Галерея демонов Ламбранта (СИ)

Через пару минут задул странный ветер, и Аделард услышал свист заработавших лопастей. Вертолёт располагался на специальной посадочной площадке возле невысокого корпуса настоятеля. Борисов слышал, как там возмущаются чем-то монахи, а затем увидел идущего по двору Данталиона. Тот нёс на себе обезглавленное тело брата и сжимал в руке продолговатый череп Зерданского. Что-то озлобленно сказав своим слугам, он поспешил в большой гудящий вертолёт, похожий на военный транспорт.

Бес пробрался к углу светлой постройки и заметил небольшие хозяйственные ворота в крепостной стене. Кажется, они были лишь наспех прикрыты. Пересилив желание броситься в ним, Аделард прошёл назад и снова оценил обстановку.

Теперь по тёмному двору тащили люциферита. Тот дымился, словно жаренный барашек, но не подавал никаких признаков жизни. Его крылья волочились по тротуарной плитке вместе с когтистыми чёрными руками. Рогатая голова ударялась о выступы, оставляя на земле за собой маслянистый след. Можно было попробовать напасть на четверых монахов, которые тянули Ламбранта за длинные копыта. В бессознательном состоянии тот не представлял уже никакой опасности ни для кого. И Борисов двинулся к ним, как во дворе возник высокий кивернит в церковном облачении.

Бейлон держал в руках дымящееся кадило и явно готов был стукнуть им любого, кто посмеет ослушаться его приказов. Дождавшись, пока люциферита затащат в салон вертолёта, он огляделся, негодующе помотал головой в митре и забрался следом за монахами внутрь воздушного судна. Оно загудело ещё сильнее и оторвалось от посадочной площадки. Вмиг поднявшись в небо, вертолёт озарил окрестности мигающими красными лампочками и полетел в противоположную от главных ворот сторону. Аделард лишь растерянно раскрыл рот, проводив его взглядом своих изумрудов.

— Ты его опять упустил! — возник в голове голос Плетнёва, заставив беса содрогнуться. — Люциферит прав, ты ни на что не способен!

— Заткнись!.. — прошипел Борисов и подбежал к хозяйственным воротам именно в тот момент, когда в монастырский двор зашли ангрилоты.

Они не заметили его, заинтересовавшись сразу обеспокоенными монахами, которые приходили в себя от сражения с адвентистами. Поэтому Аделард спустился к мотоциклу, брошенному одним из православных байкеров, и с радостью обнаружил, что ключи поблёскивают в замке зажигания. Бес выкатил его на дорогу, залез на сидение и помчался прочь от монастырских стен.

Эпилог Уверуй в Святого Духа!

Первое, что ощутил очнувшийся Ламбрант, был холод. И он не был похож на ночную майскую свежесть. Поддувал ледяной ветер, временами даже с крупинками снега.

— Что за чёрт! — встрепенулся люциферит, раскрыв глаза, и обнаружил себя привязанным к большому каменному кресту.

Вокруг царил полумрак, но стало понятно, что это какая-то огромная пещера. Сквозняк завывал подобно стае голодных волков и пронизал обугленное тело Павлова морозным воздухом. Пахло сыростью и мхом. Иногда сверху падали каменные крошки, покрывая скованного пленника причудливым узором.

— Нет, вы не можете меня тут оставить!.. — донёсся откуда-то справа кряхтящий голос, и Ламбрант узнал в нём Зерданского.

— Это же твой дружок, — парировал Данталион, появившись из-за груды светлых камней, явно сложенных вручную. — Ты убедил нас заняться им, и смотри, что теперь получилось!..

— Дурак, у меня же нет глаз! — ворчал Филипп, но продолжить беседу не успел, пролетев над лежащим люциферитом и рухнув где-то в углу пещеры.

— Можешь развлекать его хоть всю вечность, — зловредно произнёс кивернит, нехотя кутаясь в каком-то тулупе. — Здесь вас никто не побеспокоит. Горы достаточно высокие, а места непроходимые ни для смертных, ни для ваших друзей-бесов. Ну разве что какая очередная зверюга сумеет вскарабкаться по скальной стене. И то ей помешает глубокое холодное озеро…

— Мерзавец! — пробухтел Зерданский, видимо, упав на собственный рот, поскольку слышно его стало плохо. — Ты бросаешь меня… Это не по-христиански!..

Павлов попытался пошевелить копытами, однако и они оказались намертво прикованы к широкой плите, образующей с двумя другими каменными площадками гигантское распятие.

— Ты просто оставишь меня здесь? — уточнил Ламбрант у кивернита, проверяющего, надёжно ли закреплены его конечности. — И всё?

— Понимаю, смерть была бы тебе предпочтительней, — кивнул Данталион, и его венок на голове сверкнул от слабого луча дневного света, идущего откуда-то сверху. — Но люцифериты имеют свойство возвращаться. Тем более такие, как ты, излишне мстительны. Поэтому лучше я сохраню твою дьявольскую душонку в этом обугленном теле. Еда тебе не нужна, так что ты долго сможешь наслаждаться здесь своим заточением.

— Мы могли бы договориться, — деланно улыбнулся Павлов, склонив рогатую голову к своему собеседнику. — С тобой нам нечего делить. Ты же знаешь, что Филипп заслужил свою участь…

— Филлопон — да, безусловно, — признал кивернит. — Но Одилон был очень полезен мне, а теперь его не воскресить.

— Я всего лишь отрубил ему голову, — усмехнулся Ламбрант. — Он так пафосно рассуждал о своём бессмертии, что не составит особого труда вернуть ему прежнюю прыть.

Вдруг Данталион схватил пленника прямо за подбородок длинными холодными пальцами. Его бледное лицо с раскосыми чёрными глазками было наполнено злостью. Он даже оскалился, сжимая скулы Павлова так, будто хочет сломать ему челюстную кость.

— Ты считаешь себя порождением ада, — прошипел кивернит, пожирая его взглядом. — Что ж, я приблизил тебя к нему!.. Где-то здесь, в горах Полярного Урала, есть несколько проходов в царство твоего Владыки. Отныне же уверуй в Святого Духа! Пусть даже это будет Дух Сатаны…

Видя, насколько агрессивен Данталион, люциферит понял, что лучше помолчать. Если его решили бросить тут в закованном состоянии, придётся с этим смириться. В конце концов, он сумеет задействовать свои демонические способности и освободить тело. Подумаешь, не слишком сложное препятствие.

— А чтобы у тебя не возникало лишних соблазнов, — продолжил кивернит, возвращаясь к насыпи из светлых камней, — тебя будут клевать наши птички.

Данталион махнул длинной рукой кому-то в отдалении пещеры, и оттуда послышались будоражащие хищные крики. Они напоминали скрип ножовки по металлу, только принадлежали живому существу. Раздался шелест перьев и свист. Ламбрант, раскрыв глаза в приступе ужаса, истошно прокричал: «Не-е-е-ет!..»