Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

С этой мыслью он повернулся и посмотрел на пляж, на четкую цепь своих следов, спускавшихся с дюн. Дождь прекращался. Может, он смоет их, но в этом у него не было уверенности. Он убрал хесотсан и медленно отправился по своим следам туда, откуда они начинались и где кончалась сочная трава. Довольно далеко. Потом он наклонился вперед и, двигаясь назад, руками начал заметать следы. Дождь очень быстро довел эту работу до конца, сгладил все отпечатки, оставленные на песке.

Теперь – мертвые. Он вытащил стрелы из двух тел и закопал мертвых хесотсанов в песке. Затем, по очереди, он стал перетаскивать тяжелые тела йилан к воде и бросать их во вздымавшиеся волны. Эрефнаис была последней, и ее хватка даже после смерти была сильной: он с трудом разжал ее большие пальцы, чтобы высвободить карты, упавшие на песок. Он заглянул в свои мешки, но там не было ничего такого, что могло бы пригодиться ему. Пища и вода – их лучше оставить. Хесотсаны он, конечно, возьмет. Он положил их рядом, а остальное содержимое мешков вытряхнул в океан. Океан унесет все далеко от берега. Он должен убрать все следы на песке, а затем по воде, вдоль берега, отправиться на север. И пока его присутствие не обнаружили, все будет выглядеть как естественная трагедия. Урукето бурей вынесло на берег, экипаж утонул, пытаясь спастись. Все улики его присутствия должны быть уничтожены.

Что делать с картами? Он чуть тоже не выбросил их в океан – потом переменил решение. Может быть, эти карты расскажут ему что-нибудь о новой эйстаа? Все йиланы – из Икхелменетса, вот чего боялась Эрефнаис. Название он вспомнил, но не знал, где этот город находится. Но это ничего не меняло: было бы неправильным выбросить их не изучив – да и времени уже не оставалось. Он возьмет их с собой и прихватит оружие. Он встал на колени и окинул взглядом песок. Все было в порядке. Он шагнул в пенящиеся волны и пошел на север. Керрик шел легко, так как воспоминания вновь вернулись. Он так был занят на берегу, что даже забыл обо всем на какое-то мгновение.

Они живы! Некоторым удалось бежать до того, как пал город. Это то, о чем говорила Эрефнаис. Возможно, большинству из них. Возможно, они вернулись в долину саску, и все, кто остался в живых, в том числе и тану, ушли. Вайнти поклялась преследовать их, но, однако, она еще не нашла их. Они все еще были живы.

Всю ночь снова шел дождь, но сразу же после рассвета перестал. Керрик хотел было идти побыстрее, но здесь, в тени деревьев, было очень душно из-за большой влажности. На небо вышло солнце, его лучи с трудом пробивались сквозь зеленый полог деревьев, с листьев которых еще капала вода. Влажный мох и трава под ногами позволяли продвигаться бесшумно, пока местность вокруг представляла опасность. Один свой хесотсан он держал в руке наготове, потому что здесь попадались хищники; другой вместе с картами болтался за спиной. Ради забавы он мог бы поохотиться, но ему было жаль тратить время на охоту. Он хотел вернуться в лагерь, расположенный у озера как можно быстрее.

– Я услышал твои шаги, – сказал Харл, выходя из-за дерева. – Я подумал, что это мургу.

Керрик повернулся, вздрогнул, потом улыбнулся мальчику. Харл был тану, выросший в лесу. Керрик знал, что ему никогда не стать таким же хорошим следопытом и охотником, как Харл. – Расскажи, как там в лагере, – сказал он.

– Я вчера убил оленя, самца; на рогах у него было семь пятен.

– Хорошо, мы съедим его все вместе. А с другими… ничего не случилось?

Ты имеешь в виду мургу? Они держатся далеко от нас мы их совсем не видим. – Глаза мальчика беспокойно осматривали лес, не упуская ничего из поля зрения. Хотя он почти не смотрел, куда наступал, он не производил ни малейшего шума; ветки, спрятанные в траве, хрустнули, когда Керрик наступил на них.

– Я пойду вперед, скажу им, что ты возвращаешься, – сказал Харл.

– Хорошо.

Харл ушел, чтобы принести хорошие новости – или избавиться от его мастодоновой поступи. Керрик улыбнулся тому, как мальчик быстро пропал из виду.

