотно верю, — буркнула я, не желая продолжать разговор.

Не хватало ещё, чтобы мне в душу начала лезть Малисана. Я не желала обсуждать с ней свои или её проблемы, я вообще не хотела ни с кем разговаривать.

— Я тебя простила, — вдруг заявила ученица Слышащей.

Это было последним, что я ожидала от неё услышать.

— Что? — удивилась я, и Малисана пояснила:

— Я простила тебя за всё. За твои нападки на меня, за то, что ты меня избила, за то, что Крис любит тебя.

Это было странно и неожиданно. Несомненно, где-то был подвох, потому я не стала отвечать, но ученица Слышащей, похоже, и не ждала ответа.

— За последнее время я многое поняла, — поведала она, глядя в пустоту перед собой. — Достаточно, чтобы простить тебя, но недостаточно, чтобы извиняться самой.

Возможно, Малисана хотела, чтобы я тоже её простила, но я была не в том состоянии, чтобы прощать кого бы то ни было. Я кивнула, давая понять, что услышала её, и осталась стоять, опираясь на своё дерево, ожидая, когда неожиданная собеседница уйдёт. Но та, вместо того, чтобы уйти, прислонилась к дереву с другого бока.

— Как ты жила с этим? — Этот вопрос сорвался с моих губ неожиданно для меня самой.

— С чем? — не поняла Малисана.

— С этой ненавистью к тем, кого любишь.

Ученица Слышащей не ответила, но, скосив глаза в её сторону, я увидела, что она глубоко задумалась.

— Не знаю, — проговорила она наконец. — Кажется, так было всегда. В школе я вместе с Петрой ненавидела Онни и Эйвора, которые нарушали правила и пользовались окнами чаще, чем дверьми, и при этом ненавидела Петру, потому что мы не делали так же. Хотя на самом деле я дорожила всеми тремя.

Она говорила спокойно и честно, так, как не говорила со мной никогда. Должно быть, в самом деле простила и приняла мои права на Криса. Теперь, когда нам было нечего делить, мы могли хоть как-то разговаривать.

— Каково жить жизнью, которую ты сама выбираешь? — вдруг спросила Малисана, и я не сразу поняла, что она говорит обо мне.

— Понятия не имею, — честно ответила я.

Какую жизнь я выбрала бы, если могла бы устроить всё так, как мне хочется? Тема была достойна долгих часов обдумывания, но в такой жизни точно не было бы ссор с Рией, ночных кошмаров и рвущейся на части от ненависти ко всему на свете души.

Знакомая надменная ухмылка исказила губы ученицы Слышащей. Я ждала язвительного замечания, но её голос прозвучал лишь немного горько:

— Спрошу иначе. Каково быть тобой?

— Сложно. Сложнее, чем тобой, — ответила я, не задумываясь, и осеклась. — Наверное. Кажется.

Малисана слегка склонила голову, позволяя слишком отросшей чёлке упасть на глаза. Это было странно. Сколько я её знала, ученица Слышащей тщательно следила за своим внешним видом и всегда выглядела безукоризненно. Что случилось с моей бывшей врагиней, если она позволила чёлке так отрасти? Что случилось с нами обеими, если мы стоим рядом, прижавшись спинами к стволу одного дерева, и ведём странные разговоры о смысле жизни?

— Все люди считают свою жизнь сложнее чужой, да? — беззлобно спросила Малисана. Вопрос не требовал ответа, но я всё равно кивнула и с тоской ответила:

— Да.

Никому на свете я не пожелала бы пройти через то, через что проходила теперь. Хотя посмотреть на Фаину, терзаемую ночными кошмарами, я бы не отказалась.

Из-за пресловутых кошмаров я была настолько утомлена, что умудрилась заснуть в поезде. Вытекающая из-за Врат Заката память догнала меня и тут, но это видение отличалось от остальных, в том числе тем, что я запомнила не только мерзкие чувства, но и картинку. Я вспомнила, как стояла в огромном заснеженном поле. Рядом со мной был Питер, лица которого я не видела, а над нашими головами раскинулось тёмное ночное небо, на котором не было звёзд. Вот только из этого сна я принесла удивительное ощущение покоя, лёгкости и счастья, притом таких, каких никогда не испытывала здесь, разве что нечто похожее мелькало, когда мы с Крисом сидели где-нибудь в обнимку и молчали, ничего не делая и ни о чём не думая.

