История Мариан (СИ)

Да, подумала я, одна из них – оставить Метентауронд в моих руках.

- …и разлука с тобой – не последняя из них.

Я зацепилась за эти слова, как тонущий в бескрайнем море готов зацепиться за любую соломинку, но протянула корзину с её содержимым обратно Румилу.

- Румил, этого не может быть. Он сказал однажды, что я ему нравлюсь, но не более того. Он до сих пор мне не верит. Я никогда не стану достаточно хорошей, или достаточно сильной, или…

- Возможно, ошибка Халдира – воспитать тебя по его представлениям, а не по твоим; сделать из тебя военачальника, которым ты не будешь. Но верит он в тебя, Мариан, даже не в себя. Не путай его печаль от расставания с Ардой и его мнение о слабости Людей с недовольством тобой. Я пробовал поговорить с ним, но ты – единственная, Мариан, кто сможет успокоить его, а он – тебя. Я прошу тебя как брат Халдира и как твой друг: сегодня, в последнюю ночь перед уходом, не дай ему грустить в одиночестве.

Румил опустил корзину на стол. Он тоже был печален; это на него не похоже, я его таким не видела.

- Румил, твой последний совет относительно моего гардероба привёл к беде. Это принадлежало твоей матери, давней подружке или кому-то ещё?

На лице Румила появилось выражение глубокой признательности и облегчения.

- Не так быстро. Я ещё не дала согласия.

- Халдир никогда это не видел, клянусь. Знаешь, если ты не примеришь, то можешь сильно пожалеть, - сказал он, с очень непристойным видом подняв бровь.

- Кстати, Румил, где ты это достал?

- Я никогда не раскрываю свои источники.

С этими словами он ушёл. Теперь он больше похож на Румила, которого я знаю и обожаю дразнить.

Я посмотрела на корзину на столе, отошла, потом вернулась. Это неглиже, Мариан, а не змея.

Но он, несомненно, отвергнет меня. Зачем мне подвергать себя неизбежному унижению? Я пересекла комнату и остановилась возле спальни.

А что случится с ним и со мной, если он не откажется? Смогу ли я его отпустить? Я уже почти готова умолять его остаться, но этого делать нельзя ни в коем случае.

Неужели Румил ошибается, и одна ночь наслаждения лишит его бессмертия? Он не сможет любить меня, даже если захочет. Здесь нет высокой цели, нет судьбы, предсказанной Валарами. Нет, будет лучше, если я никуда не пойду. Так будет лучше.

Но я любила его так сильно, что меня просто разрывало на части. Я подошла к столу. Это самоубийство, но моё сердце, душа и тело жаждали его объятий, прежде чем он покинет меня навсегда. Когда он уйдёт, это будет нечто большее, чем быть верной мечте. И если я смогу хоть немножко его успокоить, то не причиню вреда. Он меня многому научил, а что я дала ему взамен?

Румил сказал следовать зову сердца.

А моё сердце разбито; я заперла себя в этой комнате, когда он так близко. Мне так одиноко без него.

Я вынула одежду из корзины. Сорочка была простой, лёгкой, длинной и почти прозрачной. Примерить её можно без последствий. Я сняла футболку и надела сорочку. Она заструилась лёгкими волнами. Лёгкое волнистое кружево, немного прозрачное во всех нужных местах, одновременно дразнящее и скромное, откровенное и целомудренное, оно ниспадало диагонально на простом платье без рукавов с единственной тонкой бретелью через одно плечо, а под другим был глубокий соблазнительный вырез. Это в высшей степени неприличное, но сделанное со вкусом произведение искусства. Оно было божественно. Оно вызвало в моей голове такие мысли, заставило тело трепетать, а сердце – бешено биться от одной только мысли, что он увидит меня в этом глазами, которых больше ни у кого нет, глазами, которые скоро станут лишь воспоминанием.

Но я не могу выйти из дома в платье, раскрывающем мои намерения. В корзине было что-то ещё. Я достала длинную серую накидку и улыбнулась. Румил, который всегда готов к любви. Румил, который предусмотрел всё и должен расстаться надолго со своим братом.

Я надела накидку, распахнула дверь в мимолётную ночь.

И наткнулась на Румила.

- Ты ещё здесь?

- Я пойду с тобой и буду охранять твою честь.

