Лиловый (I) (СИ)

-- Хочешь сказать, в Шарре были ответы на все вопросы, -- вскинулся Абу Кабил с вызовом. -- Хорошо, скажи мне, господин Анвар, были ли в Шарре сведения о темном боге и безумцах, которые ему служат? Вот это знания, в которых мы сейчас остро нуждаемся!

-- Город Шарра возник несколько тысяч лет назад, -- произнес Анвар. -- Люди долгое время жили там, но потом покинули его, -- возможно, когда река Шараф пересохла окончательно. На старом месте они оставили много разных вещей, которые, должно быть, тогда не имели для них ценности. Больше всего ответов предоставили мне их фрески, которыми покрыты стены храма Шарры, хотя были и кое-какие древние тексты в глубинных хранилищах.

-- Так что с одержимыми?

-- Жители Шарры, -- невозмутимо продолжал китаб, -- воевали с каким-то народом, предположительно с одержимыми. В их текстах упоминается и Суайда, где сказано, что Суайда избрал путь, противоположный пути Эльгазена. Кстати говоря, на их языке предки племен называли одержимых другим словом.

-- ...В общем, ничего более интересного ты там не нашел, -- перебил его Абу. -- И ради чего было там копаться целых десять лет? Все эти годы ты рассматривал какую-то мазню на стенах?

-- Господин Абу, -- робко встрял Басир, -- ты просто не видел этих фресок! Это настоящие шедевры, а вовсе не какая-нибудь там мазня.

Кузнец только отмахнулся.

-- Ну, я узнал, -- сказал Анвар, и Острон про себя удивился: невозмутимость китаба было так просто не поколебать, -- что когда-то одержимые были вовсе не безумными. Это был просто иной народ, со своим языком и культурой. Война шла много лет без особых результатов, но когда у племен появились первые настоящие Одаренные, они и принесли нам победу.

-- То есть, Одаренные были не всегда? -- спросил Острон.

-- Одаренные появились тогда, когда в них была нужда, -- отозвался китаб. -- Кстати, возможно, это обрадует вас. Из старых текстов Шарры я узнал, что у безумцев тоже были свои Одаренные. Но Эль Масуди и другие Одаренные богами предприняли поход на юг и разгромили их, после чего одержимые очень долго не появлялись в Саиде.

-- Значит, это правда, -- пробормотал Острон, бросив взгляд на Сунгая; джейфар вроде бы ехал чуть в стороне, но поворот его головы ясно давал понять, что он тоже внимательно слушает. -- О том, что у темного бога на каждый Дар есть свой ответ.

-- Точнее сказать не могу, -- покачал головой ученый. -- Признаться, меня не столько интересовали безумцы, сколько история наших племен. Наверное, это было несколько опрометчиво с моей стороны.

Острон и Басир, переглянувшись, улыбнулись друг другу. За недолгое время, что они знали Анвара, они успели выучить его основные повадки; это было так в духе ученого китаба, на всю жизнь смотреть лишь как на предмет изучения. Анвара было невозможно представить в бою: скорее всего, даже находясь в смертельной опасности, он лишь сказал бы что-нибудь вроде "это было несколько опрометчиво с моей стороны, ввязываться в такую драку".

Тем вечером они прибыли в крупный ахад Каммал на побережье Харрод, и его жители как раз возвращались с полей, когда небольшой отряд во главе с Остроном и Сунгаем оказался на главной улице. Люди мгновенно обратили внимание на приезжих: для начала, в то время мало кто направлялся на запад, от Ангура, и к тому же, в их группе были представители всех племен, и потому сразу становилось ясно, что это стражи Эль Хайрана (а разбойники предпочли бы остаться незамеченными).

Нахуда Дагман, как и говорил, был знаком со старейшиной ахада, длиннобородым согбенным стариком, и объяснил ему, для чего они приехали. Старейшина Норудин в ответ скорбно покачал головой: в их ахаде нет Одаренного, а если бы и был, они бы уже давно отправили его в Ангур, в войско. Что до слухов, то, конечно, народ сказки сказывает, но поди разберись, что из этого хотя бы тень правды, а что чистая ложь.

