Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

– Я – Вайнти. Говори медленно, ничего не упуская; я слушаю тебя.

– Йилане – Наалпе – урукето – присутствие – гавань – необходима связь.

Это уже было чересчур, но Вайнти все еще контролировала себя и удивлялась своему собственному терпению.

– Нужно разъяснение. Ты хочешь сказать, что Наалпе сейчас находится в гавани на борту урукето и желает говорить со мной?

– Да! – фарги извивалась, выражая удовольствие от общения, и повернулась, увидев, что Вайнти дала знак уходить. Поэтому она не увидела недовольный взгляд Вайнти, вызванный отвратительным качеством ее речи. Не успела она уйти, как появилась другая фарги, которая тоже выражала желание говорить.

– Говори, – кратко сказала Вайнти. – Было бы желательно, чтобы твоя речь была более ясной по сравнению с речью предыдущей посыльной.

Речь этой фарги была действительно лучше, потому что она служила у самой эйстайи, а та предпочитала только тех фарги, которые очень хорошо говорили на йилани.

– Просьба высочайшей через ее верную слугу для Вайнти. Она передает тебе привет и ждет у себя в амбеседе после того, как ты закончишь свои дела.

– Передай эйстаа мою благодарность за приглашение; очень скоро буду у нее. – Неважно, насколько вежливо это прозвучало, а приказ эйстайи был приказом, которому беспрекословно надо было подчиняться. Хотя ей очень хотелось переговорить с Наалпе, но с этой встречей надо было подождать.

Но Вайнти не собиралась торопиться, чтобы предстать перед эйстаа до изнеможения уставшей и обессиленной. Она продвигалась по затененным дорожкам по направлению к амбеседу, зная, что посыльная уже там, чтобы доложить о выполнении приказа.

Прогулка по дорожкам этого города вызывала у Вайнти противоречивые чувства – удовольствия и горечи. Приятное заключалось в том, что город снова принадлежал йиланам, а горечь – в том, что большая часть его была разрушена, а устузоу сбежали. Но у них из этого ничего не выйдет. Пусть они убегают, их все равно найдут.

Большой Амбесед был совсем пустой, не считая прибывших с моря передовых сил. Город надо починить и заново вырастить, сделать необходимые приготовления до того, как Икхалменетс переедет в Альпесак. Они усилили защиту города: это было их первое достижение. Теперь больше ни один устузоу не посмеет ступить в этот город. Ланефенуу сидела на почетном месте, разомлев от теплого солнца, напротив дальней стены. Там когда-то восседала теперь уже умершая Малсас. Когда-то Вайнти сама сидела на этом месте и даже управляла городом, только это было очень давно, когда город был совсем молодым. Ей было очень странно видеть здесь другую, и поэтому Вайнти постоянно отгоняла от себя чувство зависти, которое постоянно давало о себе знать. Никогда! Она больше не эйстаа, и даже не хочет снова править. Ланефенуу была эйстаа силы, чтобы ей все подчинялись и повиновались. Из уважения к Вайнти она разрешила ей подготовить вооруженные силы и использовать достижения науки, чтобы овладеть этим городом. Чтобы убить устузоу. Ланефенуу была эйстаа двух городов, вождь среди вождей.

Ланефенуу сразу же уловила эти чувства, когда Вайнти пришла, и восприняла это как должное. Ее помощницы отступили, чтобы дать место Вайнти.

– Прибыл урукето с информацией и вопросами, – сказала Ланефенуу. – Мысль об этом беспокоит меня, и я чувствую необходимость еще раз подышать свежим морским воздухом, воздухом Икхалменетса. Я засиделась здесь, у меня в горле першит от этого зловонного запаха устузоу и дыма, которые насквозь пропитали воздух в этом городе.

– Он будет очищен, эйстаа, точно так же, как ты очистила город от устузоу, которые его загрязнили.

– Сказано с благодарностью и высоко оценено. Икхереб останется здесь и будет следить за этим процессом, Она ученая, а не политик, поэтому это ее прямая обязанность. В твои же обязанности входят охрана и сохранение города для йилан. Ты поняла?

– Конечно, эйстаа. Вместе мы не будем править, но работать будем вместе; одна – чтобы строить, другая – чтобы охранять. Здесь может быть только один правитель.

