Иллюзия обмана (СИ)

Даже привычные к чудесам, дюки были потрясены. Они стояли, любуясь невиданным зрелищем. Рьох вглядывался в поток цветов пристальнее всех, а потом промолчал:

— У наших друзей там — большие перемены. Есть непоправимые потери. Похоже Сударб ждут тяжёлые времена. Очень скоро людям понадобится наша помощь… Осталось лишь выход отсюда найти.

XIX

Арнит не представлял себе, что на свете бывает такое одиночество. До сего момента он вообще никогда не задумывался, зачем ему другие люди, кроме тех, кто может ему что-нибудь дать. Неважно кто это — друзья, слуги, любовницы. Так повелось с самого его воцарения, а то и раньше. Теперь как никогда он нуждался если не в любви, то хотя бы в понимании и поддержке. Порыв, заставивший Императора резко изменить взгляд на мир, прошёл, но отступать уже было некуда — прежняя, да и вообще жизнь, похоже, кончилась безвозвратно. Осталась лишь неправедно добытая, хотя и законная власть. Да ещё судьба страны, которой глубоко наплевать на то счастлив или нет её Правитель.

Таситр, Кайниол и Хаймер соскочили с коврика неподалёку от площади Великого Совета. Наследник решил пройтись по городу, чтобы прийти в себя перед тем, как возглавить погребальную церемонию. Меньше чем за неделю мальчик повзрослел на дни и годы. Ему просто было необходимо побыть одному. Поэтому, отправив друзей в "Гладиолус" Кайниол побрёл по самым любимым своим закоулкам, не узнавая знакомых с детства домов. Никто не обращал внимания на богато одетого приезжего юношу — мало ли кому захотелось полюбоваться прекрасной Амграманой. И уж тем паче, никому не пришло бы в голову, что так новый Наместник осматривает свои будущие владения, за которые расплатился уже не только своей жизнью и, похоже, заплатил далеко не полную цену.

Арнит стоял над погребальными носилками Ревидан и нёс какую-то несусветно-проникновенную чушь о своей признательности покойной супруге. Единственными присутствовавшими на похоронах были несколько старых царедворцев, да некоторое количество случайных мэнигских зевак, не пропускающих ни одного мало-мальски значимого события, будь то пожар, похороны или свадьба. Не всё ли равно, какие слова пролетали над кладбищем и улетали в сторону Песонельта? Придворным, стоявшим с выражением крайней скорби на лице, было абсолютно безразлично, о чём шушукаться. Собственно говоря, их даже не сильно волновало, отчего такая цветущая и вполне здоровая женщина, как Ревидан вдруг оставила Императора вдовцом.

Протокол есть протокол, и согласно ему Арнит должен был подробно описать все заслуги и достоинства покойной. Каждый раз, когда он произносил имя Ревидан, сердце рвалось от безнадёжного крика: "Сиэл!"

С самого утра на берегу Песонельта собрались жители Амграманы — город прощался с Лекаркой. А, кроме того, хоть и неподходящий это был повод — нужно было убедиться в том, что сын Сиэл назначен Наместником Дросвоскра и вообще оказался законным Наследником Император. Эту весть никто пока не воспринимал всерьёз. Ну, право же, какой Правитель может получиться из подростка. Траур — не траур, а люди всегда и везде остаются людьми. Многим было просто интересно, как будут себя вести Мисмак и Рёдоф. Короче говоря, посудачить и поплакать было и о чём и о ком. Впрочем, ближе к полудню болтовня прекратилась.

Когда из городских ворот появилась траурная процессия — в воздухе повисла тяжкая тишина. Душным грозовым облаком она накрыла не только амграманцев, но и солдат в бывшей ставке Цервемзы. Ни одного смешка не раздалось со стороны лагеря… Наоборот многие солдаты, до которых тоже дошёл слух о случившемся в Мэниге, почтительно склоняли головы перед погребальными носилками.

Воды Песонельта текли ровно и спокойно — ни одного цветка, листочка или даже щепочки не плыло по его задумчивым волнам. Как будто не было вчерашнего потока гладиолусов… Душа Императора находилась совсем не здесь… До Дросвоскра было всего шестнадцать шагов. Непреодолимых и таких желанных.

Тоскливый церемониал наконец-то подошёл к концу. Император, как и полагалось запер дверь склепа. Повесил колокольчик… Осмотрелся, привычно ища Цервемзу. И вдруг встретился взглядом с Отэпом, к чьему присутствию рядом пока ещё не привык. Обычно отливавшие стальным холодом глаза смотрели понимающе и поддерживающе.

