Лиловый (I) (СИ)

-- ...Что? -- опешил Острон.

-- А что ты предлагаешь сделать с ним, юноша?

Острон замешкался, опустил взгляд. Остальные молчали.

-- Н-не знаю, -- наконец признался он.

-- Переправить на другой берег Харрод? Мы убиваем одержимых не колеблясь, а чем он отличается от тех, что беснуются на юге?

-- Господин Анвар прав, -- тяжело сказал Сунгай. -- Нам придется... сделать это.

Они ждали, пока окончательно рассветет; эти несколько часов были мутными и тяжелыми, и никто не находил себе места. Ханса и Басир вызвались караулить обреченного на смерть безумца, пока Острон, Сунгай и Улла ушли к себе, наверх. В комнате маарри улегся навзничь на свою кровать и уставился в потолок пустыми глазами; о чем он думал, оставалось лишь догадываться. Острон и Сунгай молча сели и какое-то время смотрели в разные стороны, пока Улла со своего места не произнес:

-- Надо решить, кто это сделает.

-- ...Во имя Сирхана, -- пробормотал Сунгай и опустил голову. -- Как-то это... дико. Одно дело убивать людей в бою, и другое...

-- А разве не одно и то же? -- спросил Ниаматулла. -- В драке или нет, ты обрываешь жизнь другого человека.

-- Он безумец, -- напомнил больше самому себе Острон.

-- Но он не всегда был таким. И в конце концов, он же тоже человек.

Острон поежился, вспомнив слова Анвара о том, что когда-то одержимые не были безумными.

-- Бросим жребий, -- негромко сказал Сунгай.

Они бросали жребий впятером, собравшись в одной из комнат; внизу шумели люди, потому что весть уже разнеслась по ахаду, и все знали, что сейчас Одаренные казнят безумца. Дагман и Абу Кабил караулили несчастного в главном зале, Анвар все еще был с Элизбаром, которому стало немного лучше. Девушек было сразу решено в это дело не вовлекать.

Басир держал в руке пять лучинок, одну из которых обмакнул в чернила и помахал ею. Почерневший кончик лучинки обсох; закрыв глаза, он смешал лучинки, держа их так, чтобы темный кончик был внутри ладони, и протянул руку.

Все вытянули по одной, последняя осталась у китаба. Разжав ладонь, он с облегчением вздохнул: белая.

Белая лучинка была и у Острона; он заглянул в ладонь стоявшему рядом Улле. А потом поднял взгляд на Сунгая.

По лицу джейфара было ничего не прочесть; в его ладони лежала отмеченная лучинка.

-- Что ж, -- хрипло сказал Сунгай, когда обнаружил, что все смотрят на него. -- Я это и предложил.

Когда открылись двери, люди на улице разом замолчали. Молчали все; напуганные глаза смотрели на безумца, которого вывели на террасу постоялого двора. Безмолвная процессия следовала за отрядом Одаренных до берега реки, где связанный маарри занервничал, дергаясь. Все знали, что это значит: почти все безумцы боятся воды.

Сунгай, ведший его, остановился, не доходя до кромки; опустил голову. Рука джейфара лежала на рукояти ятагана. Острону очень хотелось отвернуться, но он заставил себя смотреть.

"И это тоже наша ответственность".

Халик, знал ли ты?..

-- Помолимся о том, чтобы шесть богов забрали себе несчастную душу этого человека, -- негромко сказал Сунгай.

-- Асвад заберет меня, -- возразил тот и оскалился. Люди молчали, никто не пошевелился; Сунгай заставил пленного опуститься на колени.

-- Прости меня, -- еле слышно добавил он.

Взблеск холодного клинка.

Тишина.

***

-- Голова кружится, -- сердито сказал Элизбар; вид у него был так себе, под глазами залегли глубокие синяки, волосы взъерошены. -- Чтобы использовать Дар, мне нужно сосредоточиться, а когда перед глазами все плывет и завтрак просится на волю, получается не очень.

-- Лекарство, которое я дал тебе утром, подействует через час-другой, -- безмятежно сообщил ему китаб. -- Оно временно снимет головокружение и тошноту. Думаю, тогда ты сможешь использовать Дар.

-- О да, надеюсь, -- ассахан скривился. Не глядя в сторону Сунгая, стоявшего у окна, пробормотал: -- Спасибо, что спас мою шкуру.

