Страна призраков

фью» к вершине славы застал певицу врасплох. Инчмейл — дело другое, он из тех, кто чуть ли не с пелёнок точно знает, когда и чем ему следует заниматься. А вот застой после взлёта они переживали на равных. Ни тот, ни другая не желали испытать на собственной шкуре, что значит катиться под гору. Зависимость Джимми стала жирной точкой над “i”, безымянной кокаиновой вехой на унылой пологой дороге. Группа утратила творческий запал, участники дружно проголосовали за её распад и пустились на поиски новых интересов. По крайней мере, Холлис, Рег и, наверное, Хайди-Лаура. А Джимми недавно скончался. Пожалуй, Инчмейл сумел устроиться лучше всех. Барабанщица, если вспомнить последнюю встречу, выглядела не очень благополучно. Впрочем, разгадать, что творится в её голове, для Холлис было труднее, нежели прочитать чьи угодно мысли.

Пузырьковая упаковка обнаружилась на полке в платяном шкафу: её не только не выбросили, но ещё и аккуратно сложили. Горничные явно заслуживали повышенных чаевых.

Журналистка сложила коробку, шлем и упаковку на кухонный стол с высокими ножками. И вдруг заметила Синего муравья. Фигурка красовалась на кофейном столике. Её, разумеется, можно оставить. Холлис посмотрела во второй раз и поняла: не сумеет. И заодно почувствовала, что, в каком-то смысле, до сих пор не повзрослела. Зрелый человек не замедлил бы выбросить антропоморфический кусок прессованного винила — а она медлила. Самое смешное: ей даже не нравились подобные штучки. Однако Холлис подошла и взяла Муравья, уже зная, что заберёт его с собой. Заберёт и отдаст кому-нибудь — лучше, конечно, ребёнку. Не то чтобы это рекламное насекомое внушило ей такую приязнь. Просто подумалось: что если бы её саму забыли в пустом гостиничном номере?

…Ладно, только не в ручную кладь. Не хватало ещё, чтобы служащий TSA{[147]} на глазах у всех достал игрушку из коробки вместе со шлемом. И Холлис бросила Муравья в пакет с одеждой «на выход».

***

Одиль огорчилась, когда узнала про съёмное жильё. Оказалось, её всегда привлекали североамериканские гостиницы, и даже «Стандарту» она предпочитала «Мондриан».

Холлис как могла успокаивала разочарованную попутчицу.

— Я думаю, это будет что-то стоящее, — говорила она, откинувшись на заднем сидении автомобиля, заказанного из гостиницы (стоимость входила в счет оплаты номера). — Мне так рассказывали. И кроме нас там — ни единой души.

«Джетта», взятая напрокат, уже вернулась на стоянку; кстати, машину принял какой-то другой парень, не тот, что почти узнал солистку из «Кёфью». Приближался международный аэропорт Лос-Анджелеса; за дымчатым стеклом окна качались эти странные насосы нефтяных скважин на склоне холма. Журналистка помнила их ещё с первой поездки. Причём, насколько ей было известно, они никогда не прекращали движения. Холлис бросила взгляд на экран телефона. Почти шесть часов.

— Кстати, Одиль, ты мне напомнила, и я тоже позвонила своей матери.

— А где она, твоя мама?

— В Пуэрто-Валларте. Они там зимуют.

— И как у неё дела?

—