Вспомни о Флебе

он сможет это осилить; он знал, что сможет.

Через несколько минут Хорза один-единственный раз оглянулся назад. Скафандр еще был виден, паром - нет. Пустой скафандр походил на сброшенный кокон твари, претерпевшей метаморфозу. Раскрытый и пустой, он качался на волнах позади него. Хорза отвернулся и поплыл дальше.

Остров хотя и медленно, но приближался. Вода сначала казалась теплой, но потом будто стала холоднее, и боль в теле усилилась. Не обращая на нее внимания, Хорза отключил ее, но заметил, что начал плыть медленнее, и понял, что с самого начала взял слишком высокий темп. Он сделал короткую передышку, болтая в воде ногами и попив немного теплой пресной воды, поплыл осознанно ровными гребками к серой башне далекого острова.

Ему очень повезло, внушал он себе. Он не был серьезно ранен при падении парома - хотя боли все еще докучали ему своими жалобами, как бесшумные родственники, запертые в дальней комнате, и мешали сосредоточиться. Вода хоть и стала ощутимо холоднее, но была пресной, так что он мог пить ее и не бояться обезвоживания организма. Но в голове пронеслось, что соленая вода держала бы его лучше.

Хорза не сдавался. Плыть должно было становиться все легче, но все время становилось лишь труднее. Он перестал думать об этом, сосредоточился на своих движениях, на ровных, ритмичных взмахах рук и ног, толкающих его сквозь воду, через волны, вверх, вперед, вниз; вверх, вперед, вниз...

Под собственными парами, сказал он себе, под собственными парами.

Гора на острове росла очень медленно. Хорзе казалось, будто он сам строит ее, укладывает слой за слоем ровно с таким напряжением, которое необходимо, чтобы заставлять гору казаться больше, собственными руками укладывает камень за камнем... Еще два километра. Потом еще один. Солнце поднималось все выше.

Наконец он добрался до внешних рифов и отмелей и оцепенело заскользил мимо них по мелководью. Море боли. Океан усталости.

Он плыл к берегу, через веер волн и прибоя, проникающего сквозь просветы в рифах, которые он миновал...

...и чувствовал себя так, будто вовсе не снимал скафандра, будто тот все еще был на нем и, задубев от старости и ржавчины или наполнившись водой и песком, тянул его назад.

Он слышал, как волны разбивались о берег, а когда поднимал голову, видел людей на берегу: худые темные фигуры в лохмотьях толпились вокруг круглой палатки и костра или бродили неподалеку от них. Некоторые находились прямо перед ним, стояли в воде с корзинами, большими дырявыми корзинами на бедрах; они бродили по мелководью, что-то собирали и складывали в эти корзины.

Его они не замечали, и потому он плыл дальше, медленными, почти поглаживающими движениями рук и ног.

Люди, собиравшие дары моря, совсем не обращали на него внимания. Они продолжали бродить по прибою, время от времени наклоняясь, чтобы что-то достать из песка. Глаза их ищуще рыскали вокруг, но лишь в ближайшем окружении, так что его они не видели. Гребки Хорзы замедлились до едва заметного, умирающего поглаживания.