Колдовская магия

— Нам нужен Дансон. «Птичий Дар» не годится — он не устоит перед плавучими льдинами на дальнем севере.

— Мы можем сами его оснастить.

Голос Халли, глубокий баритон, сейчас удивительно напоминал голос Арана.

— Вопрос не только в установке ледореза. «Птичий Дар» — скоростной корабль. При увеличении массы он потонет в высоких волнах, — нетерпеливо ответил Аран.

Теперь в разговор вмешался Фент, голос его был тоньше и резче, чем у Халли, как и телосложение.

— Давайте лучше убьем Тэма Лисицу и заберем «Снежного Волка». Оснастим его, как нужно.

— Фент! Это неудачная шутка, — потрясенно воскликнул Халли, но Катла знала своего близнеца слишком хорошо.

Ребенок, вспыльчивый и безрассудный, выкрикивающий оскорбления и пускающий в ход кулаки, только чтобы потом расплакаться от угрызений совести, вырос в опасного человека. Эгоизм превратился в слепой эгоцентризм, самовольность вскормила дикую порочность, настойчивость обратилась одержимостью, уверенность в себе развилась в спесивость, высокомерие и жуткое ханжество. Она бы не стала становиться на его пути.

— Действительно, не надо так шутить, — упрекнул Аран. — Кроме того, нам все равно понадобится Мортен Дансон — если выйдем в неизведанные воды, я хочу иметь корабль, построенный по всем правилам, а не какую-нибудь посудину, наспех собранную из старых кусков.

Хозяин клана Камнепада принялся мерить амбар шагами. Голос его стал раздраженным.

— Будь он проклят за то, что отказался от моих денег. Я уже и так потерял целое состояние из-за Финна Ларсона, — сказал Аран и внезапно остановился, задумавшись.

Потом он произнес:

— Ты, случайно, не забрал мои деньги, когда прирезал Финна? — горько спросил Аран Фента.

Последовало мгновение страшной тишины. Сейда схватила Катлу за руку.

— Пошли отсюда, — прошептала она, — мне не нравится такой поворот дел…

Но Катла настолько вовлеклась в семейную драму, что даже не почувствовала прикосновения женщины.

Послышался какой-то треск, потом неразборчивый крик, и зазвенел голос Халли:

— Ты! Ты убил отца Йенны? Скажи мне, что это неправда, Фент! Ведь даже ты не…

— …убил бы толстого, старого предателя?

— Хватит! — рявкнул Аран. — Наша семья должна держаться вместе. Я заплачу Тэму Лисице, чтобы он взял вас обоих в обратный путь в Халбо, где лицедеи будут развлекать гостей на свадебной церемонии. Никто не заметит еще пару парней среди ряженых комедиантов. Мортен наверняка не пропустит такое важное событие — так считает Тэм… Когда вы там окажетесь, отведите его в сторонку и передайте наше предложение — и посмотрим, насколько… гм… убедительными вы можете быть.

— То есть надо его хорошенько отделать и привезти — добровольно или по принуждению? — рассмеялся Фент.

— Как пожелаете. Вам придется одолжить пару его больших лодок и погрузить на них необходимое количество древесины. И не избивайте его до бессознательного состояния, пока он не скажет, какие люди и инструменты ему понадобятся.

— Мы не можем просто похитить его! — Голос Халли задрожал. — Ты сошел с ума, а он вообще убийца! Я не собираюсь иметь с вами ничего общего!

— Если нет, ты мне не сын, — резко бросил Аран.

Фестрин нагнулась к Катле:

— Это несчастливая ночь. Я не желаю больше ничего слышать.

Катла неохотно кивнула.

Для нее все звучало довольно интригующе. «Если не поедет Халли, — думала она, — я займу его место».

Девушка посмотрела вниз, и свет от факела превратил правую руку в оранжевый клубок. Сердце ее упало. Без единого слова Катла проводила сейду в кузницу.

Войдя туда, девушка зажгла еще два факела и повесила их на стену. Теплое сияние осветило рабочее место, инструменты, аккуратно развешанные по стенам, некоторые лежали на полках — намасленные, сверкающие. Огромные кожаные мехи пахли воском и были едва припорошены сажей. Но огни не горели, не мерцал ни единый уголек, что придавало месту легкий оттенок заброшенности.

