Данэя (СИ)

... Отец всё же ответил ему. Сейчас. Этой историей. Вольно или невольно сказал ему главное. Он понял, что не всё лежит на поверхности: чтобы постигнуть по-настоящему, надо заглянуть глубже. Был поражен, услышав, что Мама тоже сказала когда-то: “Они ужасно примитивны. Они тупы и совершенно бесчувственны”. Это ясно: он был не прав, когда после единственного соприкосновения с ними стал думать так же. Не прав – правы Лал Старший, Отец, Мама.

Но ясно было и другое: несмотря на их правоту, дело, которому они себя целиком отдали, не сможет стать главным для него. То, чему он может посвятить себя – Земля-2, прекрасная, ещё безлюдная. Дело его родителей – не станет его делом: он не отвергает учение Лала Старшего, но и не сможет стать соратником Отца. Просто, оказывается, у них разные пути в жизни, и ни один из них не может иначе.

Это наполняло горечью. До сих пор он не представлял себя отдельно от них: от Отца и Мамы; был с ними единым целым, даже когда в его жизнь вошла Лейли. И в будущем – всё рисовалось вместе: Земля-2 и родители с Сестренкой – они все вернутся туда. И Лейли с ними.

Теперь понятно, что это не так: он не сможет, не станет ждать, пока они добьются победы идей Лала Старшего; они – не улетят, не добившись её, не доведя до конца главное свое дело. Долго – наверняка, долго. И может быть, уже никогда не покинут Землю. Значит, придется расстаться: надолго – или навсегда. Только Лейли улетит с ним. Сестренка? Вряд ли. Она останется с Родителями.

А пока он здесь, он будет оказывать поддержку Отцу: он не имеет право поступать иначе, несмотря на то, что их цели мешают друг другу – Арг тут прав. Но большего для Отца он сделать не сможет: подготовка потребует его всего, целиком.

Пришедшая ясность не принесла облегчения. Наоборот. Ему было необычайно грустно.

53

– Наконец-то! – так встретил Цой у себя Лейли и Поля. – Надеюсь, можете чем-то порадовать меня?

– Угадал.

– Нашли таки что-то в архиве Лала?

– Нет, к сожалению. Не обнаружили ничего – для нас.

– Этим порадовать и пришли?

– Не торопись. Есть – другое: не хуже.

– Ну, ну! Выкладывайте.

Поль попытался коротко пересказать историю Дана.

– Подробно познакомишься по записи.

– Да и так видно: материал потрясающий! По-моему, то, что надо. “Бранд” вам годился только для начала. Согласитесь, в нем слишком многое можно было принять лишь с оговорками: цель его, в общем-то, недостаточно определенная, туманная.

– Ибсен же не был нашим современником.

– И потому его могут использовать и те, и другие.

– Каким образом?

– А таким: ваш бывший Фогт ставит “Дикую утку”. Тоже Ибсен – но это “Бранд” наоборот.

– Сегодня они репетируют?

– Да. Сможете зайти – посмотреть. Ибсен – против Ибсена. Неглупо, надо сказать.

– Ответный ход.

– Следующий опять за вами.

– Как ты сам-то относишься к этому?

– Я? Мне больше по душе вы и Лал. Со временем, конечно, у меня чересчур туго, но кое-что до меня таки доходит: похоже, верно. А теперь – к делу. Сценария – нет?

– Каркас у меня есть, остальное – по ходу постановки. Материал такой, что нельзя ничего ни добавлять, ни менять.

– Количество исполнителей?

– Как удастся. Крайний вариант – двое. Я и Лейли.

– Ты хочешь сама играть?

– А что? Я не гожусь для этой роли?

– Нет, я просто думал, что ты надолго выбыла из наших рядов. Даже – да простят меня верные последователи Лала – подумал, что лучше, когда роженицы избавляют таких от этого.

– Не беспокойся: мне пока ещё можно. Что ты так глядишь?

– Изменилась ты.

– Мой живот и грудь? Она, гурия, была полной.

– Не только это.

– Подурнела?

– Даже для гурии слишком красивая. Не в этом дело: ты стала очень хорошо улыбаться – ты мне теперь куда больше нравишься. У тебя раньше – были такие глаза!

– Я теперь счастливая.

