Галерея демонов Ламбранта (СИ)

— А вот и зрители пожаловали… — усмехнулся Одилон и отошёл от массивного окна к лестнице, ведущей вниз. Его ослепительно яркий наряд теперь скрывался под серым плащом. От этого наблюдать за ним стало гораздо легче.

— Сколько ещё ты собираешься меня здесь держать? — спросил Ламбрант, чувствуя себя гораздо хуже от пребывания в центре сигила.

Ни одежды, ни возможности смыть с себя сажу ему не предоставили. Так что приходилось довольствоваться малым, хотя в окружении начерченных прахом иероглифов дышать становилось сложнее с каждым часом.

— Я бы продержал тебя вечность в замурованном склепе, — прохрипела голова Зерданского, которую переложили с тележки на стол, окружённый свечами в красивых бронзовых канделябрах. — Или в аквариуме со спиртом. Посмотрел бы я, как ты себя тогда вёл…

— Жаль только, у тебя глаза выгорели, — парировал люциферит, с ненавистью поглядывая на обугленный череп своего бессмертного врага.

— Пусть он хамит, Филоппон, — бархатным голосом произнёс Одилон, спустившись в главный церковный зал. — Ты должен понимать, что перед своей окончательной гибелью этот копытно-рогатый будет болтать всякую чушь.

— Он украл у меня Брасуса! — пожаловалась голова.

— Как видишь, управлять им он так и не научился, — подметил владелец монастыря.

Павлов засмеялся, потирая чумазые руки. Паутина до сих пор не сходила с его пальцев. Он пытался содрать её ногтями и даже зубами, но она, как растопленная жвачка, растягивалась и опутывала новые участки кожи. От этого пересекать линию сигила Ламбрант уже не пытался. Если такая вязкая субстанция захватит всё его тело, спокойно лежать потом точно не получится.

— А если вам так и не удастся отыскать преподобного Плетнёва? — задал он очередной каверзный вопрос. — Что тогда планируете со мной делать? Сигил-то не вечен.

«Ангел» остановился возле солеи, на которой валялся демонический пленник, и вновь принялся вертеть в руке балу. Видимо, этот шарик как-то успокаивал нервы, потому что использовать его сейчас не было никакого смысла.

— У меня много вариантов, — ответил наконец-то Одилон, снисходительно глянув на люциферита. — Но, поверь, ни один из них тебе не понравится…

— Из чистого любопытства хотелось бы знать, как ты собираешься организовать трансмиграцию без апуда? — продолжил беседу Ламбрант и попытался сдуть часть пепельного рисунка перед собой.

Серые крупинки ожили, словно мелкие паучки, и сцепились друг с другом. Стоило признать, что вся эта самозваная ангельская братия хорошо подготовилась к захвату люциферита. Только откуда у них столь подробная инструкция?..

— Апуд нужен лишь для вызова твоих сородичей из приграничного яруса ада, — деловитым тоном сообщил Одилон. — Его функции не связаны с трансмиграцией. Это всего лишь побочный эффект, которым тебе удалось воспользоваться, чтобы украсть тело Плетнёва.

— Мелкий воришка-дилетант!.. — прокряхтела голова Филиппа.

— Хотя ты опередил нас, в этом спору нет, — кивнул «ангел», стараясь не обращать внимания на останки своего беспечного брата. — Если б я послушал Бейлона и забрал бы Вадима ещё за день до ареста, сейчас не пришлось бы заниматься импровизацией.

— Вы прям как бесоголовые, — подметил Ламбрант, косо поглядывая на рисунок сигила. — Они тоже пытаются вести списки потенциальных неофитов из числа сатанистов. А в итоге к ним попадает всякий сброд.

— Вроде тебя, — добавил Зерданский, но вместо смешка подавился и принялся кашлять.

— Признаю, это моя оплошность, — сказал Одилон недовольным тоном. — Не подумал, что люцифериты заинтересуются праведниками. Достойно уважения уже то, что тебе удалось определить чистую душу при помощи подручных средств. Подбросить экспеллер Плетнёву — один из немногих твоих умных шагов.

— Я ничего не подбрасывал, — заверил Павлов и сменил положение, попытавшись присесть. Правда, с повреждённой ногой это вызвало дискомфорт. — Акс случайно попал ему в руки.

— А ты, конечно же, случайно обнаружил это? — передразнил его «ангел» и подбросил балу вверх, тут же поймав её другой рукой.

