Страна призраков

й простынёй, она слушала, как робот француженки врезается в разные предметы, пощёлкивает шестерёнками, меняет направление. Очевидно, его запрограммировали, как японский пылесос: натыкаться на всё подряд, пока работа не будет выполнена. По словам Одиль, он собирал данные с помощью встроенного блока GPS.

Холлис присела на кровати. Лёгкая ткань соскользнула до самых бёдер. Воющий снаружи ветер отыскал новый угол атаки на окна. Рамы и стёкла жутко задребезжали. Любая местная погода с чётко выраженным характером не сулила ничего доброго. Стоило зарядить ненастью, и сомневаться не приходилось: завтрашние газеты сообщат, по меньшей мере, о скромном землетрясении. Пятнадцать минут дождя грозили потопом в центре Беверли и торжественным сползанием валунов размером с дом со склонов на оживлённые перекрёстки. Однажды Холлис уже довелось видеть подобное.

Встав с кровати, она пошла к окну. Главное — не наступить на робота. Рука на ощупь потянула шнур, раздвигавший тяжёлые белые шторы. Шестью этажами ниже рвались и метались пальмы, словно танцоры-мимы, изображающие предсмертную агонию мира в предсказанных каким-нибудь фантастом катаклизмах. Десять минут четвёртого, ещё не настало утро среды, а ураган превратил Стрип[5] в настоящую пустыню.

Лучше не думай, посоветовала она себе. Не проверяй электронную почту. И живо дуй в ванную: дорогостоящие лампы высветят всё, что никогда не удавалось сделать нормально.

Пятнадцать минут спустя, сделав как можно лучше то, что, по её мнению, никогда не удавалось нормально сделать, Холлис спустилась в вестибюль на лифте Филиппа Старка[6]. Как-то раз ей попалась статья о Старке; там говорили о принадлежащей дизайнеру устричной ферме, где в особых стальных рамках выращивали кубических устриц.

Двери плавно разъехались. На открывшихся просторах царило бледное дерево. Откуда-то сверху на пол проецировался маленький восточный коврик; даже не просто коврик, а его платоническая идея — стилизованные закорючки света напоминали чуть менее стилизованные загогулины крашеной шерсти. Холлис торопливо пересекла это произведение искусства (кто-то рассказывал, будто поначалу оно задумывалось в угоду Аллаху) и направилась к выходу.

Лицо обжёг ужасный ветер. Охранник у двери «Мондриана» — в ухе гарнитура «блютус», кряжистая голова побрита на армейский манер — покосился и что-то спросил, но его слова утонули в завываниях налетевшего вихря.

— Нет, — наугад ответила Холлис.

Скорее всего, мужчина предлагал подогнать её автомобиль, которого не было, или вызвать такси. Одна жёлтая машина уже стояла у входа. Водитель, похоже, уснул за рулем, и снились ему, должно быть, бескрайние поля Азербайджана. Холлис прошла мимо. Её и так захлёстывали чувства, а тут ещё жуткий непредсказуемый ветер, бушевавший на бульваре подобно вихрям обратной тяги, словно магазин звукозаписей «Тауэр Рекордс» надумал вдруг улететь.

Вроде бы охранник что-то крикнул вдогонку, но «Адидасы» Холлис уже нашли настоящий, нестилизованный тротуар Сансет, усеянный в