Дорога мертвых (СИ)

Мириам глянула вниз, быстро наклонилась, и подняла окровавленную майку, разорванную вдоль. Шото чуть слышно хмыкнул:

- От лезвия это тебе... - Он запнулся. Взяв нож в зубы, Мириам забросила майку за спину, свернув вдвое, пропустила концы получившейся полосы под мышками и затянула мертвым узлом спереди, прикрыв грудь. За спиной Шото кто-то разочарованно вздохнул, и она почувствовала, как ее щеки заливает запоздалый румянец.

- Это не надолго. - Шото убрал руку за спину, и придвинулся ближе. - Ешь свое Право Ножа.

Мириам не увидела движения, но отреагировала на резкое изменение его цвета, отскочив... нет, отпрыгнув шагов на десять назад и в сторону, запнувшись и покатившись по песку. Короткий меч, видимо, до этого висевший у Шото за спиной рукоятью вниз, замер в его руке. По кругу рейдеров прокатилась волна ругани и удивленных восклицаний. Мириам вскочила и выставила нож перед собой, держа его острием вверх.

Что делать дальше, она не знала.

- Хорошо прыгаешь. - Проговорил Шото и медленно пошел к ней, опустив меч. Наклонив голову, Мириам смотрела на его лезвие - такое блестящее, такое страшное. Ненависть, взорвавшаяся в ней несколько минут назад, превратилась в устойчивое пламя, подпитывающее видимые ей цвета, делающее их ярче. Заставляя чувствовать приближающегося к ней человека, и намерения окружающих ее мужчин, ощущать их мысли, ползущие по коже, дотрагиваться до памяти, полной переплетенных огненных языков, застывших навсегда. Она не помогала - так было еще хуже, чувствовать спокойное намерение Шото отрубить ей руку, и грубое, животное желание остальных, ждущих, когда она оступится, или когда с ней наиграется предводитель. Чувствовать, и не знать, как защититься - не владеть нужными движениями, не понимать, что нужно делать. Она сосредоточилась, пытаясь найти хоть какую-то подсказку в окружающих ее мыслях - но там было только нетерпение, веселье и целый ворох желаний: видение ее лица, груди, бедер, едва скрытых лохмотьями брюк, ее, залитой кровью и неспособной защищаться, распятой на песке. И других, много хуже, вызывающих отвращение и только усиливающих ненависть. Пробиваясь сквозь них, как через груду мерзких отбросов, она едва не проморгала следующую атаку - но намерение Шото снова выдало себя вспышкой. Она опять отпрыгнула в сторону, прижав руку с ножом к себе. Кончики лезвий успели соприкоснуться, издав высокий металлический звук.

- Не хочешь драться? - Поинтересовался Шото. - Так бросай железку и становись на коленки...

Его слова изменили что-то в его собственных цветах - заставив Мириам сосредоточиться только на нем, его памяти, черной и вязкой, как жижа в усыхающем колодце. Они всплыли оттуда, из самых глубин, откуда поднимались его страх, и его неуверенность, увиденные недавно. Страх перед чем-то большим, чем он сам, чужой силой, особым человеком, причиняющим ему боль. Не осмеливаясь вглядываться в эту память, боясь вызвать вспышку воспоминаний и потерять над собой контроль, она попыталась дотронуться до нее. И ненависть хлынула туда, в глубину, поднимая наружу нечто жуткое, соединяя Мириам и маленького человека жгутом из памяти, шепчущим ей на ухо, управляющим ее жестами и словами.

Ее спина распрямилась, нож развернулся в ладони, ложась лезвием вниз. Шото замер, ожидая, но она не двигалась. Низкий хрип зародился в ее горле, она кашлянула, а затем сплюнула на песок - как человек, всю жизнь жевавший табак.

- Думаешь, ты вырос, малыш? - Сказал ее рот низким, чужим голосом. - Думаешь, я не смогу наказать тебя теперь?

III.

Лицо Шото побелело.

Мириам никогда в жизни не видела ничего подобного - чтобы у человека в мгновение ока отлила кровь от лица, так, что оно из смуглого стало серым.

- Что ты сказала, ведьма? - Шевельнулись его губы. А затем, не успевая за словами, взлетел меч - быстро, но неточно, так что Мириам просто убрала из-под удара вооруженную руку. Чужая память заполнила ее, живой, мерзкой субстанцией, пробиваясь в сознание. Ей стоило большого труда удержать ее - возвести на пути подобие плотины, заставляя воплощаться сразу в слова и в движения. Это делало ее куклой - ничего не понимающей, но послушной слугой того, что жило внутри маленького человека.

Куклой, собирающейся убить кукловода.

- Медленно. - Сказали ее губы. - Ты слабак, так хотя бы бей быстро!

Ее ладонь дернулась, выбросив нож в другую руку - очень быстро, будто выстрелив им.

