Сила двух начал (СИ)

— Кэт, я уверена, что всем этим странностям есть логичное объяснение. Насчет Волан-де-Морта... Мэгги ведь сама потом сказала, что все это — лишь глупые страхи?

Кэт неуверенно кивнула, и Мелинда продолжила:

— Что же касается припадка... Только Мэгги сможет объяснить все те странности, что происходят с ней с приходом той боли – ведь мы с тобой не чувствуем все то, что чувствует она. Лишь знаем, что она испытывает во время своих припадков вину. Ее вина... Подожди, Мэгги сказала, что за мгновение до припадка ощущала острое чувство вины, как и три года назад! Значит...

— Едва Мэгги почувствует ее, сразу же начинает биться в припадке?— дополнила Кэт медленно, неверяще.

— Да!— воскликнула Мелинда,— и видит она в его начале именно те сцены, которые и наполняют ее душу грузом вины! Ведь как Мэгги говорила – именно чувство вины Элис, а не ее собственное желание покарать подругу, позволило ей выполнить столь опрометчивую просьбу Элис о пытках!

Кэт смотрела на мать расширившимися от удивления глазами – все это было так невероятно... Почему именно у Мэгги есть такая способность – необъяснимым образом чувствуя вину, наказывать кого-то, в том числе и себя? В отчаянном непонимании волшебница сжала виски руками, пытаясь справиться с разом нахлынувшими на нее чувствами ужаса, страха, переходящего в панику. И едва заметила ладонь матери, что сжала ее плечо.

— Я знаю, это звучит нелепо,— говорила Мелинда,— но другого объяснения, так хорошо все оправдывающего, я не вижу. Поэтому-то целители не усмотрели в Мэгги какой-либо болезни – разве чувство вины, каким бы большим оно ни было, можно считать за недуг?

— Конечно, нельзя – ведь тогда каждый человек, совершивший недостойный поступок, был бы болен. Но почему именно Мэгги?— воскликнула Кэт в отчаянии,— почему она? Ей ведь всего три года было, когда ее поразил первый припадок! Если припадки эти связаны необъяснимым образом с проявлением волшебной силы – как возможно, чтобы сила эта проявилась, да еще в таких масштабах, у трехлетней малышки?!

Кэт обхватила голову руками – все эти мысли и вопросы словно разрывали ее на части, она будто бы в ночном кошмаре оказалась и никак проснуться не может... На вопросы нет ответов, вокруг нее – лишь тьма... Она как сквозь сон почувствовала ласковые объятия матери, ее голос, раздавшийся спустя пару минут, долетел до Кэт как сквозь некую преграду:

— Я и сама не верю в то, что подобное вообще возможно, но, раз уж так случилось, нужно решать, что делать дальше.

— Что ты имеешь в виду?— спросила волшебница, несмотря на ужас и страх, что царили сейчас в ее душе, с любопытством в голосе.

— Мэгги ведь пытала Элис – и ее родители об этом еще не знают.

— Предлагаешь пойти и сказать им?— криво улыбнулась Кэт,— чтобы они прокляли и нас, и Мэгги за это? К тому же, поверят ли они?

— Нам – поверят. К тому же, я не думаю, что Элис так и будет держать это в секрете и отмалчиваться.

— Мэгги и так уже вынесла боль во время припадка, не хватало еще, чтобы она поплатилась за эту ошибку снова!— воскликнула Кэт в возмущении.— Нет, если уж Джейсоны и узнают о том случае, то точно не от нас — я больше Мэгги к ним и на расстояние ста ярдов не пущу!

— Ты уже пробовала, и что вышло?— перебила ее Мелинда,— нет, если только Мэгги сама больше не захочет общаться с Элис, в противном случае нам ее и заклинаниями не удержать – ведь она уже умеет управлять своей волшебной силой.

Кэт тяжело вздохнула, понимая, что ее мать права.

— А сама Мэгги об этом ничего не говорила?— спросила Мелинда чуть погодя.

— Нет. Я была слишком потрясена тем, что она мне рассказала, и об этом как-то не думала,— покачала головой Кэт,— но я обязательно поговорю с Мэгги на эту тему, когда она проснется.