- Ты пойдёшь со мной и убедишься, что я не сбегу, - проворчала я, идя с ним в туманную ночь.

Мы подошли к двери Халдира, и я замерла. Румил протянул руку и бесцеремонно толкнул дверь.

- Ты когда-нибудь стучишь?

- Его там нет. Мой брат-перфекционист делает последние приготовления, но должен вскоре вернуться. Видишь, его лук, меч и вещи ещё здесь.

За дверью стояли его вещи, аккуратно и плотно упакованные. Таким и должно быть полевое снаряжение опытного воина. Это видимое свидетельство того, что он уходит, они все уходят, пронзило меня, словно ножом в живот.

- Румил, как ты это терпишь, ты должен идти с ним.

- Нет, мне нужно остаться ради вас обоих.

- Я люблю тебя, Румил.

- И я тебя, милая. До утра.

С этими словами он поцеловал меня в лоб и вышел.

Я помедлила у порога, чувствуя себя незваной гостьей, и оглядела пустую комнату. Здесь остались его мебель, гобелены и его арфа. Собраны были только небольшие и лёгкие вещи за исключением оружия. Он забрал так мало!

Я снова быстро открыла дверь, намереваясь поймать Румила за нос, но похоже, на этот раз он не болтался снаружи.

Вход в спальню Халдира закрывали тёмно-красные занавески. Я там никогда не была и сейчас собиралась войти. Меня не приглашали и не ждали. А вдруг он сочтёт меня недостойной? Дерзкой? Он точно подумает, что я сошла с ума. И не ошибётся.

Я вошла в спальню и закрыла за собой шторы.

Спальня оказалась простой, просторной и воздушной комнатой в белых, голубых и золотых тонах, выходившей на веранду, чего я раньше не замечала. Я зажгла единственную большую белую свечу на боковом столике и закрыла шторы у выхода на веранду, чтобы свет снаружи не попадал сюда. Потом осторожно села на кровать. Меня окутало густое облако белого шёлка. Я улыбнулась: Халдир, высокомерный, требовательный, привыкший спать на твёрдой земле, ценил комфорт. Я коснулась мягкой подушки, взяла её в руки и прижала к лицу, вдыхая её аромат. Она сохранила его запах. Скоро он выветрится навсегда, с грустью подумалось мне.

Так я и сидела, обняв подушку Халдира и обдумывая правильность своего поступка, и ждала. Хотелось бы мне быть так же уверенной в своих решениях, как он был уверен в своих.

========== Глава 36. О ком плачут белые чайки. ==========

Мариан никогда не понимала, почему я предпочёл остаться. Тот факт, что она так быстро перестала спорить на эту тему – а когда мы с Халдиром объединяли усилия, то становились вдвойне страшнее - показал, что она поняла: я ей нужен. Это она тоже не понимала. Я не мог оставить её встречать будущее в одиночку. Я хотел разделить с ней оставшиеся годы её жизни, так дорога она была мне. Ведь пятьдесят лет или около того – всего лишь миг, и я снова буду с Халдиром и Орофином до Конца Дней.

Мариан не признавала, что нужна и ценима, особенно моим братом. Мне было виднее. Халдиру очень тяжело расстаться с ней. Можете считать меня грубым, но она нужна ему, чтобы утешить и дух, и тело, и даже больше, чем он – ей. Как бы то ни было, заставить их обоих понять это пока не поздно, выпало мне.

Вот такими были мои размышления, пока я бегал среди деревьев, оставив Мариан надёжно спрятанной в талане Халдира. Сейчас я возобновил поиски брата. Куда он провалился?

Пробегая недалеко от талана Мариан, я остановился. Кто там расхаживает перед её дверью, как не Халдир? Я разглядывал брата: он привёл себя в порядок, причесался, надел лучшие одежды, серебристые, блестящие в свете фонарей. Вспомнив свою испорченную тунику, я подумал: а не одолжит ли он мне их, когда я вернусь в Валинор? Надо не забыть попросить его об этом.

Вдруг он остановился. Потом развернулся и быстро ушёл, нахмурившись. Я жалел землю, которую он сверлил пылающим взглядом. Не замечая, что происходит вокруг, он прошёл в нескольких ярдах от меня, потом почувствовал, что я рядом.

Лицо его вспыхнуло. Он изо всех сил стал притворяться, что делал совсем не то, о чём мы оба прекрасно знали.