Острон в тот вечер был расстроен. Они устроились на постоялом дворе Каммала, где для них едва нашлись места: большинство других путешественников, правда, направлялось в противоположную сторону, на восток. Острон делил небольшую комнатушку с Сунгаем и Уллой, но Сунгай почти сразу ушел на пристань, разговаривать с птицами, и Острон надолго не задержался, отправился за ним следом. На первом этаже в зале собрались и местные жители, и приезжие вперемешку, и его глаза отметили Дагмана, о чем-то разговаривающего с высоким маарри в полосатом платке-мауде, а за одним из столиков -- Лейлу и Элизбара; ассахан что-то негромко говорил девушке, та хмурилась все сильней, и Острон как раз увидел, как она с размаху ударила его по щеке. Лейла точно может постоять за себя, отстраненно подумал Острон и выскользнул наружу.

Сунгай стоял на каменной пристани, к которой в это время были пришвартованы лишь местные рыбачьи лодчонки, и на его вытянутой руке сидело сразу четыре небольших птички. Когда Острон подошел к нему, птички дружно вспорхнули и улетели; джейфар не обернулся, остался стоять, глядя на реку.

-- Я думаю, -- хрипло произнес Острон, -- не совершили ли мы ошибки.

-- Отчего, -- без вопроса в голосе отозвался Сунгай.

-- Если у этих двоих Дар уже проявился, то они бы наверняка сами отправились в Ангур, а если нет, то мы можем пройти мимо и так и не узнать этого. Для чего мы отправились в путь?

-- Я тебе вот что скажу, -- ответил джейфар, сложив руки на груди. -- Никогда ничего не добьешься, сидя на одном месте. В Ангуре мы сейчас не нужны. Мы должны использовать это время, до конца лета, чтобы отыскать маарри и китаба, и даже если в итоге окажется, что мы зря отправились в путь, это лучше, чем если бы мы сидели за стенами города и ждали непонятно чего. К тому же, ты не думаешь, что судьба сама приведет нас?

-- Судьба, -- пробормотал Острон.

-- Разве не случай свел нас вместе? Тебя и меня. И хотя в нашу первую встречу никто еще и не догадывался о том, что ты тоже Одаренный, боги не дали нам разминуться. Кстати, а Одаренный Хубала и вовсе может быть вынужден оставаться на месте, ожидая нас: ведь ты знаешь, они не могут изменять судьбу, только предвидеть ее.

-- Да, -- немного неловко отозвался Острон, переминаясь с ноги на ногу. -- Должно быть, очень скучно быть Одаренным Хубала: все знаешь наперед. Никакого азарта.

Когда они вдвоем вернулись на постоялый двор, в общем зале было еще оживленней, чем прежде; оглядевшись, Острон не увидел здесь только Сафир, все остальные его спутники находились внизу, смешавшись с толпой. А народу было много. Люди сидели за низкими столиками с пиалами, кто-то и вовсе устроился прямо на полу; на одном из столиков обнаружился Улла, он сидел прямо на столе, скрестив ноги, с барбетом в обнимку и что-то играл. Острон улыбнулся себе под нос: Улла в последнее время был совсем мрачен и почти не разговаривал, так что видеть друга снова с музыкальным инструментом и песней ему было отрадно. Неподалеку от Уллы сидел и Басир, о чем-то споривший с Хансой, возле которого со скучающим видом устроилась Лейла. Абу Кабил, нахуда Дагман и Анвар заняли столик у окна. Смотрелись они потешно: Абу был в ударе и бурно размахивал руками, доказывая что-то китабу, который качал головой и изредка вставлял свои невозмутимые комментарии, а Дагман вроде бы слушал только вполуха, занятый содержимым своей пиалы. Сунгай, постояв на пороге, подошел к ним, и Острон увязался следом, уселся на квадратной подушке рядом с нахудой.

-- ...тогда, получается, они превосходят нас? -- уловил он окончание фразы Абу. -- И все, что мы делали, с самого начала было неверным. И победа в той войне не была победой в полном смысле этого слова, а заставила нас пойти не по той дороге. Только теперь поворачивать назад уже поздно, не считаешь? Мы слишком далеко ушли.

-- Превосходят? -- спокойно ответил Анвар, бросив взгляд на Острона. -- Ты издеваешься надо мной, Абу. Их ждет поражение, с вероятностью... в общем, с большой вероятностью.

-- Абу, -- встрял Дагман, склоняясь к кузнецу, -- арака хочешь?