Все женщины — химеры

Она сказала быстро:

— Так облегчи им работу!

— Как?

— Признайся, — предложила она.

Я подумал, посмотрел, как быстро проносятся вдоль шоссе красиво подсвеченные снизу деревья, еще раз подумал.

— А знаешь… приезжай ко мне!

Она охнула:

— Ты чего? Зачем?

— Будешь выпытывать у меня тайны, — сообщил я. — Благодаря женской хитрости можешь продвинуться дальше, чем ваши эксперты. А в постели я вообще болтлив…

— Не заметила, — отрезала она. — Да и вообще… Что скажу мужу?

— Что на задании, — подсказал я. — Да и вообще… ты свободная женщина или домостроевская? Это твое право, завоеванное в тяжкой борьбе суфражистками за подлинное равноправие, в котором вы еще и должны отыграться за десять тысяч лет ига и рабства у самодовольных мужчин-угнетателей!

На экране ее лицо погрузилось в задумчивость, в то время как руки вяжут в воздухе замысловатые узлы, управляя сложными и высокоскоростными полицейскими анализаторами.

— Вообще-то могу, — проговорила она в нерешительности.

— Ну вот!

— А ты проговоришься?

— Это как будешь подлизываться, — сообщил я.

— Разве я не старалась?

— Нужно лучше, — сказал я наставительно. — И не так грубо. Ты же не заключенного допрашиваешь в постели!..

Она подумала старательно, бровки сдвинулись над переносицей.

— Но все-таки подозреваемого, — сказала наконец в задумчивости. — Вовсе не в карманной краже, кстати.

— Неужели тебе был бы интересен карманник? — изумился я.

Она фыркнула:

— Думаешь, ты такой загадочный?

— Думаю, — ответил я со скромностью в голосе.

— Свинья, — отрезала она. — У меня еще четыре часа дежурства. Потом приеду. Приготовь хороший ужин, а то прибью!

Глава 6

Она отключилась, но в то же мгновение звякнул сигнал нового вызова. Я в удивлении дернулся, не так уж часто звонят незнакомые, но сейчас вообще-то моя жизнь пошла как-то резко с ускорением, так что да, все теперь может случаться…

— Связь, — сказал я, и лобовое стекло превратилось в экран, с которого с пугающей интенсивностью в меня уставился незнакомый мужчина, с виду типичный менеджер, который менеджером стал на прошлой неделе и потому ладонь привычно держит ближе к тому месту, где недавно была кобура.

— Простите, господин Юджин, — сказал он быстро, — хотя вы сейчас не заняты, но я все равно не задержу вас.

— Да, — подтвердил я, — за рулем, знаете ли… не совсем удобно.

Он сказал тем же торопливым голосом:

— Мы знаем, вам порекомендовали отказаться от сотрудничества с нами. Это ваше суверенное право, никто не посягает! Но вы свободный человек, потому вправе принять лично свое решение, а не позволять себе указывать. Откажетесь так откажетесь, мы слова не скажем, утремся и уйдем.

Я пробормотал:

— Кажется, догадываюсь, кто вы и что вы.

Он сказал так же быстро:

— Это многое упрощает…

— Слушаю вас, — сказал я, но сам сжался в ожидании неприятностей.

— Мы занимаемся тем, — сказал он, — что народ называет хай-теком. Хотя хай-тек, как вы знаете, вбирает в себя все, начиная от медицины и заканчивая… заканчивая всем на свете. Догадываюсь, вам уже сказали, что мы прем прямо к цели, мало оглядываясь на алармистов, призывы общественности и консервативных ученых… Это правда. Чрезмерная осторожность, по нашему мнению, только вредит.

Он на миг замолчал, уставившись в меня требовательным взглядом, и я промямлил:

— Ну вообще-то да…

— Ни одно правительство, — сказал он резко, — не разрешит выпустить на рынок препарат от рака, который девятьсот девяносто девять человек из тысячи будет излечивать, а одного убивать!.. Они потребуют, чтобы препарат довели до такого состояния, чтобы излечивал всю тысячу. И без побочек! То есть делать безопасным для всех. А это означает еще годы и годы доработки и долгих клинических испытаний… за время которых умрет несколько миллионов раковых больных! Вы понимаете, счет уже идет на миллионы.

— Да, — сказал я осторожно, — я слышал о мультираке.