– Я рад.

– Я буду играть.

– Когда хотите приступить?

– Как только определим возможный состав актерской группы. Сегодня попробуем поговорить, с кем возможно.

– Добро. Если надо, помогу уговаривать.

– Вначале попробуем сами.

Задача была слишком не легкой: в отличие от предыдущей, “Бранда”, предстояла постановка совсем уж необычная. Ни в одной из современных пьес не фигурировали неполноценные – они как бы не существовали вообще. Поэтому на крайний случай и был предусмотрен камерный вариант, о котором они упомянули: всего два действующих лица – он и она, гурия. Всё действие происходит в его блоке: рассказ гурии, дополняемый звучанием записи его голоса, затем его покушение на себя и спасение ею; всё остальное – его монолог. Вариант, во многом ограничивающий возможности постановки.

Итак, найдутся ли желающие?

– Если бы мы предложили это сразу после премьеры “Бранда”: какой был тогда подъем!

– Ты права. Мы и начнем с тех, кто играл в нем.

... Попытки кончались неудачей одна за другой: мысль выступить в роли неполноценных отпугивала всех.

– Кажется, придется опять обратиться к Цою.

И тут на браслете Лейли загорелся сигнал вызова. Она включила экранчик: Рита улыбалась на нем.

– Добрый день, сеньора!

– Хороший день, Рита!

– Мне только что сказали, что вы здесь. Я хочу поговорить с вами: можно?

– Ну конечно! Ждем тебя – в холле дирекции.

– Сделаем последнюю попытку: если и она кончится неудачей, сразу обращаемся к Цою.

Рита почти вбежала, запыхавшись, в холл, едва они успели туда зайти.

– Добрый день, сеньор!

– Здравствуй, девочка. Приятно, что хоть кто-то так рвется тебя увидеть.

– Мне о-очень надо поговорить с вами. Это правда: вы готовите новую постановку? Очень необычную? Мне так сейчас сказали.

– И – что никто не согласился в ней играть?

– Да. Но я хочу. Можно?

– Девочка! Какая ж ты умница.

– Я хочу опять работать с вами. Очень!

– Ну, ты – первая!

– А я ведь сумасшедшая: я – Герд.

– Великолепная Герд! Сейчас познакомлю тебя с содержанием. Только не пялься, как все, на Лейли.

– Да, да! Извините. – Она слушала Поля – лицо её становилось всё серьезней.

– Ну, что: и ты испугалась?

– Я? Нет: это потрясающе! Я очень, очень хочу. Какую роль мне дадите?

– Заняты только две: Его – мной и Гурии в основной сцене у Него в блоке – Лейли. Все остальные роли пока, увы, свободны. Ты первая и единственная изъявившая желание сама: за это я готов отдать тебе любую роль. Конечно, если она тебе подходит, – тут же поправился Поль.

– Я тоже хотела бы играть Гурию.

– Гурию второго плана – в сценах её рассказа Ему: вначале совсем молоденькая. А что: она, пожалуй, подойдет! А, Лейли?

– Думаю, что – да.

– Мне сейчас такая, достаточно крупная, роль очень нужна. Как завершающая в моей аспирантуре.

– Хорошо: бери её. Но пока нас только трое – помогай, если можешь

– Я попробую: думаю, что получится.

– У нас не получилось – ты не переоцениваешь свои возможности?

– Вы же обращались к достаточно известным актерам: вы не там ищете.

– Послушаем, Лейли: истина глаголет устами младенцев.

– Надо к молодым обратиться: там больше интереса к вашим взглядам – я уже успела убедиться. – Её попросили в компании аспирантов – актеров и режиссеров – рассказать о Дане, Эе, их детях. Слушали с жадность – это подталкивало рассказывать как можно подробней. Всё, что увидела, и то, что слышала. Внезапно поймала себя на том, что говорит как их сторонница; сама удивилась, насколько хорошо помнит всё, что слышала о взглядах Лала. “Ну и что?” – тут же спокойно подумала она. Спорили довольно горячо, и можно было говорить о начале появления сочувствия; невольно она сама способствовала этому. – Молодые менее косны: новое всегда привлекает их.

– Но все отказывались до сих пор: нужно играть неполноценных – это казалось им чересчур.

– Вот посмотрите!