Улей. Игра в кошки-мышки (СИ)

Застонав, я рухнул на землю, как подкошенный, под весёлый ржач внешников.

— Почему ещё мясо не в клетке?

Третий голос, похожий своей «глуховатостью», которую придавали герметичные дыхательные маски, на голоса левого и Правого, мигом остановил веселье бойцов.

— Тащ лейтенант, вот мы тут… это… регулируем мощность ошейника, — торопливо произнёс Левый. — Уже почти всё.

— Заканчивайте. Живо.

Как только офицер ушёл, меня в две пары рук рывком подняли с земли и как мешок картошки потащили к большому трёхосному грузовику с бронированной капсулой, выкрашенную в российскую «пиксельку».

Каждые несколько секунд шею сводила судорога, не дававшая сосредоточиться на своём Даре.

Внутри, грузовик был разделён на несколько отсеков без окон, обитых металлом со всех сторон, словно, разделочный цех на мясокомбинате. Сердце на мгновение тронула холодная костлявая рука страха, когда я представил, что меня вот-вот начнут пластать на куски и органы. К счастью (никогда бы не подумал, но это было так), здесь всего лишь был аналог автозака. В дверцах даже имелись наблюдательные окошки для надзирателей. Каморка, была размером два на два метра.

Ни скамеек, ни сидушки-лопуха не было и помине. Пришлось сесть на ледяной пол, обхватить колени руками и задуматься, содрогаясь через разные интервалы от электроразряда, посылаемого толстым ошейником, одетым мне на шею.

Прямо бешеный пёс со строгим ошейником в вольере, да и только. Ни оружия, ни ремня, все карманы вывернуты, а вот шнурки из одежды вытаскивать не стали, наверное, поленились. Или им плевать, если я решу с собой покончить?

Через несколько минут ко мне впихнули ещё двоих — пожилого мужчину лет пятидесяти и молодого парня, годов двадцати двух или трёх.

— Салам общий, — оскалился тот, что помоложе. — За старшего?

— Я тут первый, — скривился я. — А хотелось бы вообще не попадать.

— А ты по жизни кто?

— Да хватит уже тут язык ломать, говори по-человечьи, — произнёс пожилой, потом посмотрел на меня. — Я Дед Мазай, или Мазай, если проще, но не Дед — таких много, а я один.

— Сервий, — пожал я ему руку, потом протянул ладонь молодому.

— Шприц, — ответил тот, а вот на мою руку никак не отреагировал.

— Не обращай внимания, — посоветовал мне Мазай, — у него свои понятия о жизни, блатные. Для него Улей — это большая зона с вертухаями, мужиками, ворами и так далее.

— Мазай, ты бы тут не мёл языком попусту. — Скажешь, внешники тут не мусора? Вон как замели нас на кластере…

Тут машина дёрнулась и парень едва не упал, спасло его лишь то, что камера узкая и он просто упёрся руками в стену.

— …суки! — потом левой рукой подёргал себя за шею и повторил с ещё большей ненавистью. — Суки!!!

На каждом из моих соседей висело точно такое же украшение, как на мне — чёрный матовый ошейник шириной в два пальца и толщиной в один. Никаких следов замка, места крепления видно не было, словно, нам надели неведомым образом монолитное кольцо.

— На кластере нас взяли. Моих товарищей и вот его друзей. Хороший кластер, богатый, одно плохо — внешники часто бывают там. Вот нам и не повезло с ними. Если бы не волна миграции мутантов, то нас бы уже разделали на запчасти.

— Орда? — поинтересовался я.

— Она самая. Внешникам пришлось уходить далеко в сторону, очень далеко от своих баз, чтобы их самих не сожрали.

— И мой отряд наткнулся на орду, и тоже стали обходить, — вздохнул я. — Ну, и на внешников наткнулись среди двух холмов. Сначала попали в засаду, а потом нас причесали беспилотники.

— Холмы? Хм… Старая мусорка, скорее всего. Внешники разведку отправили, та вас увидела, ну и решили они вас прищучить быстренько, чтобы план выполнить по донорам, а то из-за орды пришлось им с кластера сниматься быстро.

— А что за мусорка? Вроде бы ничего такого там не видел. Просто два высоченных и длинных, не меньше километра или двух вала, — поинтересовался я. — A-а, не важно… зараза!

Очередная судорога заставила всего передёрнуться и прикусить до крови язык.