Ей до сих пор не верилось, что ее дочь совсем недавно пытала свою сверстницу – но Кэт до сих пор помнила красочный рассказ Мэгги, и ее слова звучали у волшебницы в ушах, не желая стихать. А пока Мэгги спала, Кэт получила возможность разложить все только что полученное и выясненное по полочкам. Очевидно, целители здесь будут бессильны, если только попытаться найти Джейн Келленберг – но в то, что это удастся, волшебнице мало верилось. Значит, выход только один – оградить Мэгги от дальнейших мучений, уехав вместе с ней в какую-нибудь глушь. В какой-нибудь дальний, одиноко стоящий домик, где у Мэгги никогда не будет друзей... У Кэт при одной только мысли об этом болезненно сжималось сердце, а что будет с ее дочерью, когда она об этом услышит? Но придумать другой выход из столь безнадежного положения Кэт не могла, зная, что лишь этот путь оградит и Мэгги, и окружающих ее людей от мучений.

Всю ночь волшебница не сомкнула глаз, терзаясь угрызениями совести и мучительными раздумьями – но, вместо того, чтобы найти какой-нибудь иной выход из ситуации, лишь уверилась в принятом решении – да, оно единственное правильное. Но рассказывать о нем Мэгги не спешила, спросив у нее по пробуждению совсем иное:

— Как самочувствие, Мэгги? Ничего не болит?

— Вроде, нет. Как будто ничего и не было!— улыбнулась Мэгги, но, тут же вспомнив о том, что было вчера, значительно помрачнела,— наверное, сейчас ты скажешь, что я больше в наказание из дому не выйду?

— Хочешь проведать Элис?— ответила Кэт вопросом на вопрос, внимательно вглядываясь в личико дочери.

Девочка, задумавшись, промолчала и Кэт, воодушевленная этим, произнесла:

— Знаешь, Мэгги, и для тебя, и для Элис будет лучше, если вы перестанете общаться.

— Да, наверное,— протянула Мэгги задумчиво. И, едва Кэт радостно улыбнулась, добавила уже тверже,— но вначале я должна придти к ней в последний раз – убедить Элис рассказать обо всем родителям.

— И чего ты хочешь добиться от нее? Раскаяния? Почувствовав которое, вновь причинишь Элис боль и будешь страдать сама?— вышла из себя Кэт, и, чуть успокоившись, добавила уже мягче,— я знаю, тебе обидно, что та, которую ты считала своей подругой, так оклеветала тебя – но ты ведь уже пробовала призвать Элис к покаянию, и что вышло?

Но слова Кэт не были услышаны девочкой.

— Я уверена – сейчас я смогу переубедить ее,— заявила Мэгги, вскакивая с кровати. Но дверь, совсем недавно открытая, закрылась перед самым ее носом, не дав выйти в коридор. Девочка медленно повернулась к матери – Кэт, целясь в дочь волшебной палочкой, невозмутимо посоветовала:

— Оденься для начала, не то простудишься.

Мэгги, осознав, что стоит в пижаме, по-быстрому нацепила вместо нее все необходимое, в спешке чуть не засунув голову в рукав, после чего в нетерпении уставилась на мать. Кэт, одобрительно кивнув, произнесла:

— Хорошо. Теперь ты можешь идти.

Девочка, мгновенно сорвавшись с места, со всей силы налетела на дверь, надеясь, что та откроется – но только больно ушиблась о ее поверхность.

— Я думала, ты откроешь ее!— выкрикнула Мэгги с болью в голосе, повернувшись к Кэт и глядя на нее так, словно та ее только что предала. Волшебница же лишь улыбнулась в ответ:

— Ты же умеешь колдовать – так что открыть запертую дверь для тебя – не проблема.

— Но я же не могу без волшебной палочки сделать это!— воскликнула Мэгги капризным тоном,— если ты одолжишь мне свою палочку...

— Зачем же?— удивилась Кэт,— я совершенно уверена в твоих силах, и в том, что ты и без всяких там кусков дерева сделаешь то, что захочешь.

Глаза девочки, непроницаемо черные, в ярости блеснули, но ее злость была бессильной – как бы ни была зла, Мэгги не стала бы нападать на мать в попытке отобрать волшебную палочку или сделать какую-нибудь еще безрассудность в этом же духе. Зная это, Кэт торжествовала – победа была на ее стороне. Но Мэгги не смогла смириться с этим – и, вновь повернувшись к двери, разбежавшись, попыталась протаранить ее своим плечом. Кэт вскрикнула от ужаса, а ее дочь, уже не останавливаясь, пыталась проломить довольно прочную дверь за счет своей, такой малой, силы... И когда волшебница, подбежав к Мэгги, обхватила ее двумя руками, она даже не попыталась вырваться, безвольно обмякнув в заботливых руках матери. Волшебница перенесла девочку на кровать, и, ощущая, как Мэгги сотрясается в рыданиях, присела рядом с ней.