Ренегат (СИ)

Отец выступал против жесткого контроля и камер, против стен, вооруженных солдат на улицах и пятничных обысков. Возможно, подобное происходит не только в Котле, и давление имеет более широкие масштабы, на всей территории Богема. Отец считал недопустимым правонарушением напор, оказывающий Охотниками и Сеймом, над мирными гражданами. Открыто призывал к восстанию, но его никто не поддержал. Все напуганы и усмирены. И теперь, по всей видимости, я перейду на сторону врагов. Они вынудят меня это сделать, независимо от того хочу я этого или нет. Они так делают со всеми.

Склонив голову к стенке, закрываю глаза…

Мне зябко, ветер сечет в лицо. Я стою на площади вокруг много людей, меня никто не замечает. Пасмурный день. Смотрю на смеющихся ребят, вернее на одного из них. Светлые короткие волосы, милая улыбка… Раздается тревожный сигнал. На миг отвожу взгляд, и, повернувшись, замечаю, что Люка нет. Я знаю, куда он ушел. Пытаюсь идти туда же, но ноги будто приросли. Не могу двигаться. Звучит еще один сигнал — поезд вот-вот отойдет, и мы больше никогда не увидимся. Эта мысль повергает меня в ужас, и я размыкаю веки. В вагоне опять светло.

Я совсем не заметила, как уснула. Ладони мокрые от пота и лоб тоже. Этот сон преследует меня каждую ночь. Могла бы повернуть время вспять — я бы ни за что не опоздала и проводила бы Люка к поезду. Я так хочу увидеть, каким он стал, повзрослев, но вряд ли он захочет встретиться со мной. Два года могут изменить человека до неузнаваемости. Надеюсь, что он остался прежним: немного молчаливым, улыбчивым, понимающим, а еще ему нравилось обниматься. Только Люку я могла доверить свои мысли, зная, что все останется между нами.

Из раздумий меня вырывает бурный смех нескольких человек позади, я ловлю себя на том, что я расплылась в идиотской улыбке. Поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что происходит позади: трое парней, сидящих в четырех рядах от меня, злорадно подтрунивают над парнем слева от них. Тот съежился в углу и дрожит. Наверно, это из-за внешнего вида — парень нарядился в мешковатую одежду.

Я снова смотрю перед собой, глубоко вдыхаю. Поскорее бы выйти и не слышать дурацких насмешек. Парни позади что-то бормочут друг другу, — до меня долетает всего пару слов, — и они снова заливаются диким гоготом. Краем глаза замечаю, что сидящая напротив девушка поднимается и идет ко мне.

— Привет, — говорит она. — Можно сесть?

Я смотрю на ее серое платье, затем на худощавое лицо, тонкий нос и карие глаза. Не дожидаясь моего согласия, незнакомка садится напротив. Мне бы больше хотелось, чтобы напротив сел Лиам, но в вагоне два выхода и оба ведут наружу. Возможности перейти в другой вагон — нет.

— Ева Финч. — девушка протягивает мне руку. — Из Департамента-3.

Мне совсем не хочется с кем-то заводить дружбу и вообще беседовать, но я жму ее руку и отвечаю:

— Харпер. Из Девятого.

— Я заметила. — смеется она. Пару секунд Ева рассматривает мою одежду, затем ее взгляд ползет по моему лицу, спускается по шее и останавливается на подвеске. — Что это у тебя?

— Да так, ничего особенного. — отмахиваюсь я. — Подарок отца.

— Ясно. — вздыхает Ева и отворачивает голову к окну. — Наверно, мы уже скоро приедем. — умолкает она, а через пару секунд задумчиво говорит: — Мне кажется, что стекло толстое из-за того, что по нему пустили ток. Ну, на случай если кто-то вздумает сбежать.

Ева ткнет указательным пальцем в стекло, и по нему сразу же прокачивается кольцо волны, как на воде, когда бросишь камешек. Ева одергивает руку.

— Ай, — лицо девушки искажается. Вытянув губы в дудочку, она дует на палец, а потом с жизнерадостной улыбкой добавляет: — Я же говорила.

Ева симпатичная и забавная. Усмехнувшись, я говорю:

— Меры предосторожности.

— Ага, сбежишь тут. Словно в консервной банке едем.

