Ненависть

тебя сломаны три ребра и кисть левой руки. Ну и многочисленные синяки, разумеется. Внутренние органы не задеты, переломы заживут быстро. Наши лекари умеют это делать. К тому же я правильно бил. — Он снова засмеялся. — Мы не так давно научились бить правильно. Это целое искусство. Мне повезло меньше, чем тебе, — когда я проходил инициации, били как попало, потому столь многие и умирали еще на первой стадии. Мне осколком ребра прорвало легкое. Но всё это пустяки. — Он мягко улыбнулся. — Ты прошел первый этап. Он очень простой, но при этом очень важный. Честно говоря, я не помню, чтобы его кто-то проходил так хорошо, как ты.

«Стерпеть побои? Только и всего?» — подумал Дэмьен. Он был разочарован. Конечно, это впечатляло, особенно учитывая воспоминания о его поистине радужном отрочестве, проведенном в компании отца, но только и всего. Да, пожалуй, так сильно его не били никогда. Но какой в этом смысл? Хотя представить себе молодого ублюдка, валяющегося в этой же келье на этом же полу с пробитым легким, в данный миг было довольно приятно.

— Нет-нет, — покачал головой Мариус. — Тут дело не в том, что ты терпел боль. Главное — как долго ты ее терпел. Тем более что у тебя есть достаточно резервов, чтобы дать отпор, по крайней мере вначале. Всё дело в том, понимаешь ли ты важность терпения. И — не переоцениваешь ли ты ее. Последнее даже важнее. Чтобы добиться того, за чем ты пришел, — за чем все приходят, — нужно переступить через себя, но не наступить на себя. В определенный миг приходится опять стать собой. Но только в определенный миг. Ты очень точно его почувствовал. Я надеюсь, ты и впредь меня не разочаруешь.

Мариус встал, шагнул к Дэмьену, наклонился и повторил жест монаха, втянувшего его в это безумие: протянул скрещенные пальцы и коснулся ими его лба.

— Поправляйся. Время у тебя есть. Потом будет труднее. Хотя и не так больно.

«Как глупо звучит», — поморщился Дэмьен. Они так примитивно начали, что он уже не ожидал от них особой изобретательности.

«Гвин, ты ведь знала, что делаешь со мной? Знала?» «Я знала», — прошептала она ему через время и расстояние. Он поверил ей и уснул.
* * *

Диз мчалась галопом весь день и всю ночь: сначала пролеском, потом через деревню, через лес, потом по тракту, обгоняя редких всадников и еще более редкие повозки. К вечеру второго дня, когда конь начал хрипеть и задыхаться, она остановилась у маленького придорожного трактира. Ей бы не хотелось загнать это выносливое и быстрое животное — хотя сменить его всё равно придется. Она собиралась добраться до Вейнтгейма за неделю, если повезет — за шесть дней. Чтобы успеть, надо было делать остановки не чаще раза в двое суток. Сейчас именно такой случай.

Она сняла комнату, не глядя швырнула на стойку несколько монет из кошелька Айнэ, велела разбудить себя за час до рассвета и, шатаясь от усталости, поднялась наверх. Вошла в низенькую мансарду, чуть не ударившись затылком о притолоку, и завалилась на постель, даже не сняв сапог. Кажется, она только теперь