— Холмы и есть мусорка, только старая. Лет двадцать как землёй засыпали и перестали стаскивать отходы. Вот и превратилась она в холмы, а копни там на пару метров и оба-на — пакеты да банки всяческие, — пояснил мне Мазай. — Крутит?

Я кивнул.

— Это они придумали для одарённых, концентрацию сбивает на раз. У самого какой дар?

— Стреляю метко, — буркнул я.

— Тю-ю, — покачал головой Мазай, — тут тебе это не поможет. Шприц, а у тебя?

— А тебе какое дело до этого? — через губу произнёс он.

— А вдруг поможет выбраться?

— Помогло бы — уже давно меня тут не было, — ответил он и вновь затих в своём углу.

— Неразговорчивый какой, — покачал головой Дед Мазай, — переживает, видать. Всю его братву перестреляли, а он забился в щелку, откуда его вытащили за хобот.

— Помолчал бы, а то…

— Что?

Парень несколько секунд сверлил его злым взглядом, но лотом что-то малопонятное пробурчал себе под нос и отвернулся.

— Дед Мазай, а сам чем можешь похвастаться? — спросил я.

— А у меня удача хорошая. Всегда вылезаю из передряг… вот только действует она, почти всегда на меня одного, другим не везёт обычно со мной, — сообщил он и развёл руками. — Вот так. Подумал, что у вас кого-то Дар есть, который поможет мне выбраться.

— На чужой спине в рай въехать задумал? — прошипел Шприц. — Как крыса.

— Помолчал бы, — ответил ему ледяным голосом мужчина. — Я всегда плачу по долгам, лишнего не беру, пакость не несу. Заранее предупреждаю, что может выйти из знакомства со мной. Ко всему прочему, со мной многие хотят в одну группу войти, чтобы кусочек удачи получить. В крупных делах, да — можно и головы лишиться у меня под боком, поймать ту пулю, что в меня летела, зато в мелких, почти всегда срывали ва-банк. Так-то вот.

Два часа мы катили куда-то без остановок и происшествий, пока вдруг Дед Мазай не вскинулся:

— Стреляют никак? Столько тишины и вот тебе… закончилось всё.

— Уверен? Я ничего не слышал? — спросил я и посмотрел на парня.

— Я тоже не слышал. У старика заскок, — буркнул тот. Он уже смирился со своей участью и стал, по сути, живым мертвецом. Я не уверен в том, что он сумел бы скинуть меланхолию, даже отвались сейчас часть стены в нашей камере и появись возможность пойти на прорыв.

— Пулемёт дважды татакнул. Может, тварь какую пугнули от дороги, или пару пусты шей шлёпнули, они глупые, не понимают, что в такой колонне им жратва не светит, — сказал Дед Мазай. — О-о, останавливаемся.

Через пять минут дверь в нашу камеру распахнулась, и в нас с Мазаем влетела девушка в разорванной одежде.

— Опаньки, — оживился Шприц. — Кто это тут у нас? Какая кобылка, узенькая, как копилка!

— Не тронь, парень, — предупредил его Дед Мазай.

— А нам тут терять нечего. Считай, награда за всё будущее и чтобы дорогу скрасить, — оскалился тот.

Я в перепалку не вступал. Смотрел на девушку и узнавал знакомые черты. Такие милые, такие красивые и такие далёкие когда-то для меня. Неужели это?..

— Олеська?!

— Сла… Славик?!

Сокамерница вскрикнула одновременно со мной, но если у меня это было удивление, то во взгляде девушки читался настоящий ужас.

— Какой Славик? — опешил я. — Олесь, я Тарас. Ты чего? А здесь меня зовут Сервием.

Знакомая затравлено осмотрелась по сторонам, потом вздрогнула и схватилась за ошейник.

— Я не Олеся. Меня Сашей зовут. Это ты всё забыл или свои мозги окончательно наркотиками высушил, — тихо произнесла она.

— Хе, наш человек, — развеселился Шприц. Кажется, я догадался, за что он получил такую кличку.

— Цыц, молодёжь, не вцепитесь тут в глотку друг другу, — вмешался Мазай. — Дивчина, ты как тут оказалась?

— Ехали с дачи в город с друзьями, я с ними вместе учусь на втором курсе, в медицинском, в Страховском.

— Где-где? Это в какой стороне? — озадачился я.

— Это у нас дома, забыл?

— Стоп. Сервий, потом будешь выяснять, если вообще это понадобиться, — остановил выяснения обстоятельств Мазай. — Красавица, ты продолжай. Ехали с друзьями с дачи, и что?