Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

Так не уйти ли мне раньше? Сделать это сразу после расправы над Катрией, или растянуть расставание? И если я всё же решусь, отпустит ли меня Сайтроми? Он мог и не шутить, утверждая, что постарается удержать моё доверие.

Между тем, ситуация в Королевстве изменилась. Атмосфера резко накалилась, и не успели люди и глазом моргнуть, как их закрутило в прихотливый круговорот. Король Антуар, в самом деле, объявил войну. Я сначала не поверила ушам своим. Почти одновременно с растущим недовольством и страхом людей Сайтроми стал часто разговаривать вслух, обращаясь к Хатпрос, из чего я заключила: она как-то связана с переломом устоев человеческого общества. Ну, не могла война людей начаться сама по себе, даже учитывая, как это естественно для их природы. Не под контролем всемогущего Lux Veritatis, бдевшего порядок и мир в Королевствах.

Надо отдать должное последним: Церковь быстро спохватилась и, если принимать на веру рассказываемые полушёпотом в тавернах новости, отправилась на переговоры с упрямым королём. Внял Антуар их предупреждениям или нет, мне неизвестно. В качестве ещё одного шага города наводнили духовные личности, проповедовавшие смирение и человеколюбие, напоминавшие каждому прохожему, что вражда с себе подобными прибавляет демонам сил. А чем могущественнее проклятое отродье, тем ближе человечество к погибели.

- Терпящая плачет там, в Небесных чертогах! - кричали люди в рясах на улицах. Они цеплялись к людям, заглядывали им в лица и грозили повышенным, полным рока и мистики голосом, какие страсти ожидают оступившихся.

- Это могут быть Зрячие? - мне не нравилось, как много вокруг церковников. Будто мошкара, они крутились повсюду: на каждой дороге, в каждом поселении. Я почти физически чувствовала, как растекались проповедники по землям, разъедая увещеваниями непримечательное существование граждан. Вот только что могли они сделать? Люди войны не желали. Боялись её так же сильно, как и Lux Veritatis. Убеждать следовало в первую очередь короля Антуара, что в старческом маразме узрел заговор, зреющий на другом континенте.

- Вряд ли их так много, - сказал отец, пренебрежительным жестом отгоняя от себя мужчину в одеждах служителя. С точки зрения случайного зрителя можно было подумать, что высокомерный господин отмахивается от надоедливых прилипал, коими в его глазах выступали попрошайки, пьяницы, зеваки, напрашивавшиеся в провожатые, и, конечно же, настойчивые святоши.

- Упорные, - поморщился Сайтроми. - К их несчастью, не в случае с огнём.

- Ты же не собираешься… - я не договорила, встретившись с раздражённым взглядом Короля. Само собой, он не станет выдавать своё присутствие, находясь в окружении большого количества народа.

- Ты и сама поняла глупость вопроса, ведь так? Это была шутка, - сварливо сказал отец.

Сайтроми проявлял поразительное миролюбие, оказываясь в гуще людей. Когда я была маленькой, он тщательно избегал человеческие поселения, игнорировал жителей попадавшихся населённых пунктов и вообще вёл себя так, словно… они не достойны его слова. Мне всегда казалось, что люди злят Короля, поднимают внутри него бурю негодования одним своим видом. Что он сторонится их как раз потому, что боится сорваться, оставляя заметный след ищейкам Церкви.

Теперь же Сайтроми спокойно огибал прохожих, равнодушно скользя по ним взглядом. Он всё так же не заговаривал с людьми без надобности, и когда к нему обращались с вопросом, молча проходил мимо, будто говорившего не существовало. Ему сердито фыркали в спину, называли вполголоса заносчивым ублюдком с мешком золота. Это ни к чему не приводило.

И всё же я знала, что передо мной - одна из самых покладистых масок Короля. Он на самом деле не такой. В легендах Сайтроми выделялся опаляющей врагов яростью и нетерпением ко всему, что шло вразрез с его прихотью. Эти надуманные истории сквозили преувеличениями, и всё же… Если читать между строк и отбрасывать религиозные мотивы писавших, характер Короля менялся несильно. Об этом свидетельствовали также и рассказы Спустившихся, той же Тигоол, например. Они тоже могли не знать всей правды, но в общих чертах описывали среднего брата как личность, с которой лучше не ссориться. Получалось, что сдержанным Сайтроми был с немногими и в немногочисленных ситуациях.

