Данэя (СИ)

Удастся ли вернуться к генетике? Когда?

Рите он об этом ничего не говорил: она готовилась к слишком важному. Дан установил над ней самый строгий контроль, и Милан следил, чтобы она неукоснительно выполняла все его указания. Но находиться с ней всегда и везде для её безопасности Дан отсоветовал: его тревога могла передаться ей. Поль знал, что на студии её нельзя оставлять одну – Дан предупредил его; иногда вместе с ней была и Лейли.

О генетике он говорил только с Дэей. У нее ещё не было собственных научных интересов – она внимательно слушала взрослых. В том числе – и его. Потом его – больше, чем всех. Он видел, что сумел пробудить в ней немалый интерес: похоже, что со временем девочка смогла бы тоже стать генетиком. На вопросы, которыми она порой его засыпала, отвечать порой было не легко.

– А почему нельзя неполноценным детям помочь улучшить их способности? Ты ведь сказал: генетика – могущественная наука.

– Не беспредельно, к сожалению!

Но её вопрос, конечно, был не бессмысленным. В самом деле: нельзя ли используя существующие и будущие достижения генетики и смежных наук, добиться снижения числа отстающих в способностях детей? И делалось ли когда-нибудь что-либо в этом направлении?

Он углубился в поиски. Долгое время они ничего не давали. Потом всё-таки наткнулся – на небольшой отчет: часть его была связана с постановкой вопроса о возможности влияния на темп развития детей с выявленным отставанием. Скорей даже не с постановкой вопроса, а робкой попыткой её. Очень ограниченный материал, на котором она базировалась: казалось, что едва начатая работа была резко оборвана. Случайно ли? Вряд ли.

Работа всего пятнадцатилетней давности; автор её, Дзин – правда, Милан не знал его. Лучше бы он не был генетиком – одним из тех, кто не мог общаться с Миланом.

Отрицательные выводы автора не были убедительны: с точки зрения Милана, тому небольшому ряду фактического материала, которым он оперировал, можно было попробовать дать и другое толкование. Главное, опять же, – настораживало впечатление, что работа была оборвана в самом начале.

Он рассказал девочке об обнаруженном им отчете. Дэя внимательно слушала.

– И что ты собираешься дальше делать? Сам работать над этим? – под конец спросила она.

– Я?

– А кто же ещё? – и потом добавила: – И я с тобой, когда вырасту: стану твоей ученицей.

– Ты хочешь стать генетиком? – “В нынешней обстановке – когда и как?”

– Конечно. Ты же говорил, какая это, на самом деле, замечательная наука. И я хочу помочь этим людям: они ведь не виноваты, что родились такими. Мы будем заниматься этим?

– Это слишком не просто: нужно подумать.

– Может быть, тебе поговорить с Отцом?

– Нет, Дэя. Надо подумать вначале самому.

... Роды у Риты принимали Дан с Эей. Когда она протянула Милану сына, руки у него дрожали: он весь напрягся, чтобы справиться.

Ребенок на руках. Сын. Его! И Риты – их сын! До смешного крохотный – и заполняющий собой всё. И внезапно какое-то необычайное спокойствие возникло в душе, дало уверенность, что всё будет прекрасно – всё удастся, всё получится.

Милан отдал ребенка Эе и подошел к Рите, взял за руку. Хотелось сказать ей многое, но она ещё была очень слаба: роды были нелегкими. К тому же, она понимала его без слов: он увидел это, когда она на минуту открыла глаза.

И Милан, выйдя с Даном на террасу, заговорил о том, о чем думал всё последнее время – на что натолкнул его неожиданный вопрос Дэи. Тот слушал его внимательно.

– Я рад за тебя. И за свою дочь. Замечательная цель! Но – и невероятно трудная. Тебе может потребоваться для этого вся твоя жизнь.

– Может и не хватить.

– Огромная цель – неимоверно важная в нашем деле. Хочу верить, что ты сумеешь добиться успеха.

– Огромная, – повторил Милан. – Слишком, пожалуй, чтобы я один или потом только с Дэей смог быстро добиться чего-нибудь. В этом – самая большая трудность.