Когда прибыли на погребальный остров и носилки были поставлены рядом со склепом-кораблём, Кайниол удивился разом наступившей тишине. Он ждал, кто же начнёт траурную церемонию. Когда-то давно официальные мероприятия начинал старик-пекарь, который погиб прошлым летом. Иногда — его племянник. Или Рёдоф. Даже Цервемза пытался… И вдруг парень с ужасом осознал, что все, не скрывая откровенного любопытства, смотрят на него. Да ещё на стоявших за спиною Таситра и Хаймера. Особенно на Таситра… Что сулит появление в свите нового Наместника солдата Квадры, пусть даже бывшего и очень мужественного?

А еще, несмотря на горе и растерянность, Наследнику показалось, что в некоторых взглядах сквозит насмешливое ожидание его провала. Правда в глазах Рёдофа и Мисмака, всех друзей из "Гладиолуса", Кайниол прочёл поддержку и одобрение. Он инстинктивно расправил плечи. Подошёл к носилкам. На спокойное и уже потустороннее лицо матери он старался не смотреть…

— Я не знаю, как дóлжно мне обращаться к своим подданным… Слишком уж странный у меня чин… — Кайниол попытался улыбнуться. — Надеюсь, что проститься с мамой пришли только её друзья. Так я и стану к вам обращаться. В вашей совершенной преданности Короне, я не сомневаюсь. Что до того присягать ли на верность Наместнику, Наследнику и Соправителю, или как там ещё меня будут называть… — вспомните, что мама погибла, спасая и меня и Императора… Я же навсегда остаюсь, прежде всего, уроженцем Дросвоскра, сыном Сиэл и Мисмака, и лишь потом — вашим сюзереном.

Вчера мы с Императором, а так же господами Хаймером и Отэпом, более известным вам, как Алчап похоронили останки погибшего при защите Тильецада дюка Превя, а так же медальон благородной дюксы Никуцы…

— Мы поняли, что происходило нечто подобное! — раздался звонкий голосок бабушки Дьевмы. — По Песонельту столько гладиолусов несло!

— В Мэниге было то же самое… — Кайниол помолчал, как будто пытаясь разглядеть те, другие похороны, а потом продолжил. — Хотя по правилам нужно упомянуть все заслуги Сиэл из Кридона… я не стану этого делать… — те, кто знал и любил её, будут долго с добром вспоминать… Я же скажу только, что сейчас в столице Сударба похоронили императорскую супругу Ревидан, пытавшуюся погубить и Государя и меня… Мама вызвала её на поединок и победила…

Дальнейшее Кайниол запомнил плохо. Кажется, он ещё что-то говорил. Потом носилки с телом Сиэл занесли в склеп. Сын запер за матерью дверь. Повесил колокольчик. Обернулся на воды Песонельта. По реке снова плыли гладиолусы.

Так мир дюков прощался с Сиэл.

X

Арнит и Отэп сидели в любимой беседке Императора и смотрели на вечерние воды Песонельта, в которых тонули последние солнечные лучи. В закатном свете они не сразу заметили, что вода полна цветов. Поток гладиолусов шёл откуда-то издалека… Друзья сидели и молчали. Долго. Давно уже стемнело, но они сидели впотьмах. Оба знали, что думают об одном и том же…

— Арнит! — наконец, решился Отэп. — Летать я, конечно, тебя не научу — сам не умею. Но кое-что сделать для тебя могу. Идём-ка! — сказал он, одновременно открывая свою сумку.

Император не сразу понял, к чему клонит друг. Как во сне протянул Отэпу руку. Шагнул, на расстелившийся перед ними коврик. И пришёл в себя только на погребальном острове в Дросвоскре. Воин зажёг предусмотрительно прихваченный светильник. Немножко подумал. Сориентировался и повёл друга к месту, где покоилась Сиэл.

— Я подожду на берегу, — тихо сказал Отэп.

— Спасибо! — ответил Император.

Он осторожно подошёл к склепу. И вдруг вспомнил, как давным-давно, он поссорился с Сиэл из-за какого-то пустяка. Так же, как сейчас он стоял, прислонившись щекой к двери, и звал любимую по имени, робея постучать… Тогда Арниту понадобился час, чтобы засов всё-таки отодвинулся. Теперь всё было по-другому…