Напряженное лицо Катлы все объясняло без слов. На мгновение Фестрин показалось, что девушка сейчас взорвется гневным криком.

— Твой отец во власти опасной навязчивой идеи, — сказала сейда, пытаясь завладеть ее вниманием. — Корабль состоит из живой плоти Эльды — мы берем ее взаймы у природы и со временем возвращаем. Но корабль, построенный с дурными намерениями, плохо послужит своему хозяину. Твой отец испытывает Судьбу. Она может отмерить его жизненную нить и обрезать ее, если Аран станет настаивать на своем плане.

Катла ничего не сказала.

— А ты, Катла Арансон… Что ты думаешь? Я чувствую в тебе магию земли, но коснулась ли она твоего сердца, или эта часть твоего тела такая же темная и порочная, как у твоих родственников?

— Мой отец и братья — храбрые, добрые люди, — возмутилась девушка в ярости от слов женщины, в ярости от того, что она услышала правду. — Не говори о них так!

Сейда крепко сжала губы, будто сдержав следующие свои слова.

— Хорошо, — проговорила она. — Покажи мне свою работу. Может быть, я смогу различить цвет сердца по твоему искусству.

Такое показалось Катле совершенно невероятным, но она подошла к огромному деревянному сундуку в глубине кузницы и открыла его.

Внутри, аккуратно завернутые в мягкую шерсть и промасленную материю, лежали ее лучшие изделия — меч, который у нее так выпрашивал Фент, некоторые из кинжалов (менее удачные Катла переплавляла заново) и кое-какое оружие с Большой Ярмарки.

Из этой коллекции она выбрала Красный меч, богато украшенный кинжал с замечательной резной рукояткой и одно из своих последних творений: простой, но элегантный, с выжженным на лезвии рисунком кинжал. Их она и сложила на стол перед сейдой.

Фестрин склонилась над оружием. Провела пальцем по Красному мечу.

— Отличная работа, — восхищенно произнесла она. Взвесила лезвие и проверила баланс. — Я не слишком часто использовала оружие в своей долгой жизни. По крайней мере не работала с простыми мечами из металла или камня…

Катла почувствовала легкое раздражение. Значит, Фестрин считала ее работу простой?

Девушка подошла и взяла у сейды меч. Тут же бледное красное пламя засверкало по всей длине клинка, затем сконцентрировалось в яркой вспышке у руки Катлы. Удивившись, она быстро положила меч обратно на стол.

Когда Катла подняла голову, в глазах Фестрин поблескивала улыбка.

— Так, — сказала сейда. — Так.

Фестрин усмехнулась Катле, потом, отложив богато украшенный кинжал, взяла клинок с рисунком на лезвии. В ее длинной руке он казался не больше чем ножичком для потрошения мелкой живности.

Сейда повернула его к свету и одобрительно заворчала. Затем звуки стали более отчетливыми, пока не стали походить на язык, который Катла не могла уловить, хотя голова и гудела от усилий. Потом слово «красивый» проникло в ее разум, за ним — «редкость».

Девушка уставилась на сейду, но губы женщины не двигались.

— Ты что-то сказала? — спросила в недоумении Катла. Восхитительно.

Рот сейды скривился в сладкой улыбке.

— О да, — сказала она, — но так, что услышать можешь только ты.

Катла нахмурилась:

— Я не понимаю.

Фестрин вложила кинжал в руку Катлы, и снова вспыхнуло пламя, на этот раз ярче — металл будто горел изнутри. Катла ахнула. Она смотрела, как языки огня метались по лезвию, высвечивая каждую деталь. Когда сейда отняла свою руку, пламя сначала поколебалось, затем приобрело слегка голубоватый оттенок и вспыхнуло снова, ярко, как никогда. Фестрин радостно рассмеялась.

— Твое сердце знает больше, чем разум, дорогая. А этот клинок ты изготовила сердцем. Только подумай, чего ты достигнешь теперь, когда просыпается магия! Интересно, только ли с металлом у тебя такая связь? — вслух размышляла она. — Мне бы хотелось посмотреть, как ты работаешь с камнем или деревом…

Катла, покачиваясь, положила клинок обратно на стол. Колени ее подгибались. По рукам бегали мурашки.

— Очень сложно работать над чем бы то ни было с одной рукой, — мрачно произнесла она.