Бастард (СИ)

— Думаю, у меня есть предложения на счёт того, кто может выполнить вторую часть и взять на себя переговоры с Главой, — решил я прервать уже, по моему мнению, несколько затянувшееся отмалчивание со своей стороны, ибо, как–никак, все должны участвовать в решении таких важных дел, особенно, когда дело доходит непосредственно уже до распределения ролей.

Да и, к тому же, у меня были кое–какие личные счёты с Главой и хотелось бы их решить, так сказать, в рамках выполнения работы, нежели выделять на это специальное время, которого, помимо всего прочего может и вовсе не представиться в будущем. Лучше схватить синюю птицу счастья за хвост сразу же, чем ждать, когда она прилетит к вам в более удобный момент. Эта самая наиглупейшая ошибка из всех возможных. Уж поверьте мне и моему опыту общения с людьми, которые её каким–то образом всё же допустили.

— Мы все внимательно слушаем, — Адриан кивнул и перевёл взгляд на меня.

Я заметил, как посмотрел на меня мой старый друг эльф, как по его лицу пробежала какая–то странная тень. Безусловно, он если и точно пока ещё ничего не знал о том, где я провёл те месяцы, что предшествовали нашей с ним встрече, то уж догадывался наверняка. Он так же и понимал, что я хочу сказать. Совершенно точно не одобрял моего желания встретиться с Главой с глазу на глаз, тем более после того, что нам сказал принц–бастард. Уж не знаю было ли это записано в богатых эльфийских библиотеках, но, во всяком случае, какое–то представление о «ведьминых детях» у Нартаниэлся было. Но, зная меня, он, конечно же, понимал, что бесполезно что–то говорить, пытаясь меня остановить и переубедить, что я всё равно буду идти так, как захочу, подобно самому упрямому барану в мире, пусть это и не делает мне большой чести, а потому эльф лишь коротко покачал головой и промолчал, полностью вверяя мою жизнь лишь в мои собственные руки.

— Я думаю, что лучше всего отправить на встречу с ним меня. Одного. Большее количество людей лишь только быстрее выдаст себя, поиски могут затянуться настолько, что уже станут бесполезными. Видите ли, этот тип очень скрытный и если не хочет, чтобы мы его нашли, то нам этого ни за что не сделать, а показывать себя сразу двум людям он вряд ли вознамерится сам.

— На самом деле я как раз хотел сказать об этом. Судя по тому, что мне о вас успел рассказать господин эльф, вам не впервой участвовать в тайных аферах и прочих подобных «делах». Не знаю, да и не хочу на самом деле знать ничего о вашем прошлом, мне, как и всем здесь присутствующим, важно сейчас лишь одно: вы сможете если не полностью переубедить его и помешать исполнению планов, то хотя бы задержать их исполнение? Если да, то я не буду также спрашивать и про причины, которые побудили вас самому вызваться в качестве добровольца. В противном же случае нам придётся поручить это кому–нибудь другому.

Мне не потребовалось ни одной секунды на лишние, совершенно ненужные сейчас раздумья. Я как всегда был полностью уверен в себе, своих силах и способностях, а потому незамедлительно ответил:

— Конечно, Адриан, сделаю в лучшем виде. Поверьте, ему просто придётся говорить со мной, даже если он и не очень этого хочет.

Принц–бастард ещё довольно долго смотрел на меня, но потом кивнул и снова обвёл всех взглядом. Думаю, наше собрание уже почти завершилось, а я ещё не хотел спать. Кажется, даже если не из простого желания, то мне всё же придётся погулять по болотам, чтобы заставить себя этой ночью сомкнуть глаз, ибо я не собирался здесь задерживаться больше ни одного лишнего дня.

— Что же, теперь нам осталось лишь решить, что делать с теми новыми государствами, что образовались на территориях, где люди требуют для себя полной независимости и не желают больше находиться ни под чьей властью, однако, при этом надеются, что либо Великое Княжество Шан, либо Мортремор окажут им поддержку, необходимую для окончательного становления их страны. Конечно же, мы понимаем, с какой целью ими на самом деле будет использована территория, столь зависимая от них. Однако пока что я не представляю себе ни одного такого выхода, при котором им удалось бы одновременно и сохранить формальный суверенитет, и не зависеть в действительности от поставок Мортремора или же Княжества Шан. У нас нет ни одного рычага давления на них. Мы совершенно никаким способом не сможем заставить их играть на нашей стороне, поскольку в трёх самых больших подобных новых государствах нам даже не известны имя и личность того, кто там правит. А потому пока этот вопрос для нас совершенно не представляется возможным решить. Нам придётся действовать с оглядкой на эти образовавшиеся внутри Ланда страны, но при этом не забывать о том, что, фактически, они также играют весьма значительную роль в хаосе, который творится в нашем королевстве, а потому, конечно же, наша задача в большей степени состоит в том, чтобы всё устроить таким образом, что они в будущем никак не смогут мешать восстановлению Ланда. Возможно, нам даже удастся в будущем провести переговоры с ними и договориться о том, что они вновь вступят в состав королевства, пусть и на каких–то других условиях, нежели все остальные земли, но того будут требовать обстоятельства.

