Все женщины — химеры

Эксперты со своей аппаратурой рассыпались вокруг трупов, некоторые забежали и далеко в стороны, таксист тут же посмотрел на меня с намеком, я беспечно улыбнулся, дескать, у меня хрен что найдешь, хитрый жук, не в таких переделках бывал.

Беседующий с ним полицейский отступил, давая место сразу двум экспертам, а Мариэтта все поглядывала на меня с понятным злорадством, дескать, вот теперь попадешься точно, теперь не выкрутишься, прижучат, обязательно прижучат.

— Жаль, — сказал я, — а было так романтично…

Она оглянулась в недоумении.

— Что?

— Ужин, — напомнил я, — кофе в постель… Ладно, проехали. Это я последний романтик на свете…

Она фыркнула:

— Ты? Романтик?

— Я тайный романтик, — сообщил я. — Стесняюсь своей несовременной романтичности в насквозь деловом мире. «Слова их порою грубы, но лучшие в мире песни они в рюкзаках хранят…» Не знаю, что такое рюкзак, но песен во мне много. Хочешь, запою?

Она отшатнулась.

— Я тебя сразу же арестую!

— Ну вот, — сказал я печально, — и ты, сатрап…

К нам подбежал один из аналитиков, судя по жетону, выпалил на ходу:

— Двое уже установлены, это Бобырь и Гармаш, в прошлом сержанты военной разведки, сейчас в отставке. Еще двоих стараются опознать, но их лица… гм… слишком уж разрушены прицельными выстрелами… Один похож на Емельяненко, его разыскивают в пятнадцати странах, но пластическая операция изменила ему не только мясо, но и чуть сдвинула кости черепа…

Я ощутил, как за спиной тихохонько ахнул шофер. Теперь ему точно дадут медаль, а то и орден. А то еще выше — примут снова на службу.

Мариэтта оглянулась на меня:

— А ты где был?

— Как всегда, — ответил я гордо, — прятался! Человек — самое ценное существо в природе. Со мной исчезнет вся вселенная, будто ее и не было, а разве я, как мыслящее существо и отвечающее за весь мир, могу такое допустить?..

Она сказала с тоской шоферу:

— Вы, надеюсь, не такой?

Он вздохнул:

— Увы, нет. Я существо, как видно, не ценное. Иначе бы меня не списали.

Она повернулась ко мне:

— Может быть, ты все же объяснишь, как всякий раз оказываешься в центре перестрелок, но всегда ни при чем?

Я сказал с неуверенностью:

— Я слышал, что в моду снова входят дуэли. Может быть, это тоже… только групповая?

Шофер пробормотал:

— В мое время групповухи были не такие… Хотя и это тоже интересно. Пощекотать нервы.

— Точно, — поддержал я. — А всяким там, кто хочет топиться, вешаться, бросаться под поезд, — самая дорога в дуэлянты! И красиво, и кайф можно словить… А если еще трансляцию организовать, можно и заработать.

Мариэтта сказала с отвращением:

— Вы оба, в машину… нет, не в такси!.. В участке расскажете подробно, что случилось.

Я вздохнул:

— Зачем оба, если я с закрытыми глазами прятался под машиной? Вон он их перебил, он все и расскажет!.. А вам мало записи со спутников?

Она почти прошипела:

— Не видишь, какие здесь деревья?

Я посмотрел по сторонам.

— Деревья, ну и что… Ах да, ветки! Но почему спутники еще не умеют смотреть сквозь эти противные листья? Надо урезать ученым премии и всякие там кранты. Или гранды, не помню.

Шофер оглянулся на свою машину.

— Может быть, мне лучше на ней?.. Вы уже все засняли, в мое время такой аппаратуры не было.

Эксперт подтвердил:

— Мариэтта, такси здесь ни к чему. Пусть увозит, его нужно срочно в ремонт.

— Хорошо, — сказала она, — но этот скользкий тип сядет со мной!

— Ой, — сказал я с испугом, — а если она меня будет бить по дороге?

Эксперт хмыкнул:

— Если что-то выбьет, это же хорошо!.. Езжайте. Мы тоже заканчиваем. Заберем трупы, авто, а кровь уборочные машины замоют.

— А на экспертизу? — спросил я, показывая всем видом, что я тоже умный и кино смотрю. — Не забудьте!

Ответить такому знатоку даже не возжелали, последним к нам подошел капитан, что до этого все молчал, ходил везде и слушал доклады аналитиков.

