Улей. Игра в кошки-мышки (СИ)

После ужина я лёг на диван, положил на живот пистолет, руки завёл за голову и очень долго лежал, всматриваясь в потолок и вспоминая яркие моменты из жизни на Земле. Так получилось даже, что ТАМ я вёл серую и скучную жизнь, адреналин, больше на тренировках да сборах (страйкбол, пейнтбол) выжигал, а здесь, он сам выплёскивается в кровь каждую минуту. За месяц, мягко говоря, истратил этого гормона больше, чем за всю свою жизнь до попадания в Улей.

Внезапно раздался громкий стук в дверь, следом грубый мужской голос посоветовал поторопиться встать с кровати и отпереть замок.

— Кто там? — спросил я, не торопясь выполнять указание и схватив пистолет, кувыркнулся на пол.

— Дед Пихто! Ехать пора. Или ты думал, что тебя станут дожидаться пока твоя светлость до обеда выдрыхнется? Открывай, давай, пока не снёс дверь! Платить за неё сам будешь! — прокричал неизвестный и сопроводил свои слова сильным ударом по дверному полотну.

— Какой ехать? Так поздно? Мне Плацкарт обещал завтра машину!

— Так уже завтра, блина! Ты там не спеком обкололся?

Я отпустил левой рукой рукоять пистолета, потряс кистью, чтобы рукав сполз с часов, и посмотрел на циферблат.

— Коли будет хреново и заблюёшь машину, то парни тобой весь кузов вытрут. Ясно? — сообщил мне бородатый мужичок, обладатель щуплого телосложения и мощного голоса, как только я распахнул перед ним дверь.

— Я не кололся, просто уснул и не заметил, как время прошло, — сказал я ему. — Через сколько отправка?

— Полчаса у тебя есть, — хмуро произнёс «будильник», осмотрел меня с головы до ног, хмыкнул каким-то своим мыслям и повернулся ко мне спиной.

Когда бородач ушёл, я вернулся к дивану, сел и спрятал лицо в ладони. Так просидел несколько минут, потом оделся в сбрую, взял свой рюкзак и чехол с винтовкой, и вышел на улицу, где навестил кабинет с удобствами и умылся холодной водой из-под древнего алюминиевого умывальника со штоком-клапаном.

До загрузки в машину, успел наскоро перехватить лёгкий завтрак и набрать пирожков и блинчиков с мясной начинкой и резаной яично-луковой смесью.

Для доставки в Парадиз меня и двух килдингов. Орешек приготовил три машины: «шишигу» со стальным кунгом, обваренным дополнительной бронёй с шипами и нитями «егозы», пикап на базе «головастика» с «утёсом» на вертлюге, и «буханку», которую превратили неведомые Кулибины в эрзац-броневик, поставив в центре кузова низкую башенку со спаркой ПКТ. Более крупное, наверное, не сумели пристроить, без опасения, что отдача не разнесёт и башню и УАЗ. Или не переклинит механизм поворота и наведения, что превратит машину, лишь в самодвижущуюся гору металла.

Четвёртым, был мой «рыжик».

Я наотрез отказался сесть в шестьдесят шестой. Через десять минут споров и трёхэтажного мата, старший отряда, некий Хвост, плюнул себе под ноги и махнул рукой:

— Чёрт с тобой, езжай на своём рыдване, только я с тобой человечка посажу, который присмотрит.

Отказываться и продолжать спор, у меня уже сил не было, и я только кивнул. После чего, развернулся к нему спиной и пошёл к своей машине.

— Третьим катишь, ясно? — крикнул он мне. — За шишигой!

Порядка в Орешке было мало, поэтому выехали мы не через полчаса, как обещал тот мелкий бородатый хрен, а спустя час с лишним, пока дождались всех сопровождающих членов команды и загрузили попутные грузы в Парадиз.

Сопровождающим оказался румяный молодой мужчина на несколько лет старше меня, одетый в неновый охотничий камуфляж с рисунком камышей и тростника на мягкой материи. Из оружия имел АКМ с деревянным прикладом, наган и, разумеется, обязательный клюв. Подошёл он к моей машине за пару минут до того, как прозвучала команда выезжать.

— Я Пузырь, привет! — широко улыбаясь, он протянул мне ладонь.

— Сервий, — ответил я на рукопожатие. — Забирайся на переднее сиденье.

После трюка Художника у меня уже не было надежды, что успею среагировать на точно такое же нападение, но иметь незнакомого человека, дышащего в затылок позади, было ещё неприятнее.