— То есть вы предлагаете пока просто отложить это на потом? Не ввязываться в дела этих государств. Я правильно понимаю? — решил всё же на всякий случай уточнить я, приподняв бровь.

— Да, совершенно верно, — Адриан кивнул, от чего его волосы колыхнулись отливающим чёрным водопадом в ночи, — конечно, это может показаться неправильным с нескольких точек зрений, но пока у нас нет другого выбора. С одной стороны мы оставляем в покое, как я уже говорил, одного из виновников гражданской войны, что может дать совершенно непредсказуемый результат. С другой же стороны это не гуманно, поскольку, буквально, мы бросаем на произвол судьбы народ, который населяет территорию, ещё недавно принадлежащую Ланду. Но, как я уже сказал, другого выхода для нас просто не остаётся в силу обстоятельств, — Адриан сделал небольшую пазу, дав себе отдышаться, — вижу по глазам и лицам, что вы со мной согласны, — снова утвердительно кивнул он, — а потому теперь у нас остался лишь один пункт, по которому ещё не принято какого–то конкретного решения. Думаю, вам всем понятно, что речь сейчас пойдёт о тех, кто не задействован, так сказать, в основных проектах. Сегодня все устали, а потому не стану зацикливаться на этом, пусть это и может показаться немного надменным, но, я думаю, что в любом случае расклад оказался таким же. Если нет, то прошу простить меня за неучтивость, тогда я предоставлю вам самим выбирать тех, с кем вы пойдёте, — он повернулся непосредственно к тем, о ком сейчас говорил: молодому барду Фельту и магу в красном который уже в открытую зевал (видимо, всю прошлую ночь он снова провёл за какими–то вычислениями и экспериментами), — думаю, вы бы хотели отправиться со мной, не так ли? Мы шли сюда вместе и вместе же пережили штурм Охранных Башен Сарта степными духами клар»хта, а подобное всегда тесно связывает людей, их судьбы и мысли. Это действительно так или я ошибаюсь?

Они довольно долго молчали, переглядывались друг с другом, а потом Фельт улыбнулся и они кивнули друг другу. Молодой бард встал.

— Нет, не ошибаетесь, мы действительно хотели бы отправиться с вами. Не только по тем причинам, которые вы тут назвали, но и просто по тому, что нам приято находиться в вашей компании, без каких–то там нелепых задних мыслей и всего того прочего, чем любят некоторые захламлять себе головы.

