Кошки-мышки (СИ)

========== Пролог ==========

Глоток воздуха. Чистого, весеннего, рассветного. Предсмертного.

Серые стены тюремного двора видели многое. Кто знает, может быть, когда-то раньше здесь тоже проводились казни? Тоже собирались люди – вздрагивающие от холода или страха, прячущие глаза и украдкой оглядывающиеся, любопытные и боящиеся. Возможно.

Растерянная девушка делает несколько неуверенных шагов и становится у края одной из групп людей. Они все равно ей все чужие. И те, которые пришли с ней в тюрьму. И те, которых она повстречала уже здесь. Тонкие пальцы комкают мягкий, слишком длинный шарф, безвольно свисающий почти до колен. Девушка даже не думала, что это так сложно – прийти на казнь. Сделать так, чтобы казнь состоялась. Наверное, теперь она – убийца?

Светлые глаза встречаются с встающим солнцем и щурятся. В голове мысли о том, что для одного человека этот рассвет сегодня должен стать последним. Почему не получается не думать об этом? Он ведь заслужил. Всё. То, что было, то, что есть, и то, что будет. Такой же светлый взгляд напротив жжет девушку своей ненавистью. Обвинением. Та, другая, все знает. Поняла. Догадалась. Не дура ведь, хотя порой кажется. Люди часто оказываются совсем не такими, как представлялось. Наверное, именно поэтому она сейчас стоит тут и ждет казни.

Во двор вышли далеко не все. Как ни странно – больше всего тут – жителей Вудбери. Именно они стоят, взволнованно перешептываясь, ожидая и даже не опуская глаз, когда напряженный охотник выводит из дверей избитого, сломленного, едва переставляющего ноги мужчину. Тюремные – они другие. Некоторые из них опускают головы, прячут испуганные взгляды и кривят губы. Им видеть подобное, наверное, впервой. Тихий шепот проносится по холодному, серому двору и на мгновение воцаряется тишина. Все внимание сегодняшнего утра - человеку, который живет последние минуты.

Девушка медленно переводит взгляд на пленника, заставляя себя смотреть. Та, другая, тоже смотрит и почему-то выглядит жалкой. Как и все вокруг. И те, кто приоткрыли рты, затаив дыхание и стараясь уловить всё – каждый последний жест. И те, кто вдруг, не выдержав, отвернулись. И те, кто просто безразлично делают свое дело. Смерть – всегда жалкое зрелище. Перед ее лицом может быть только один герой. Тот, кто должен умереть.

Она поднимает подбородок и расправляет плечи, медленно разжимая пальцы и шевеля губами. На нее оглядывается несколько человек, расслышав шепот в полной тишине, но девушке все равно. Глаза ничего не видят за пеленой нежданных слез. Она не знает, за что просит прощения: за то, что уже сделала или за то, что сделать только собирается. Она не знает, у кого именно просит прощения: у этих людей, у той, другой, у него или себя. Никаких мыслей, только торопливый шепот:

- Прости…

========== Глава 1 ==========

Цезарь спрыгивает с кузова пикапа и широко улыбается тут же подтягивающимся к автомобилям жителям недавно основанного города. Диксон позади только хмыкает насмешливо. Можно даже не оглядываться, чтобы увидеть, как он в очередной раз закатывает глаза, сплевывает и бормочет о том, что «Брауни скоро натренируется своей голливудской улыбкой ходячих мочить».

Мартинес только поводит плечами, безразлично наблюдая как всегда внезапное появление Блейка, перед которым с почтительным шепотом расступаются горожане. Филип перекидывается с командой парой слов, узнает об очередном улове и выдает новую вдохновленную речь. От ее приторности порой сводит зубы, но народу нравится. Они ведь живы.

Вокруг серьезные, восторженные и благодарные взгляды, которые так веселят Цезаря. Он лениво обводит глазами собравшуюся публику и едва заметно кивает одной из женщин. Единственной, которая смотрит на него, не отрываясь. Улыбается и что-то шепчет. Словно он разберет по движениям губ. Интересно, Дейзи никогда не думала о том, что при взгляде на ее губы – последнее, что хочется – понять ее слова? Тем более, что-то умное она редко говорит. А по мнению Мартинеса, и вовсе никогда.

