Мелиан. Охота Дикой Кошки (СИ)

загорелось, и мир начал уплывать во мрак. Я отчаянно цеплялась за реальность, и сознание

милостиво вырывало лоскуты из окружающего мира, перемежая их вспышками абсолютной тьмы.

Себе я казалась сторонним зрителем, равнодушно наблюдающим за представлением в замочную

скважину.

Сколько храмовников окружило нас там, у входа? Пять? Десять? Сто? Кажется, собрались все

паломники, но много ли на площади служителей монастыря?

Труба ревела, и лязгал металл, размеренно отбивая ритм.

Удивлённо распахнутые глаза Джолана возникли передо мной. В них неестественно быстро

пульсировал зрачок, а губы потрясенно шептали: "Что с вашим братом, господин Коннар?"

Эти глаза я ещё не скоро забуду. Они займут достойное место в моих кошмарах.

Кажется, никто так до конца и не поверил, что несчастный немой юноша оказался женщиной.

Наверное, решили, что с ним опять приключилось какое-то редкое заболевание. Разве что Шомас

выкрикнул пару раз: "Я же вас предупреждал! Я знал с самого начала, что с этими двумя что-то не

так!", но его поддержал только Ласточка. Голос Шомаса растворился в ночном воздухе, исчез

вместе с вылетевшим изо рта облачком, и людские ряды вновь сомкнулись.

Может, все просто растерялись, ведь рядом уже не стоял мейстер, у которого в запасе всегда было

объяснение происходящему вкупе с мудрым указанием как поступить.

И чью глотку вспороть следующей.

270

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

Кстати, о мейстере Генаре. Когда о нём вспомнили?

Из мрака ко мне протянулись чьи-то руки, жаждущие схватить за горло. Несколько голосов взвыло

в унисон: "Убийцы! Как вы посмели..."

Тьма стала осязаемой, чернильными лохмотьями липнущей к коже. Рот наполнился вязкой, горькой

слюной с привкусом гнили. Осколки реальности на удар сердца приостановили свой бег, а затем

взмыли вверх, подхваченные порывом ледяного ветра. Всё смешалось в сумасшедшем вое: крики,

проклятия, обрывки фраз и звон клинков. Я очутилась в эпицентре разгорающегося урагана. Звуки

слились в оглушительный грохот, а единственное, что ощущалось – твердь земли под ногами. Это

было одновременно и похоже, и не похоже на то, что пришлось испытать на развалинах Омнии. С

той поправкой, что на сей раз вместо диковинных картин я наблюдала только бешеное

мельтешение.

Ещё удар сердца – и все стихло. Буря улеглась. Меня обступил непроницаемый мрак. Звенящая

игла тишины проткнула уши, а тело съёжилось от пронзительного потустороннего холода.

Я больше не была единственным наблюдателем в этой кромешной тьме. Кто-то смотрел на меня с

жадным любопытством, будто стремясь полностью растворить и впитать. На этот раз за спиной

маячил кто-то новый. Тот, кто представлял опасность во много раз большую, чем все встреченные

до этого призраки вместе взятые. Для него я была не интереснее экзотической птицы, случайно

попавшейся на пути. Это понимание пришло само, оглушающим потоком ворвавшись в голову.

Сердце тревожно заныло, стоило осознать ещё кое-что: почувствовав мое присутствие, невидимка

принялся искать меня, вслепую шаря вокруг.

Ох, Хэлль! И что же делать? Вряд ли встреча с этим некто сулит что-то хорошее!

Ощупывающий, изучающий взгляд тонкими нитями тянулся ко мне издалека, из самых глубин

мрака. Спрятаться было негде. Я запаниковала, тщетно пытаясь укрыться от назойливого

ощущения слежки. Куда идти, куда бежать, если вокруг - только непроницаемое ничто?

Тьма сама пришла на помощь. Она начала медленно рассеиваться, обнажая лицо реальности,

выталкивая меня в материальный мир. Чужое разочарование, почти осязаемое в своей ярости, едва

не сбило с ног. Пошатнувшись, я устояла, поразившись силе этого чувства.