— Изначально я установил во все экспеллеры маячок, — ответил люциферит, пробуя соскоблить паутину об острые края своих копыт. — Видимо, перекупщик нашёл их и удалил. А вот до акса он добраться не успел. Но за городом сигнал плохо ловит. Я решил, будто кто-то спрятал акс среди развалин Церкви Равноапостольного Дмитрия Каримского. Оказалось же, что он находился на полкилометра дальше, в доме адвентистского пастора. И Плетнёв этот блаженный тут как тут появился, сжимая экспеллер без всяких проблем.

— Надо же, какое совпадение!.. Неужели судьба благоволит даже дьявольским существам вроде тебя?

— Как будто ты со своими братцами имеешь божественное происхождение, — парировал Ламбрант, брезгливо глянув на голову Зерданского.

— Ну, в какой-то степени у нас есть божественное начало, — оспорил Одилон, потирая балу уже обеими руками. — Мы бессмертны, наделены высшим разумом, способны на большие дела. Смертные нас слушаются, если ты вдруг не заметил.

— Не нужно обладать особым талантом, чтобы подчинить себе волю смертных, — усмехнулся Павлов. — Они сами готовы подчиняться, кому угодно. Подумаешь, великое достижение…

— По крайней мере, нам хватает выдержки и рассудка не конфликтовать со всякой нечистью, — попытался смотритель монастыря внести очередной аргумент к своей «исключительности». — Ангрилоты нас уважают, бесы боятся. Черти выполняют любое несложное задание, стоит мне только попросить. У смертных во власти люди, которые слушают наших проповедников. Если и есть существа более высокого порядка, то я таковых не встречал на Земле. Значит, я и мои братья — истинные правители этого мира. Не зря нас называют кивернитами.

На этот раз Ламбрант расхохотался в полный голос.

— А я думал, кавернит — это такое заболевание пениса у смертных, — произнёс он сквозь приступ смеха.

Одилон поджал тонкие губы и схватил балу покрепче, будто собираясь запустить ею в наглого люциферита, но со стороны главного входа раздался скрип. В дверях возникли две коренастые фигуры в монашеских облачениях, а рядом с ними два мальчика. Последние выглядели ужасно: грязные, перепачканные глиной и травой, их пижамы превратились в лохмотья, а волосы торчали в разные стороны наподобие рогов. Видимо, черти вдоволь наигрались с этими несчастными перед продажей.

— Игетис, — обратился один из пришедших бородачей к владельцу монастыря, — братья не смогли найти Диалона. Скорее всего, он уже не с нами в этом мире. Прими наши соболезнования…

Одилон дрогнул и схватился за свои жёсткие волосы, больше похожие на светлый гребень. Впрочем, он удержался от раздосадованного крика, хотя от плохих новостей напряглась даже голова Зерданского на столике. Видимо, они оба возлагали большие надежды на Вадима и сильно разочаровались из-за его бесследного исчезновения.

— Вы проверили жилище адвоката? — уточнил кивернит, нервно поправив серый плащ, из под которого сияла его необычная лацерна.

— Да, Игетис, он тоже пропал, — настороженно сообщил второй монах. — Наверно, их обоих нет в живых. Мы искренне сожалеем.

— Упс, кажется, трансмиграция отменяется, — пропел Ламбрант, хотя присутствие здесь похищенных детей пастора Роберта ему по-прежнему было непонятным.

— Нет, всё в силе, — опроверг Одилон низким голосом и подозвал к себе напуганных мальчиков.

Те, словно завороженные, поплелись к нему, еле передвигая ногами. Самый младший из них даже споткнулся и чуть не упал. Теперь Павлов понял, кому достались дети адвентистского пастора, и напрягся от очередной нехорошей перспективы, затеянной владельцем монастыря. Тот нагнулся к малолетним пленникам и отёр их грязные головы рукой.

— Не бойтесь, мы не сделаем вам больно, — пообещал Одилон и указал на люциферита в сигиле. — Просто кому-то из вас сегодня придётся стать чуточку взрослее и заменить этого нехристя в теле скоропостижно покинувшего нас брата Диалона.

Гриша и Аркаша, до этого пребывавшие в полусонном состоянии, заморгали глазёнками. Конечно, после кучи страшных мохнатых чертей видеть более человекообразных существ было лучше. Вот только слова высокого и неестественно тощего господина в плаще заставили их разволноваться.