Я встретился с его испытующим взглядом, бесстыдно улыбнулся с самым ангельским видом.

Он покачал головой.

— А если предположить… как это ни звучит невероятно, что это все-таки наш Юджин стрелял?

— И что? — спросил эксперт.

— Тогда картина будет полна, — ответил капитан. — И не нужно ничего подгонять. Вот посмотрите… вот отсюда стреляет. Как уже говорили, по-македонски. Даже по одной цели бьет из двух стволов для усиления огневой мощи… И все! Смотрите, все укладывается.

Эксперты посмотрели, покивали, затем один сказал с тоской:

— Где тогда его пистолет?

Подошел Синенко, предположил неуверенно:

— А если… ну, вдруг теперь выпускают одноразовые… как пакеты!.. Что через неделю разлагаются на свет и воздух.

Эксперт разозленно плюнул ему под ноги.

— Иди ты со своими шуточками! Я думал, ты человек серьезный, раз пять раз женатый.

Синенко вздохнул, подошел к нам с Мариэттой.

— Ну вот, что за люди. Не верят в прогресс, в победную поступь науки и высоких технологий. Я бы оружие вообще сделал растворимым раньше, чем пакеты для молока.

Мариэтта повернулась, взглянула на меня в упор.

— Не крути и не увиливай. Где ты был? Почему едешь на такси?

Я ответил самодовольно:

— Проработав почти полный день от и до, как мало кто сейчас делает, куда мир катится, я получил премию. А к ней бонус. Вот и решил прокатиться… Да не на карусели, там как-то уже был, а на самом настоящем и всамделишном самолете!..

К нам приблизился один из экспертов, едва не ткнулся лбом в спину капитана, не отрывая взгляда от планшета, по которому гоняет пальцем какие-то мелкие картинки.

— Рейс двести шестьдесят, — буркнул он, — место семидесятое, подтверждено. Можно посмотреть запись.

Мариэтта поморщилась.

— Пока не надо. И что ты там делал?

— Ничего, — ответил я уверенно. — А зачем стада дураков ездят за границу на курорты и к пирамидам?.. Чтобы сказать, что там были!.. Кому на самом деле нужны те заграницы? Но для дураков это статусно. А так как я дурак, по твоим словам, то я поступаю, как все нормальные добропорядочные и законопослушные люди.

Аналитик спросил с интересом:

— Это как?

— Еду за границу, — пояснил я, — там фоткаюсь, селфьюсь, после чего можно и взад. Я ж как усе!..

Аналитик сказал задумчиво:

— Вообще-то верно…

Я сказал с жаром:

— Такие люди нужны и даже крайне необходимы нашему демократическому устойчивому обществу. Чтоб как усе. Понятные и предсказуемые. С нами что угодно можно построить, любое счастливое общество!

Аналитик скривился и отступил, а Мариэтта сказала резко:

— Ладно, болтаешь много. Судя по этой записи… ты прогулялся до ближайшего парка… там пробыл минут десять… и вернулся в аэропорт?

— Точно.

— Почему пробыл так мало?

— В парке? — спросил я. — Сфоткался, можете посмотреть, какие там виды!.. Так красиво, уже тошнит. И озеро с утками, блевать хочется от этих пернатых, куда ни пойди — утки! А что еще делать?

Синенко сказал задумчиво:

— Можно на смарте посмотреть тренировку «Формики»…

— Щас, — отрезал я. — Буду я смотреть на «Формику»! «Крематогестер» — форева!

Он скривился, а Мариэтта потребовала:

— А что потом?

— Суп с котом, — ответил я и посмотрел на нее с испугом. — Только не надо ловить соседского кота!.. А то вы все… В общем, вернулся взад… Я же сказал, моей детской мечтой было пролететь в самолете!.. Хоть куда-нибудь, мне все равно. Главное, могу сказать скромно, что и я летал, знаю.

Она посмотрела на меня в упор.

— Не бреши! По твоим брехливым глазам вижу, что не просто врешь, а нагло врешь, да еще и хихикаешь про себя.

Я кивнул в сторону озабоченно совещающихся аналитиков.

— Вот они скажут, что для обвинения нужны более веские доказательства, чем брехливые глаза.

— Грамотный, — сказала она едко.

— Это все знают, — сообщил я мирно, — теперь, с мощнейшими техническими средствами, вы должны класть начальству на стол только стопроцентные улики. Хорошо так класть! Уверенно.