- Счастливо оставаться! - насмешливо крикнула я вслед трусливо уползающему мраку. - Надеюсь,

при следующей встрече ты будешь в лучшем расположении духа!

Ответа не последовало. Невидимый наблюдатель растворился в ночном воздухе. На мгновение я

засомневалась: а не произошло ли это всё только в воображении?

Реальность грубо вторглась в моё пространство. Откуда-то сбоку вынырнул Коннар, рявкнувший: "С

кем ты разговариваешь, Кошка?!" Я не успела ответить, потому что увидела храмовников. Они

застыли, как замирают рыбы, очутившись в лохани со стоячей водой: повисая вертикально и ловя

воздух подрагивающими губами.

Первым оцепенение нарушил Шомас. Глухо зарычав, он сделал шаг ко мне. Его движение повторил

Ласточка, потянув за собой остальных. Массивная тень наёмника упала между нами, но северянин

не успел ничего сделать.

Ноги стали ватными. Я рухнула вниз, не успев ничему толком удивиться. Вслед за мной начали

падать и храмовники. И всё это – в абсолютном безмолвии.

Как страшен запах песка, в который падаешь лицом.

***

271

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

Я не чувствовала собственных костей. Казалось, что мышцы превратились в студень, растёкшийся

по песку. Жалящие разряды боли скользили под кожей, а внутренности скрутило в гигантское

веретено. Язык разбух и высох, превратившись в бесполезный шершавый придаток, едва

помещающийся во рту. Шумно хлопая чёрными крыльями, надо мной носился голос наёмника.

Коннар что-то кричал, но слова растворялись в утробном гуле. Время растягивалось и завивалось

спиралью, оставляя меня корчиться в облаке боли. Когда она, наконец, пошла на спад, показалось,

что минули столетия, хотя на самом деле это вполне могла быть пара мгновений.

Едва почувствовав собственное тело, я перевернулась на спину и попыталась открыть глаза.

Слипшиеся веки нехотя послушались, и мне удалось увидеть клочок неба, лицо наёмника и его

руку, почти касающуюся моей щеки. Встретившись со мной глазами, северянин заметно

расслабился и убрал ладонь.

- Я уж подумал, что тебя демоны взяли, - угрюмо сказал он.

Я тут же вспомнила о невидимке, что скрывался во тьме, но говорить о нём не стала. Просто

лежала на спине, раскинув руки по сторонам и наслаждаясь тем, что могу дышать полной грудью

без головокружения и боли.

Коннар моей радости не разделял.

- Давай уберёмся отсюда, Кошка, - в который раз повторил он, мрачно поглядывая вокруг себя. - Тут

и до этого было несладко, а сейчас и вовсе какая-то хэллевщина творится... В общем, сама

посмотри.

В его голосе прозвучало такое искреннее недоумение, что я рывком перекатилась на бок и

приподнялась на локте. От увиденного неприятно засосало под ложечкой.

Песок усеивали тела паломников. Кто-то ещё бился в частой агонии, до предела выгибая шею, но

большинство уже лежало неподвижно. Их лица застыли погребальными масками, а пальцы рук

скрючились, словно стремясь выдрать кусок из воздуха. Но взгляд притягивало не это. Скользнув

по паломникам, взгляд зацепился за фигуры, неподвижно возвышающиеся между телами. Эти

люди просто стояли, безвольно повесив руки и глядя в пустоту перед собой. Никто из них даже не

шевельнулся, когда Коннар заговорил. "А с ними что?" - хотела спросить я, но из горла вырвалось

только шипение и надрывный кашель, оросив песок тягучей, как кисель, слюной.

- Так и стоят тут. Наши святоши попадали, как перезревший горох, а эти просто замерли столбами,

- сказал наёмник, правильно угадав ход моих мыслей.

Я поспешно отвела глаза. Почему-то показалось, что храмовники могут почувствовать взгляд и

кинуться на нас. Голос наконец-то прорезался, и я сипло спросила:

- Долго я так пролежала?

- Шесть-семь ударов сердца, не больше, - нетерпеливо ответил Коннар. Он рывком поднялся с

песка и мотнул головой, приглашая за собой.

Я попыталась подтянуть ноги к животу, чтобы встать, но потерпела неудачу. На месте колен