Тронулись.

Сначала наша колонна катила по знакомой дороге, именно с неё меня недавно обманом заставил свернуть Художник. Через три часа покинули её и, проехав пару километров по пыльной разбитой грунтовке, оказались на магистрали с четырьмя полосами на каждом направлении движения. И здесь мы впервые, как выехали из Орешка, столкнулись с тварями.

— Всем внимание! Слева на мосту сидит лотерейщик! — прохрипела рация в кармане Пузыря. Чуть позже приглушённо пророкотала пулемётная очередь. — Чисто!

Пикап действовал перед «шишигой», выполняя роль дозора. «Головастик», то ускорялся, уносясь далеко вдаль, то замирал на месте, дожидаясь отряд. Вот и сейчас он заметил мутанта, метрах в четырехстах от головы колонны. Рисковые, всё же, там парни катаются, защиты нет никакой, вся надежда на скорость и меткий глаз пулемётчика.

— Так, Пузырь, ты рулить умеешь? — спросил я соседа.

— Ну, так, более-менее, — ответил тот. — А что?

— За руль садись, а я буду по сторонам посматривать. Если нужно будет тварь пристрелить, то свалю.

— Э-э, не, — замотал он головой, — я и сам неплохо стреляю…

— Неплохо? — перебил я его. — Ты слышал про меня, Пузырь? Недавно я с янычарами конвой внешников расстрелял и так метко укладывал этих уродов, что Янычар мне большое спасибо сказал и к себе в отряд снайпером звал потом. Ты уверен, что стреляешь лучше меня, а? Дар у меня такой — меткая стрельба.

— А-а… блин, ладно, только мне предупредить нужно всех, а то паника начнётся, — после этих слов он нажал тангенту на рации, не доставая ту из нагрудного кармашка, и произнёс. — Это Пузырь, мы сейчас на полминуты остановимся для смены мест, я за руль, Сервий за стрелка.

— Рехнулись, что ли?! Никакой остановки! — прокричал кто-то грозным голосом в радиостанции.

— Не разре… ты что делаешь?! — вскрикнул пассажир, когда я остановил УАЗ.

— Торможу, сам не видишь? Давай садись за баранку, и погнали. Только аккуратнее с моим рыжиком.

Радиостанция после нашей остановки не смолкала минуты две. Брань и угрозы сыпались на мою голову и голову побледневшего Пузыря, пока я не выхватит рацию у него из кармашка и не высказался, поймав паузу:

— Это Сервий, хватит эфир засирать, а то из-за тебя дозор не слышно!

В рации что-то хрюкнуло, и наступила тишина.

— Нормально ты его приласкал, — покачал головой Пузырь. — Только зря ты так, он тебе это припомнит.

— Кто?

— Да старший наш, помощник главы Орешка. Петом все зовут, хотя с самого начала, его Петухом окрестили, но лотом срезался последний слог. Он сам и срезал, подмазал кого нужно. Борзый он очень, задиристый не по делу. Потому и Петух, хотя поначалу, в это слово и другой смысл вкладывали.

— Попроще можно сказать — говенный. Плевал я на него, мне бы разобраться с этими килдингами и отдохнуть нормально, а то который день, то бегу, то стреляю, то еду, то убегаю, — вздохнул я. — Из-за этого, на всех и срываюсь.

— Тьфу… тьфу… тьфу, — быстро поплевал в левую дверь Пузырь, потом серьёзным тоном произнёс. — Не вспоминай сектантов вне стаба, плохая примета.

В тишине мы катили минут двадцать, пока впереди вновь не затарахтел «утёс», а в рации не раздались злые голоса дозорных. Через минуту к создаваемому ими шуму присоединился пулемёт с «шестьдесят шестого».

Затем в рации затрещали сразу несколько операторов.

— Тут кусач… два!..

— Мля, лотерейщики толпой валят на нас! И Прыгуны!..

— Сука! Сука! На!..

Перебил весь шум и гам голос разведчика из пикапа:

— Это орда! Орда! Мать вашу! Всем назад!

Пузырь от неожиданности нажал на педаль тормоза, заставляя машину пойти юзом и развернуться боком.

— Ты сдурел?! — заорал я на него. — Дебил, что творишь? Кто тебя учил водить машину?!

Разумеется, «уазик» после таких выходки заглох и перестал заводиться. Пузырь бессмысленно щёлкал ключом.

— Стой! Хватит! Да стой же! — я от души приложился ладонью по его руке, которая давила на ключ. — Сломаешь же!