Мне хочется сказать, что все: стекло под напряжением, запертые наглухо двери, — делается для того, чтобы мы даже не пытались бежать и, чтобы мыслей подобных не возникало. Но я молчу. Мало ли, может быть, что вагон набит камерами видео наблюдения, или Еву подослали, или меня могут услышать ребята позади, но вряд ли, потому что им нет до меня никакого дела — они по-прежнему безжалостно глумятся над парнем.

Наконец-то Ева перестает дуть на обожженный палец и кладет руки на колена:

— Скорее меры безопасности. Выпрыгнешь из поезда — и тебя размажет по нему же. На такой скорости шансы выжить сводятся к нулю.

— Возможно. — пожимаю я плечами.

Ева жмурит глаза и наклоняется ко мне:

— Я бы не рисковала.

Некоторое время мы сидим молча, а смех ребят становится более громким и злорадным. Через пару секунд слышу рыдания, и поворачиваю голову, чтобы посмотреть, кто не удержался: юноша в мешковатой одежде забился в угол, обхватив себя руками. Крепкий парень, что сидит с противоположной стороны, называет его соплей и предлагает ему вернуться обратно под мамину юбку. Другие подстрекают и хохотят. Хорошо, что я редко плачу, даже когда очень хочется разрыдаться, не могу и слезинки выдавить. Надо мной часто подшучивали, и я сразу же лезла в драку. Иногда плохо вспоминали об отце и нагло оскверняли его, называя вредителем, я тоже в сторонке не оставалась. Отец не был жесток, напротив, он был дружелюбным и общительным, просто никто не знал его так хорошо, как я. Сейчас, я тоже хочу вступиться за парня, но вмешаюсь — ему станет еще хуже.

— Они придурки. — объясняет Ева. — Мы учились вместе. Не обращай на них внимания.

Сощурившись, Ева смотрит на меня, а потом на насмешников.

— Самый большой — это Хонор Трикс. — шепчет девушка. — Его все боялись. С ним лучше не связываться: когда он злится, то становится неадекватным. Однажды он проломил череп одному мальчику кулаком.

Не смотря на сказанное, я вижу, что Еве тоже не нравится происходящее. Стервятники нашли самого слабого — и теперь слабому конец. Парень, всхлипывая, продолжает рыдать. По всей видимости, он из Департамента-6. Только там носят одежду, шитую из мешковины.

Невольно я привстаю, Ева хватает меня за руку, чуть выше запястья.

— Что ты делаешь? — спрашивает она. — Он в два раза выше тебя и сильнее раз в десять. Ты ничем не поможешь.

Запуганный парень поднимается (заметно, что он сомневается и волнуется), и убегает в другой конец вагона.

— Вы все умрете! — заявляет парень обидчикам, со скоростью пули проносясь мимо меня. Ева провожает его озадаченным взглядом.

— Странный какой-то. — подчеркивает она.

Негодуя, один из трех парней встает. Передо мной вырастает разгневанный, мускулистый парень со светлыми короткими волосами и приплюснутым носом. Возможно, это и есть Хонор Трикс. Он сжимает руки в кулаки, предупреждая, что лучше уйти с пути. Такими кулачищами не то, что череп проломишь, а дерево сшибешь.

— Ты куда, убогий? — бросает он нагло. — К мамочке захотелось?

Парень, забившись в угол, съежился и закрыл отекшее лицо руками.

Хонор Трикс, стиснув губы и раздув ноздри, шагает по проходу. Для худощавого, невысокого парня, к которому направляется Трикс, все может закончиться плачевно. Друзья Хонора, ожидая драки, внимательно наблюдают за ним.

— Спокойно, — говорю я, перегородив путь Триксу.

— Отвали! — с отвращением бросает Трикс и толкает меня. Устояв, я толкаю его в ответ, приложив всю силу. Хонор отклоняется, возможно, от неожиданности, и падает на одного из своих дружков.

Трикс поднимается. И судя по его виду, он в дикой ярости и готов меня размазать по салону тонким слоем, что потом не отскребешь; или сломать руку или ногу, или свернуть шею, так быстро, что я моргнуть не успею. Дрожа от страха, глубоко вдыхаю. Внутри все переворачивается.

Раздается непродолжительный гудок. Он звучит настолько громко, что, заткнув уши, все ровно вызывает неприятные болезненные ощущения.

Снова наступает тишина. Трикс, кажется, остыл, но злобно бросает мне:

— Еще раз пересечемся — голову оторву. — Подняв руку, указывает на парня в углу. — Поздравляю, убогий, сегодня тебе удалось выжить. Но не надейся, что завтра тебя что-то спасет.