– Согласна. Теперь расскажи мне про устузоу.

– Те, которые бежали на север, все погибли. Но, хотя мы постоянно осматриваем все побережье, некоторые из них прячутся, но они обречены. Пока они скрываются в лесу.

Ланефенуу выразила согласие и понимание с некоторым оттенком сожаления.

– Как хорошо я об этом осведомлена. Слишком многие умерли, которые должны были остаться в живых, что бы увидеть этот город снова своим собственным.

– Хорошее мясо нельзя приготовить, не убив животного, – сказала Вайнти, стараясь утешить ее. Но настроение Ланефенуу в этот день было уже совсем испорчено.

– Было слишком много смертей, намного больше, чем ты говорила мне. Это все в прошлом, но я все еще сожалею о смерти Эрефнаис, которая была очень близка мне. Теперь в моей жизни образовалась брешь после ее гибели и гибели урукето, которые заполняли ее.

Манера, с которой эйстаа говорила, заставляла думать, что не командир, а урукето был для нее важнее. Все окружающие стояли молчаливые и послушные. Ланефенуу не раз напоминала им о том, что она сама командовала на этом урукето, пока не стала эйстаа, поэтому они должны были понять чувства, переполнявшие ее. Когда Ланефенуу большим пальцем дотронулась до руки, выражая тем самым горечь утраты, они выразили ей свое сочувствие. Но эйстаа по своей природе была до мозга костей йиланой, чтобы долго предаваться грустным размышлениям. Она вопросительно посмотрела на Вайнти.

– А твои устузоу, они все ушли?

– Бежали в страхе и отчаянии. Мы все время следим за ними.

– И никого поблизости нет?

– Никого. На север – смерть, на запад – смерть возмездие.

– А ты уверена, что они именно там?

– Я знаю, куда они пошли, потому что перед этим я там была и сама видела. Их город станет западней, их ловушкой, их смертью. Они никуда не денутся.

– Но в прошлый раз им удалось уйти. – Ланефенуу сказала это с явной откровенностью.

Вайнти мучили угрызения совести и признание правды. Она надеялась, что ее жесты были достаточно выразительны, чтобы как можно лучше скрыть более чем едва заметные чувства гнева при этом упоминании.

– Я знаю это и принимаю упрек, эйстаа. Если прошлое поражение представляет собой нечто ценное, то это подготовка к будущей победе. Теперь предстоит более утонченная и более продолжительная атака. Вокруг их города вырастут растения смерти, задушат и убьют его. Останутся одни трупы.

– Это приемлемо – если это будут трупы устузоу. В прошлый твой визит туда ты была слишком расточительной с фарги. Придется на пляжах рождения сделать эфенбуру самцов, чтобы пополнить их ряды.

Вайнти, как и все остальные, слушала без каких-либо движений. Эйстаа могла быть грубой, как самый низший по рангу член экипажа, когда она этого хотела. Но она была все-таки эйстаа и могла делать все, что ей вздумается.

– Когда я покину этот город, ты будешь командовать йиланами и фарги моего города. И все они мне очень дороги.

– Я своей жизнью отвечаю за их существование, – ответила Вайнти. – Моя благодарность тебе огромна: за то, что ты позволишь мне преследовать и убивать этих тварей до того, как они вернутся и нападут на нас. Я сделаю это, потому что мне приказали, помня о том, насколько дороги тебе все, населяющие Икхалменетс.

Больше на эту тему ничего не было сказано, и, когда Вайнти спросила разрешения удалиться, эйстаа движением большого пальца позволила ей это сделать. Вайнти покинула амбесед без видимой спешки, но стоило ей оказаться вне поля зрения, как она усердно начала ускорять шаг в сгущавшихся сумерках.

Была уже почти ночь, и она торопилась услышать новости от Наалпе.

Урукето был привязан к пристани, где все еще лежал груз, который должны были погрузить. Его командир стояла с одной стороны, но когда она увидела Вайнти, то дала знак своим офицерам, чтобы они взяли на себя командование, и пошла навстречу ей.

– Приветствую тебя, Вайнти, – последовали знаки высочайшего уважения. – Срочная информация; уединение необходимо.