Они все ждали его, и, когда Керрик подошел к лагерю Арнхвит выбежал навстречу, визжа от радости, предвкушая, как отец будет подбрасывать его высоко, в воздух. Армун улыбалась, Ортнар тяжело опирался на свою клюку, глядя, как всегда, угрюмо. Керрик тут же рассказал им обо всем, что ему удалось узнать.

– В Дейфобене саммадов больше нет, но они живы. Я раздобыл еще одну смертельную стрелу и эти карты. Более того… но сначала дайте мне воды, я проделал длинный путь.

Он вылил воду себе на голову, а остатки выпил, жадно глотая. Потом сел и подробно рассказал им обо всем, что видел и что случилось с ним.

– Но ты не можешь знать, где теперь саммады, – сказал Ортнар, когда Керрик закончил свой рассказ.

– Есть только одно место, куда они могли уйти, – это долина. Саску знают дорогу туда очень хорошо. У них было много смертельных стрел. Мургу придется тяжело, если они захотят их убить.

– Однако мургу, с которым ты говорил, сказал, что их преследовали, даже нападали на них, – сказала Армун озабоченно. – Мы не должны к ним идти.

Что он мог сделать? Что они все могли сделать? Неужели никогда не наступит конец этой бойне? Во всем виновата Вайнти. Если бы не она, эта борьба давным-давно уже закончилась. Но его стрелы не могли настигнуть ее, потому что она была слишком далеко, ее нельзя было убить.

Было невозможно что-либо сделать – это был ответ. Ничего. Саммады будут бежать, а йиланы будут их преследовать. Это была отвратительная, но неизбежная правда.

Глава 26

В тот же день Керрик пересек невидимую границу между двумя лагерями, чтобы вернуть самцам их хесотсан. Он нужен был им для охоты, потому что с помощью лука и копья они не могли ничего раздобыть. Арнхвит увидел, что он уходит, закричал ему и побежал следом. Под мышкой малыш держал одну из карт, принадлежавших Эрефнаис: ему очень понравилась их окраска, и он был единственным, кто был рядом с отцом и, казалось, интересовался искусством составления карт у йилан. Керрик взял его за свободную руку, и они медленно пошли вдвоем под деревьями. Маленькая ручка, которую Керрик держал в своей руке, присутствие и привязанность мальчика – все это успокаивало Керрика и подбадривало его, но он все равно не мог отделаться от постоянно присутствующего в нем чувства отчаяния.

– Те, кто когда-то ушли, возвращаются! – крикнул. Керрик, когда увидел Имехея. – Информация, которую я хочу сообщить, очень важная.

Надаске услышал его голос, высунул голову из своего укрытия, чтобы увидеть, что он говорит. – Рад снова встретиться, – сказал он, и его тело передернулось от невыразимого чувства облегчения, когда он заговорил.

– Согласен, – сказал Имехей. – Смерть от злых устузоу угрожала нам в любой момент, пока тебя не было.

Керрик не обратил на эти чувства излияния никакого внимания и вернул хесотсан, выражая при этом знаки благодарности. Отвечая на вопросительные движения их обоих, он рассказал им обо всем, что случилось в Альпесаке.

– Устузоу бежали, йиланы снова там.

– Самки, смерть слишком близко, слишком близко, – завыл Имехей.

– Ну, вы были не очень счастливы, когда город принадлежал устузоу, – напомнил ему Керрик. – Вам лучше решить, что для вас больше подходит.

– Одинаково плохо, что с теми, что с другими. Смерть от каменного зуба или смерть на пляже.

– Тогда держитесь подальше от города.

– Посмотрите, видите? – сказал Арнхвит, вставая между ними и протягивая карту.

Имехей взял ее у него, оценивая богатство красок. Керрик начал было говорить, но потом от шока замолчал. Арнхвит заговорил на йилани. Грубо и просто – но это был язык йилан! Имехей и Надаске восхищались подробными линиями и красками карты, в то время как мальчик смотрел на нее с гордостью. Он наблюдал и слушал, когда они разговаривали и, казалось, кое-что понимал. Керрик был переполнен любовью к мальчику. Он наклонился, схватил его, подбросил в воздух и гордо посадил к себе на плечи. А почему он не должен был понимать? Он был маленький, он учился, как и все дети, слушая других. Керрик был гораздо старше его, когда выучил язык йилан. Он гордился способностями своего сына, более чем гордился. То, что произошло, было очень важно, это более крепкая связь между ними. До этого момента Керрик был одинок: он был единственным живым существом в мире, способным говорить как с йиланами, так и с тану. Теперь все было иначе.