Единственный, кто зажигал в уголках глаз Короля редкий огонёк бессильной желчной ярости, оказались те самые церковники, заполонившие улицы. Отец не замечал и их, однако иногда, дождавшись, когда очередной проповедник отвернётся, из-под полуопущенных ресниц бросал в спину неповторимый холодный взгляд. В нём я читала отражения сотен жестоких и непримиримых мыслей, роившихся в сознании бессмертного. В такие моменты Сайтроми казался невероятно живым, выходящим за пределы накинутой брони из задумчивости и злой насмешки.

И я внушала себе, что лучше уж маска язвительной снисходительности, так часто демонстрируемая им, чем видеть реального Сайтроми.

- Как ты думаешь, - я в волнении покусала палец, - я хорошая… личность?

- Что? - наверное, он предпочёл бы, чтобы я нечасто выходила из созерцательного молчания.

- По-твоему, я могу называться… положительной?

Если я сложила правильное мнение о нём, ему не составит труда ответить. Повисшая пауза не могла сбить меня с толку: отец точно собирался что-то сказать, предварительно мысленно отсекая ненужные фразы.

- По меркам чего мне оценивать? - выдал он наконец, и я только пожала плечами. - Задай этот вопрос религиозному служителю, и он ответит, что нет. И будет прав. С точки зрения пользы обществу ты тоже девиантна. Я бы даже сказал, отвратительна, - я вздрогнула от хлёсткости подобранного слова. - Но тебя в самом деле интересуют мнения всех этих людей?

- Меня интересует твоё мнение.

- Тогда да.

- И ты так считаешь, потому что… - понуро продолжила я, не довольная издевательски кратким ответом.

- Ты не совершила ничего, что, по моим меркам, навесило бы на тебя клеймо злодея. Хотя для попадания в их лагерь тебе нужно быть Терпящей…

- А, - разочарованно протянула я. Значит, Король в принципе не разделял окружавших на хороших и плохих, полагая истинным злом лишь бросившую их Создательницу. Тогда дальнейшие уточнения не имели смысла.

За четыре дня мы преодолели половину пути к усадьбе Шерье. Но Катрия всё равно была далеко. Она что-то подозревала… ухватывала шестым чувством, и потому не соблазнялась приглашениями Антуара. Мог ли престарелый король заставить её подчиняться? Это и являлось проблемой. Если змея не выползет из норы, стратегию придётся полностью переписывать. А я не была уверена, что у Сайтроми так много свободного времени в запасе, чтобы охотиться на увёртливую заразу.

Требовалась провокация или давление. Отец попросил оставить отработку плана Хатпрос, положиться на её хитрость и расчётливый ум. И просто двигаться вперёд. Тревожные метания от берега к берегу не навеют попутного ветра.

- А в самом деле… - неловко начала я. - У тебя ведь есть какие-то цели? Не в глобальном смысле, а… вот сейчас. Что-то помимо Катрии? Что в твоём списке значится после?

- Нужно встретиться с Хатпрос, - Сайтроми надолго умолк, и я всерьёз забеспокоилась, не породило ли это простенькое откровение волну вопросов у той, что услышала. - Так или иначе, мы достигнем тот относительно безопасный оплот, что она успела отвоевать. Усадьба по дороге к нему. Мы ничего не упускаем и никуда не опаздываем. Пока что.

Я не преминула поинтересоваться, куда направилась Сат’Узунд и сможем ли мы повидаться с ней когда-нибудь. Отец дёргал плечами, уверяя, что у неё свои дела, как сейчас - у самого Сайтроми, но в конечном итоге она тоже придёт к Хатпрос. Такое разделение на территории врага поражало самоуверенностью и независимостью, проявляемой королями бессмертных. Они готовы были держаться вместе, но не сразу. На данном этапе ходить раздельно безопаснее, хотя я плохо понимала, как это поможет им, если присутствие на Верхнем этаже хотя бы одного владыки Спустившихся обнаружится. Сошлют обратно вниз одиночку вместо троих?