-- Это было случайно, -- ровным тоном отозвался тот. Он стоял прямо, скрестив руки на груди, и смотрел в окно, будто ничего не было важнее вида медленно текущей реки; Острон догадывался, что Сунгаю сейчас непросто. Подумав, парень подошел к нему и встал рядом, почти коснувшись его плеча своим, но спиной к окну.

Кроме них, в комнате был еще Ханса, чувствовавший себя явно не в своей тарелке; Одаренный Джазари уселся прямо на полу у двери и смотрел в пол.

-- Господин Анвар, -- сказал Острон, -- ведь ты так много знаешь. Возможно, у тебя есть ответ на один вопрос?

-- Спрашивай, юноша, быть может, и отвечу, -- хмыкнул тот, поднимаясь на ноги. Элизбар в тот момент резко согнулся, схватившись руками за медный тазик, стоявший на табуретке возле его кровати, но будто передумал и с облегчением замер.

-- Все знают, что такие вещи... как с этим маарри, иногда случаются, -- произнес Острон. -- Но почему? Отчего человек вдруг сходит с ума?

Анвар коротко усмехнулся.

-- Этот вопрос следовало бы задать лекарю, но пожалуй, кое-что знаю и я. Точные причины неизвестны, но в книгах написано, что перед тем, как овладеть душой человека, темный бог разговаривает с ним. Иногда долго, годами человек слышит его голос; иногда это происходит в один момент. Я думаю, этот парнишка, который напал на нас сегодня ночью, поддался влиянию темного бога, когда остался один. Проще всего темному богу овладеть душой человека в отчаянии и горе.

Острон помолчал. Оглянулся; по сути, в комнате были только четверо Одаренных и ученый китаб. Он... не хотел, чтобы об этом слышал Улла. Да и девушкам знать необязательно.

-- Временами мне снятся сны, -- сказал он. -- В этих снах бесплотный голос разговаривает со мной. Я... знаю, что это темный бог. Значит ли это, что когда-нибудь я тоже... стану одержимым, господин Анвар?

Тот нахмурил светлые брови. Ханса поднял на Острона взгляд; Элизбар, вздохнув, обессиленно плюхнулся на подушку.

-- Увы, я бы хотел сказать тебе "нет", юноша, -- ответил наконец Анвар. -- Но я... не знаю. Возможно, если нам удастся победить в этой войне, влияние темного бога уменьшится, и он оставит тебя в покое. Но если нет... будь осторожен.

Острон опустил голову. В груди просыпался полузнакомый страх; еще легкий и будто неуверенный, он захолодил внутренности и заставил сердце ускорить свой ритм.

-- Значит, просто нужно одолеть темного бога, -- хрипло произнес Острон.

-- Нужно поговорить с Уллой, -- глухо добавил Сунгай, не глядя на него. Острон встрепенулся. -- Ты сам знаешь, что он тоже слышал этот голос. Нужно спросить его, слышит ли он и теперь.

Ханса стремительно поднялся на ноги и вышел из комнаты. Острон пошел следом; теперь смутное беспокойство за Ниаматуллу, не покидавшее его с тех самых пор, как тот был без сознания еще в Ангуре, приобрело конкретные очертания.

-- Он на пристани, -- сказала им Лейла, сидевшая в главном зале постоялого двора, -- ушел туда с барбетом, и вид у него был мрачный.

Острон и Ханса вдвоем вышли на террасу. На берегу реки было безлюдно; обезумевшего паренька уже унесли хоронить, и ничто не напоминало о его смерти, кроме бурого пятна в песке.

-- Несладко, должно быть, сейчас кучерявому, -- пробормотал Ханса, когда они спустились с террасы. Острон передернул плечами.

-- Мы все в равной степени несем ответственность за это, -- сказал он. -- И знаешь, что?.. Возможно, это не последний раз... когда приходится идти на такое. Будь готов к тому, что однажды тебе самому доведется отрубить голову связанному человеку.

-- Ужасно ты говоришь, -- буркнул марбуд. -- Знаешь, я пятнадцать лет провел с разбойниками, но и тогда ни разу подобным не занимался.

Улла действительно сидел на пристани, на самом краю каменного причала, и барбет валялся рядом с ним; аскар будто бы просто смотрел на реку. Что он сам-то думает о случившемся, подумал Острон. Напуган? Осознает ли?..

Кудрявый маарри тем временем как раз неловко склонился, желая поменять позу, выпрямил затекшую ногу.