Губернатор, наконец, умолкает и, раскланиваясь под аплодисментами, отходит, хлопнув Цезаря по спине и сообщив, что тот может отдыхать до завтра. Хозяин доволен. Верные слуги должны преданно улыбаться и понимающе кивать. Что и делает, даже не задумываясь, Мартинес, уже через минуту жмурясь от волос, летящих ему прямо в глаза.

- Эй-эй, утром же виделись, - придерживает он за талию девушку, которая, не стесняясь зрителей, прикасается к его щеке поцелуем.

- Ты же ко мне сейчас? Склад только закроем и…

- Цыпа, не спеши так, все еще успеется! – хмыкает Мэрл, окидывая преувеличенно похотливым взглядом ничуть не смущающуюся этого Дейзи.

За глаза Диксон называет ее курицей. А Мартинес молча соглашается. Двадцатишестилетняя блондинка не выглядит слишком умной. Они научены не недооценивать противника, но разве эта девица – высокие сапоги, платье, пальто, кудри, длинные ресницы и пухлые губы – представляет опасность? Такие созданы для отдыха и развлечения. Такие находят место даже в этом мире. Всегда рядом с мужчинами, всегда в теплом месте, всегда урывая сладкие куски.

Цезарь наблюдает за женщиной, которую он даже мысленно своей не называет, и машинально достает из кармана фляжку. Раздраженно встряхивает ее над землей, словно не веря, что та пуста. Серая тень рядом – и почему-то дрожащая пластиковая бутылка с водой.

- Спасибо, красавица, - благодарит трясущуюся девушку Мартинес и удивленно оглядывается, слыша смешки.

Они зря смеются: не так уж сильно он преувеличил. Или сильно? Под невнимательным взглядом мужчины незнакомка ежится и заливается краской, вдруг исчезая в толпе. Отставляя после себя только застывшую перед глазами картинку: темные длинные волосы, болезненно бледная кожа и нездоровая худоба. Серое платье, огромная черная куртка, нелепые желтые мокасины и голые ноги-спички. Оригинальный наряд для поздней осени.

Мартинес скучающе поглядывает в сторону Диксона, который отвлекает Дейзи от приема припасов, то и дело пытаясь обнять девушку за талию. Она оглядывается на Цезаря, округляет глаза и кривит губы. Он знает о ее ненависти к Мэрлу. К Шуперту, к Кроули, к Тиму, ко всем вокруг. И больше всего – к Губернатору. Или все же к Роуэн, которая посмела увести у Дейзи Филипа, оставив ни с чем? Это ничто очень быстро приобрело более определенный образ: смешливые глаза, широкие плечи и сильные руки, поигрывающие сейчас от нетерпения битой.

Ее квартира, в которой они оказываются, успев промокнуть под внезапным дождем, завалена вещами. Больше всего здесь платьев. Жительницы города выбирают женственность. Что не может не радовать мужчин. Дейзи не зря когда-то послушно ложилась под Губернатора. Полученная возможность работать на складе делает ее счастливой. Девушка не любит свою работу. Она любит красивую одежду, косметику и леденцы. Последние вряд ли даже детям достаются, судя по тому, что никогда не переводятся в квартире блондинки. Слишком сладко улыбающейся сейчас и тянущей Цезаря в направлении спальни.

Приторный запах духов, к которому невозможно привыкнуть, стройное тело, красивая грудь, жаркие поцелуи – привычная программа. За пару недель Цезарь успел изучить каждую родинку на этой нежной коже, каждое, словно заученное, движение и каждый звук. Он считает до десяти, и она тихо вздыхает первый раз. Несколько ритмичных движений – протяжный стон. Его руки накрывают ее грудь – широко распахнутые глаза. Он сжимает бедра в пальцах – она картинно облизывает губы языком. Укоряет темп – громкие вскрики и бессвязные, повторяющиеся до буквы, просьбы продолжать.

Дейзи цены бы не было на футбольном поле. Мартинес откатывается в сторону и громко смеется. Она тихо улыбается, делая вид, что понимает.

- Мой такой странный, он каждый раз после этого просто лежит и смеется, - говорила бы блондинка подругам, если бы они у нее имелись.

Девушке даже в голову не приходит, что смеется он над ней. Над ее единожды заученной и ни разу не сбившейся программой. У Дейзи под матрасом лежит книга о том, какой должна быть женщина в постели. Читать и понимать прочитанное она, судя по всему, умеет. И только.