— Вот-вот! Он принимает характер эпидемии!

Я спросил, понизив голос:

— А вы… такое выпускаете?

Он чуть заколебался, тоже понизил голос:

— Нет, мы не занимаемся конкретно медициной… хотя и занимаемся, но не приоритетно, однако стоим примерно на такой же позиции. Общество в большинстве на нашей стороне. Но власти против.

— Вообще-то консы вообще против науки, — сказал я, — и техники.

— Вот-вот, — ответил он. — Как вам такая… более активная жизнь?

— Нет, — сказал я, — не интересно. Вы не поверите, но мне спокойная жизнь дороже, чем гора бабла. И что с ним буду делать? У меня есть все, что нужно для счастья. А личные яхты и самолеты ни к чему тому, кто не слезает с дивана.

Он подумал, посмотрел на меня внимательно.

— Ладно, деньги не нужны… А возможности?

Я переспросил:

— А что это?

Он ответил уклончиво:

— Это зависит… Одни возможности дадут вам летать и ездить VIP-классом, другие откроют путь в закрытые клубы, третьи… но это только как предположение, позволят вам получать в числе первых некоторые гаджеты, которые сперва тестируют наши сотрудники, а потом запускаем в широкую продажу. После выявления недостатков, исправления и доработки. На это уходят годы, я имею в виду на выявление всех возможностей… и все это время наши сотрудники пользуются теми гаджетами и девайсами, которых как бы еще и не существует.

Я сказал осторожно:

— Как я понял, вы предлагаете мне работу. Что именно?

— Пока ту же самую работу курьера, — ответил он. — Но с перспективой роста. Насколько быстрого, как догадываетесь, зависит от вас.

— И что я должен возить?

Он впервые за время разговора чуть-чуть улыбнулся.

— Вас удивит, но то же самое. Чипы. Сейчас все упирается в чипы: электроника, медицина, автомобили, рыбоводство… да вообще все! Это самая быстроразвивающаяся и самая… наукоемкая область. Потому к ней и такое внимание.

— Чипы, — повторил я. — Это как? Снова в бронированном автомобиле, с кучей охранников?

Он покачал головой:

— Никаких бронированных машин. Они только привлекают внимание. Вы будете ездить один и без всякой охраны. К счастью, вас пока никто не знает как работника нашей фирмы или «Скальгрима»… Хотя да, после вчерашнего случая вас тоже взяли на учет в «Гиацинте». Потом, возможно, занесут в картотеку еще одной-двух охранных структур солидных фирм. Но сейчас вы чисты. И то, что мы с вами общаемся не в офисе, а вот так, это для того, чтобы вас не включили в картотеку входивших хотя бы раз в «Скальгрим» или «Гиацинт».

— Разумно, — сказал я солидно, словно матерый жук и могу одобрительно похваливать охранные структуры. — Глушилка работает?

Он кивнул.

— Наш разговор все слышат. Только не этот, а синтезированный заранее.

— Разумно, — повторил я чуточку ошарашенно, — и что вы хотели?

— То же самое, — сказал он, — что вы сделали для «Скальгрима». Только не от нас, а к нам. Нужно взять одну вещицу в дальнем филиале и привезти к нам.

— Понимаю, — сказал я осторожно, — материальные ценности по имейлу еще пересылать не научились…

— Вот-вот, — сказал он. — У вас же сейчас бонусный отпуск? Ну зачем отпуск молодому и сильному?.. А оплата будет вдвое выше, чем у вас в «Скальгриме».

— Гм, — сказал я, — похоже, вы многое знаете о своих конкурентах.

Он ответил скромно:

— Они о нас знают не меньше. Что-то по официальному обмену сведений, что-то инсайдерское…

— Понимаю…

— Вам же дали время на отдых, — напомнил он настойчиво. — Сейчас вообще все больше отдыхают, чем работают. Кроме собственно ученых. У нас лучший отдых — работа.

Он сказал не «у них», а «у нас», тем самым не отделяет себя от сумасшедших ученых, что нравится, мне вообще нравятся такие вот ребята, что немножко с хорошей такой придурью.

— Наверное, — пробормотал я, — во мне тоже эта бацилла… Заразился сумасшествием, а? Хорошо, если это не станет известно «Скальгриму», я возьмусь перевезти ваш пакет.