– Так не будет всегда: рано или поздно и другие генетики начнут присоединяться к нам. К тому же, в этом деле потребуется не только генетики.

К моменту, когда вернулся на Землю Ги, успели родить ещё три женщины; количество беременных перевалило за тысячу – их подготовка к материнству стала основным занятием Эи.

Это не могло не будоражить тех, кто был против – в первую очередь, генетиков и социологов. Повсюду шли дискуссии – не прекращаясь, не стихая постепенно, как раньше. Но они ещё не переходили в открытую схватку: по-прежнему никаких личных выпадов, участия средств всемирной информации. Йорг, казалось, вообще – затаился: о нем ничего не было слышно. Прилет Ги, скорый суд над ним – должны были сразу положить этому конец.

... Ги появился у Дана вместе с Ли. Выглядел уже вполне нормально.

– Ха! За это время меня даже переделать можно было. К драке готов, Капитан!

Сразу приступили к обсуждению линии поведения Ги на расследовании. Только всемирный суд и назначенная им следовательская комиссия – это Ги должен заявить сразу.

– Мы должны дать им понять, что не боимся этого. Теперь – действительно, не боимся: в нашем активе теперь, кроме моих, пять детей и тысяча двадцать семь беременных. Они – возражать, конечно, не станут: сами с нетерпением ждут суда над тобой, чтобы ударить по нам в самом главном – вопросе рождения детей. Суд над тобой сразу перейдет в поединок между нами и ими.

– Они начали предварительные действия, – сообщил Ги. – Я связался с теми двумя генетиками, что поддержали меня на “Дарвине”: через неделю над ними состоится суд генетиков – обоим грозит профессиональный бойкот.

– Хотят дать понять Ги, что ему тоже грозит бойкот. Только уже – всеобщий. Может – испугается, признает свои действия неправильными: чтобы добиться снисхождения. Кого запугать хотят: космического спасателя? Полное отставание в умственном развитии!

– Не горячись, Ли: они пытаются использовать малейшую возможность – везде. Но эти генетики: что хотят добиться от них?

– Признания вины, чтобы потом использовать в качестве свидетелей обвинения против меня. Старший на это не пойдет: не такой человек. Другой, ещё докторант, – колеблется.

– Двое, двое, – Дан задумался: генетики, двое. Он попытался вспомнить. Генетики! Ну да: на суде над Миланом – один голосовал против, другой воздержался.

Он вызвал Милана.

– Как выглядели те двое, что не поддержали на суде требование твоего бойкота?

Милан описал их.

– Они? – спросил Дан Ги.

– Они самые!

– Спасибо, Милан. – Дан выключил экран.

– Кто это? – поинтересовался Ги.

– Бывший ученик Йорга. Перешел к нам и был подвергнут профессиональному бойкоту.

– А! Знаю: от Ли.

– Теперь послушай. Милан задумал дело, очень значительное и слишком нужное: найти способы и средства, которыми можно будет помочь исправлять отставание детей.

– Крепко!

– Он откопал отчет, в котором есть упоминание о каких-то исследованиях в этом направлении, проведенных пятнадцать лет назад. Автор отчета – генетик: ни Милан, ни я не можем с ним связаться. У него может оказаться нужный материал, который он не опубликовал – в личном архиве. Попроси этих генетиков связаться с ним, – попробуй поговорить с ними.

– Ясно, Капитан. Завтра же.

– Он хочет невозможного!

– Почему?

– Выполнение его просьбы будет стоить нам профессионального бойкота. Что тогда?

– То же, что и для этого аспиранта. Ты ведь не стал голосовать за бойкот ему?

– Но я не представляю свою жизнь без генетики!

– Он – тоже. Как видишь.

– Работать в одиночку?

– Хотя бы!

– Как? Ты-то – уже доктор: можешь добиться утверждения темы помимо Совета воспроизводства. А я – ещё докторант? Не смогу защититься – своей лаборатории мне не получить.

– А он – этот Милан? Вообще, всего-навсего аспирант.

– За ним стоит Дан.

– Он поможет и нам.

– Ты что: хочешь полностью примкнуть к Дану?