- Видишь? - Продолжил чужой голос. - Пока ты думаешь, я отрежу твои маленькие яички, и запихну тебе в пасть.

Левая ладонь тоже вздрогнула, перебрасывая нож обратно - быстрее, чем Мириам успела бы моргнуть. Скорость давало само движение, на удивление простое, но совершенно незнакомое - она бы никогда не догадалась, что с ножом можно такое сделать. Шото смотрел на ее руки не отрываясь, чуть приподняв меч, так что острие оказалось на уровне лба. Рейдеры прекратили галдеть, и Мириам услышала собственное дыхание - тяжелое, свистящее, будто тоже принадлежащее чужому телу. Теперь они с Шото медленно шли по кругу, окруженные меняющимися огнями.

Гнев превращался в испуг.

- Какой у тебя план? - Голос стал тише, скатываясь в издевательский шепот. - Или опять дерешься без плана? Плюешь на мои слова?

Острие меча чуть заметно задрожало.

- Страх. - Слово вырвалось из ее горла как заклинание. - Это я страх вижу, малыш? Или правильнее назвать тебя малышкой?

- Ты мертв. - Посеревшие губы Шото едва шевельнулись, и по кругу рейдеров пробежал шепот.

Ответом ему стал смех - клокочущий, издевательский.

- Я и мертвый поставлю тебя на коленки, малышка. Ты опять влез в драку, не зная, с кем имеешь дело - а за это нужно наказывать! Положился на удачу, без верного плана, да еще и струсил. Ты не мужик! Подстилка для Ихана, отдал бы ему, да жаль времени, что на тебя потратил. Будешь девкой всю неделю, пока из тебя вся дурь не вытрясется! Что пялишься?! Скидывай шмотки...

- Да пошел ты! - Тонко завопил в ответ маленький рейдер. Маска невозмутимости слетела с его лица, исказившегося от крика, смявшегося, как картонный лист. - Ты сдох! Ты сгнил, Хайд, и сдохнешь еще раз!

Он размахнулся, чуть больше, чем нужно, широко, медленнее чем раньше. Мириам, вглядываясь в него, вдруг поняла, что отступать больше не нужно - его глаза смотрели поверх ее головы, на что-то, видимое только ему, страшную тень, намного выше ростом.

Она подняла нож перед собой, лезвием вниз, для верности обхватив его руками, и шагнула навстречу Шото. Меч просвистел у нее за спиной, его предплечье ударило по голове слева. Они столкнулись, налетев друг на друга, и пластины его бронежилета скрипнули под ее локтями.

Взгляд рейдера прояснился и в глазах блеснуло нечто, похожее на человеческое чувство.

Удивление.

Он отступил. Она тоже шагнула назад, выпуская рукоять ножа, торчащего у него в груди, слева, между ремнями брони - и двинувшегося вверх, когда он вдохнул.

Ветер снова хлопнул в куполе над их головами. До Мириам, на самой грани слышимости, донесся странный незнакомый звук - низкое гудение, переходящее в свист.

- Я знал, что ты - еще хуже, чем она... - Сказал Шото, с тем же выражением безмерного удивления поднимая меч, и опять делая шаг в сторону. - Ты... непонятная ведьма.

На втором шаге его нога подогнулась, и он упал, неловко, лицом вперед, вонзив лезвие в песок.

Пуповина памяти лопнула, и желудок Мириам подбросило вверх. Борясь с тошнотой, она прижала руки к животу, почти не видя стоящих перед ней людей - только огни.

- И правда, похоже на Хайда. - Сказал огонь слева, удивленный и испуганный одновременно. - Вот это девка изобрази...

И полыхнул болью. В лицо Мириам брызнуло горячим. Она скорее почувствовала, чем услышала иглы, рассекающие воздух - беспорядочную и неточную очередь.

- Сдохните суки! - Долетел издалека выкрик, знакомый и одновременно невозможный. - Отвалите от нее и сдохните!

Цвета Суонк, погасшие было, снова горели у костра. За первой очередью последовала вторая, и рейдеры бросились врассыпную, падая на песок вокруг Мириам. Та сочла за лучшее последовать их примеру - у воскресшей Суонк явно лучше получалось кричать, чем стрелять. Иглы с визгом отскакивали от скалы, с глухими щелчками пробивали ткань купола. Мириам, извернувшись на песке, поползла было к просвету между канатами и острым каменным краем, за которым, словно за приотворенной дверью, сверкал краешек Атланты - когда кто-то встал у нее на пути. Оттолкнувшись руками от земли, она подобралась, и медленно подняла взгляд: истрепанные фермерские ботинки, пятнистые брюки с кожаными латками, широкий ремень с парой ножен и бронежилет в грязных пятнах с налипшим песком. Дальше было лицо, но она совсем не хотела туда смотреть - окровавленная маска, без носа, в черно-рыжих слипшихся колтунах.