И юноша, и маг в красном выдержали пронзительный взгляд принц–бастарда, которым они их одарил, после этого Адриан кивнул и, наверное, сказал о том, что раз всё так удачно сложилось, то всё теперь уже решено. Наверняка, он также ещё о чём–то там говорил, но этого я уже не слышал, поскольку слишком сильно устал от этого долгого заседания, и мне срочно нужно было проветриться. Мне удалось каким–то образом незаметно выбраться из дома в дереве, оставив при этом записку, что выезжать я собираюсь завтра утром (благо в доме я нашёл все нужные принадлежности для письма, к тому же и находились они достаточно близко ко мне, чтобы, не привлекая к себе никакого внимания, быстренько черкануть это письмецо). Я указал в нём, что не стоит меня ждать или же звать с собой. Этот путь я собирался проделать от начала и до конца сам. Пусть это и может показаться странным, учитывая то, как не лестно я всю свою сознательную жизнь отзывался об одиночестве, но, как я уже сказал на собрании, если бы отправился с кем–то, то Глава никогда бы не появился вблизи нас даже на километр, а потому лучше не продолжать прятаться в иллюзиях, а сразу же смело сказать себе о том, что как минимум ближайшие два месяца мне удастся говорить разве что с самим собой да с редкими проезжими или же беженцами, которых, наверняка, уже немало на трактах Ланда. И все они бегут от той войны, которую затеял лидер Гильдии Сейрам и которую мы собираемся остановить своими силами, имея при этом в распоряжении ресурсы куда более скудные, нежели те, которыми во время того, как начинался этот хаос, располагал Глава. Теперь я ещё больше уверился в том, что мы лишь кучка сумасшедших, собирающихся противостоять силам, которые не подвластны ни им, ни кому–либо ещё, кроме тех, что стоят у истоков. Но всё же я обещал, а я всегда держу обещания. Поэтому мне в любом случае придётся разрезать поток бегущих, идти им навстречу, ловя на себе при этом удивлённые взгляды, слышать окрикивания, хотеть самому присоединиться к одной из уезжающих из раздираемого гражданской войной королевства семей, но при этом совершенно чётко понимать и принимать тот факт, что ни в коем случае этого делать нельзя, нужно продолжать ехать к своей цели, вперёд и только вперёд, ни шагу назад. Интересно вот только, как долго на самом деле придётся мне идти по этому непростому пути? И вообще увижу ли я ещё кого–нибудь из тех, к кому так сильно привязался? Моего старого, рассудительного друга из лесов эльфов. Смогу ли я когда–нибудь ещё посмотреть в эти два невероятно глубоких зелёных омута, насладиться отгадыванием тех теней, что пробегают по его лицу так редко, но несут в себе так много? А Рилиан? Наш молодой, невероятно честный, добрый и чистый паладин, с которым порой так интересно говорить, да и просто слушать, наслаждаться его такими наивными, но оттого ещё более пленяющими теориями о мире, о том, каким должен быть он сам и те, кто его населяют. Человек, которого я могу смело назвать идеальным, совершенно неиспорченным, даже несмотря на то, что, может быть, на его руках и есть чья–то кровь. Ведь мои ладони теперь тоже окроплены ею. В действительности, в нашем мире невозможно умереть так, чтобы твоя совесть не была испачкана этой проклятой красной жидкостью. Пусть она и будет будто бы ненастоящей, пусть всего лишь метафорическая, эфемерная, образная, но эта иллюзия собственной невиновности и святости будет именно не более чем обыкновенным миражом и самообманом. Все хоть сколько–нибудь разумные существа по сути являются эгоистами. Такова уж их природа пытаться это исправить невероятно глупо и бесполезно, подобные эксперименты всё равно не принесут абсолютно никаких результатов даже при невероятном желании того, кто их, собственно, и проводит. Все то, кто кажутся вам самыми закоренелыми альтруистами всего лишь притворяются, причём частенько у них это выходит просто ужасно и фальшь чувствуется буквально за версту. Даже самые молодые актёры на каких–нибудь замшелых театральных подмостках справляются со своими ролями куда лучше этих ничтожеств, считающих себя великими профессионалами и мастерами своего дела. В реальности же они в первой же по настоящему критической ситуации выберут именно себя, а не кого–то другого (если, конечно, это не рыцарь или ещё кто–то со схожим родом деятельности и уставом, но и это будет скорее объясняться не личными мотивами, а тем, что подобных действий требует всем известный рыцарский кодекс чести, из–за неповиновения которому вполне могут лишить этого почётного звания). Даже те же самые гоблины, коих многие считают просто тупыми тварями, которые не способны на саму простецкую организацию вроде племён или хотя бы чего–то отдалённо напоминающее любую другую общину, тем не менее, всё же умеют мыслить. Умеют мыслить чётко в том направлении, где есть хоть какая–то польза для них. Для одного конкретного гоблина. То есть с самого начала уже закладывается то, о чём я говорил. Хотя мне и не верится в то, что когда–нибудь гоблинам удастся эволюционировать до степени разумности хотя бы как у тех же самых странных кобольдов или ещё каких–нибудь горных существ. Но это уже совершенно другая тема. Хотя так мне удалось отвлечь себя от неприятных мыслей о предстоящем выполнении миссии и том, что мне, возможно, не суждено больше увидеть своих друзей. Почему–то теперь мне стало невыносимо жалко, что я не попрощался ни с одним из них. Ведь нужно было хотя бы просто сказать им «до свидания» или же «прощайте», но я никогда не любил этих долгих расставаний. Да, это была одна из моих главных слабостей, но я всегда уходил, не попрощавшись, такова уж была моя природа, с этим трудно что–то поделать, по крайней мере, мне уж точно. Даже этот маг в красном, о котором я не знал ровным счётом ничего, теперь почему–то мне вдруг показался очень давним и добрым знакомым, с которым совершенно не хотелось расходиться на долгое время. Что же, видимо, так всегда бывает, когда кто–то тебе по–настоящему дорог, раньше я такого не припомню. Да и что–то этого странного, сжимающего всё в стальные холодные тиски предчувствия не было. Хотя, может это просто голод и слабость сказываются? Как–никак, а мы там просидели почти весь день, а ел я только утром. Неплохо было бы, конечно, по возвращении чего–нибудь перехватить, а то так и помереть недолго.