Этот сон здорово сбил меня с толку. Было наивным полагать, что в прошлой жизни я знала лишь страдания. «Что если мне снится только плохое только потому, что ничего иного я и не жду? — думала я, бредя следом за Крисом по улицам Карнаэля до нашей обычной гостиницы. — А если хорошего тоже было много? А если его было больше, чем плохого? А если Питер помнит как раз хорошее и потому рвётся назад?»

Мне начало казаться, что я достаточно поняла мага, чтобы встретиться с ним снова, чтобы поговорить ещё раз и попробовать хоть как-то договориться. Это убеждение я сохранила ровно до тех пор, пока, собираясь на волнующее меня собрание ордена, я не заглянула в зеркало.

Вдобавок к седине, мешкам под глазами, падающему зрению и трясущимся конечностям, на моей иссыхающей коже появились странные пятна, одновременно похожие и не похожие на старческие. Отчаянно взвыв, я заметалась пред зеркалом, не зная, что делать: собирать волосы так, чтобы по возможности скрыть седину, или распустить их, спрятав лицо.

Собрание ордена кииринов — эти слова звучали внушительно. Они означали, что я встречусь с другими обладателями могущественного оружия, и все они будут людьми неординарными, наверняка уверенными в себе, взрослыми и серьёзными. Чтобы стать одной из них, я должна была правильно себя подать, но это было невозможно, потому что я разваливалась на кусочки. В прямом смысле, судя по содержимому расчёски.

Вспомнив рассказы о Рейнере Вороне, я оцепенела от ужаса. Что скажут такие, как он, увидев меня? Назовут ли меня жалкой, скажут ли мне, что я недостойна даже иметь посох? «Меня унижает, когда кто-то вроде тебя выполняет ту же работу, что и я», — бросят мне в лицо. Или как-то так. И тогда я умру от унижения.

— Эй. — Крис неожиданно оказался рядом. Его рука легла на мою дрожащую руку, и я отстранилась. Я не хотела, чтобы Призрак видел меня такой, куда больше похожей на труп, чем он когда-либо. — Всё будет хорошо. Я не дам тебя обидеть.

Я благодарно шмыгнула носом, вслух не сказав ничего. Потому что это было до невозможности мило, вот только в данном случае Крис мог лишь отомстить за меня, но не спасти.

Трепеща, словно осенний лист на ветру, и с трудом передвигая ноги, я доковыляла до нужного здания. Огромный зал оказался всё таким же пустынным, что меня немало удивило: я ожидала, что он будет полон готовых наброситься на меня кииринов.

Из колодца к потолку устремлялся столб мягкого зеленоватого цвета. Цвет был грязнее, чем во время моего прошлого визита, и Крис поглядел на него весьма недовольным взглядом. Наверняка он думал о том, что маги были бы аккуратнее, если бы должны были сами прибирать за собой, а не ждать кииринов, которые оказывались вынуждены использовать свои посохи как что-то вроде метел или швабр. Мы прошли мимо и, как и в прошлый раз, поднялись на второй этаж. За всё тем же столом скучала всё та же женщина, проверившая по списку наши имена.

— Вам в комнату отдыха, — проговорила она каким-то полусонным голосом и едва заметно дёрнула ухом в нужную сторону. Будь я здесь одна, мне пришлось бы уточнять и переспрашивать, но, к счастью, Крис знал, о чём шла речь.

Комната отдыха показалась мне меньше кабинета главы ордена, но, возможно, дело было в том, что, в отличие от кабинета, она не была пустой. Стены закрывали собой книжные шкафы, повсюду стояли довольно-таки хаотично расставленные мягкие кресла и диваны с тёмно-синей обивкой, а между ними красовались элегантные маленькие столики. Тёмно-синие шторы закрывали два больших окна, а с потолка свисала огромная люстра, полная свеч.