День рождения мира

огда жрецы сказали, что прорицание говорило о блистающих на солнце золотых и медных водосточных желобах как о неопаляющем пламени, а дом устоит, если даже случится землетрясение.

Слова о том, что бог бел и одноглаз, они истолковали так, что Господь Бог - это солнце, и его следует почитать как всевидящего подателя света и жизни. Так было всегда.

На востоке и вправду бушевала война. На востоке всегда война выходящие из дебрей племена пытаются украсть наше зерно, а мы побеждаем их и учим это зерно выращивать. Военачальник Господь Потоп отправил ангелов с вестью, что войско его дошло до самой Пятой реки.

На западе не было голода. В Господней земле не бывало голода. Дети божьи надзирали за тем, чтобы зерно подобающим образом сеяли, и растили, и собирали, и делили. Если в западных землях случался недород, через горы по великим каменным дорогам наши возчики гнали груженые зерном арбы из срединных краев. Если урожай подводил на севере, туда шли арбы из Четвероречья. С запада на восток катились телеги с вяленой рыбой, с Рассветного полуострова на запад - с плодами и водорослями. Всегда полны были господни житницы и амбары, и открыты для нуждающихся. Достаточно было спросить распорядителя припасов, и тот приказывал выдать просителю потребное. Никто не голодал. Само слово это принадлежало тем, кого мы привели в свою землю, таким племенам, как теги, и часи, и народ Северных всхолмий. Так мы и звали их - "голодные".

И вновь наступил день рождения мира, и вспомнились самые страшные слова пророчества - "мир гибнет". На улицах жрецы ликовали, утешая простолюдинов, говоря, будто Господь Бог в милости своей пощадил мир. Но в нашем доме утешения не было никому. Все мы знали, что Сам бог болен. В тот год он все больше скрывался от людей, и многие обряды проходили лишь пред ликом одной богини, а то и вовсе не осененные божественным присутствием. Богиня же всегда была тиха и бестревожна. К тому времени она осталась едва ли не единственной моей учительницей, и при ней мне всегда казалось, что ничего не изменилось, и не изменится, и все будет хорошо.

Когда солнце застыло над плечом великой горы, Сам бог начал Поворотную пляску. Но танцевал он медленно, пропуская многие фигуры. Потом он отправился в дом праха. Мы ждали - все ждали, весь город, и вся страна. Снежные пики гор, выстроившихся чередой с севера на юг - Кайева, Короси, Агет, Энни, Азиза, Канагадва - запылали золотом, потом червью, потом пурпуром. А потом пламя их погасло, оставив лишь бледный пепел снегов. Вспыхнули в небесах звезды. И тогда, наконец, забили барабаны и зазвенели трубы над Сверкающей площадью, и заискрилась в свете факелов мостовая. Один за одним выходили из узких дверей дома праха жрецы, согласно обычаю и распорядку. Замерли. И в тишине прозвучал ясный высокий голос самой старой сновидицы:

- Пусто за плечом Господним.

Присыпал тишину шепоток-погудок голосов, точно разбежались по песку мелкие букашки. И стих.

Жрецы развернулись и потянулись строем в дом праха - молча.