Первая Солнечная. Всю власть Совету! (СИ)

- Отключи инерционный компенсатор и активируй форсажную камеру! Нет, не включать защищенный режим, да, игнорировать. Запусти расчет траектории орбиты в полтора километра вокруг скопления в плоскости эклиптики. Огонь – по готовности. Ясно? – проинструктировал командир звена свою подчиненную.

Та коротко подтвердила принятие и резко сорвалась с места, оставив после себя тонкий след от ускорителя, уже не ограничивая скорость гравикомпенсаторами — при их дезактивации скорость превращалась в ускорение, а со скоростью “Канюка” это и вовсе становилось возможным средством внутрисистемных перемещений. Единственной проблемой было торможение — гравикомпенсаторы просто не успевали погасить настолько большую скорость в сжатые сроки. Можно было бы, конечно, воспользоваться реверс-двигателями, но от них отказались еще в самых первых проектах боевых кораблей; маневровые же не давали достаточной тяги.

Маленький рейдер пожирал расстояние километр за километром, резко уменьшая его: с такой скоростью враги просто никак не могли на него отреагировать, да и они были слишком увлечены грозными “Серебряными Воронами”, чья боевая раскраска хоть и была потрепана вражескими лучами, но все ещё показывала, кто хозяин положения. Находясь под надежным прикрытием равнодушия, Алиса проникла прямо за спину предполагаемому врагу, почему-то не сбавляя скорости: Яну это сильно не понравилось. Надеясь, что у нее от перегрузки не отказали гравикомпенсаторы, он нервно напомнил девушке:

- Тормози!

Ответом Яну послужил вздох: он понял, что девушка, не привыкшая к таким высоким скоростям, не рассчитала время прибытия и запуталась. Но она, к чести своей, почти мгновенно отреагировала: за счет продвинутых имплантов и расширителей нервной системы задержки сигналов как внутри тела, так и от него к кораблю были минимальны. Это давало ощутимые преимущества не только в бою, но иногда даже и в мирной жизни. Поняв, что она добралась в вероятный тыл без обнаружения и происшествий, Ян повторил ту же процедуру и вскоре присоединился к ней.

Теперь начиналось самое интересное. Корабли быстро совершили полуразворот вокруг вертикальной оси, одновременно захватывая в цель кусок пространства перед собой, заряжая орудия, сбрасывая маскировку и реактивируя гравикомпенсаторы. Пара залпов – и сверкающие трассы плазмы, ударившись об невидимую преграду, обнаружили пятерку кораблей, выполненных в рублено-треугольном, очень характерном для марсиан стиле. Ян усмехнулся: он прекрасно знал, что маскировка легко снимается при сильном нагреве, ведь это, по сути, специальная сверхтекучая жидкость, которая, какой бы формы вещь она ни обтекала, передавала излучение на другую сторону, естественно, не без потерь и помех, но те были смехотворно малы – всего лишь от сотой до десятитысячной доли процента.

Условные снайперы, причисленные к некому классу “линейных крейсеров”, дали залп через тысячные доли секунды после обнаружения таким жестким способом, то есть как раз в тот момент, когда наведение на цель сбито неизбежным смещением корпуса, а блок слежения еще не скорректировал угол стрельбы. Алые лучи, с силой выпущенные из установок, скользнули по краям объекта, обжигая золотистую поверхность брони. Землянам, скорее всего, сильно повезло в этот момент — марсиане по-любому лучше знали, что в “объекте” нужно повредить для его прекращения функционирования или уничтожения, и не позволил им разрушить планы врага только чересчур поспешный выстрел. Ян облегченно вздохнул, позволив себе на секунду откинуться на спинку кресла, показавшуюся сейчас необычайно мягкой. Он чуть не провалил миссию. Чуть.

Преторианцы, далеко не такие впечатлительные личности, не теряли времени даром: они произвели такой же маневр ускорения, как и рейдеры только что, оставляя тройку основного звена далеко позади, буквально на растерзание хищным марсианам. “Канюки” долбили по одному из линейных из всех орудий, едва-едва успевающих охладить ускорительные катушки, при активной стрельбе нагревающихся до пары тысяч градусов, но у крейсера были необычайно крепкие щиты, продержавшиеся уже одиннадцать залпов из двадцати плазма-гауссов одновременно, в то время как большинство отказывало уже после четырех-пяти. Все бы ничего, – “Канюки” и такого бы загрызли, со временем, конечно, – если бы марсиане не сделали вещь, которую было совершенно невозможно предугадать: из недр их кораблей вылетело по целому десятку дронов. Ян оторопел: разобраться с несколькими мелкими противниками, надоедливыми и кусачими, как мелкие насекомые, было проблемой такой же, как убить муху тонким металлическим прутом.

- Я не дотянусь! – почти синхронно известили командира девушки. В их голосе слышалась паника и растерянность, что было неудивительно: Эйко с Аразу гораздо позже всех поняли, что они тоже пригодятся в схватке, и теперь не могли разобраться, что к чему на поле боя.

Марсианские дроны представляли из себя странное зрелище: у части из них почти всю переднюю поверхность занимал сверкающий красноватыми пятнами фокус-кристалл, а у другой, намного большей, из нее же торчало множество разнокалиберных антенн и другие выпуклые образования непонятного назначения. Они напоминали различные орудия РЭБ, но это сходство можно было заметить только при очень хорошей фантазии.

Дроны были довольно простыми противниками, которых можно было из-за слабости оружия легко недооценить, чтобы затем обнаружить и осознать свой позорный и бесславный проигрыш прямо перед взрывом двигателя. Хоть они и могли быть уничтожены с одного залпа из ПГУ, у них было большое преимущество в маневренности и скорости, к тому же их было попросту больше. Рейдеров никто не мог поддержать, а шансов на победу без дополнительной огневой мощи было мало: ИИ заунывно возвестил Яну, начинавшему нервничать, что с точки зрения математики и логики они составляют примерно одну треть. Рейдеры сели на полуторакилометровую орбиту по отношению к крейсерскому звену, но уже не могли выполнять свою единственную функцию, которая была бы полезна в данных обстоятельствах – отвлекать снайперов на себя, – причем совсем не из-за очень интенсивной стрельбы, мешающей тепловым сенсорам, не из-за электромагнитных всполохов от нее же, а от огромного количества вредоносных радиоэлектронных воздействий, настолько обширных, что они друг друга частично нейтрализовали, но это не делало жизнь легче.

Двигатели еле-еле выдавали 15 метров в секунду в квадрате, что было в космосе смерти подобно, блок слежения с жалобным воем отказал, не выдержав массива обрушившихся на него данных, реактор потреблял в два с половиной раза больше топлива по сравнению с нормой, но работал куда хуже. Было и множество других неудобств, но настолько мелких, что по сравнению с предыдущими проблемами они казались ничем. Несмотря на такие тяжелые условия ведения боя, пилотам удавалось кое-как отстреливаться от дронов в режиме ручного наведения, так как опыт у них уже был — по большей части, правда, из военных симуляторов боя, – и дроны по одному-два погибали, расплавленные, перегруженные или просто разрушенные. Яну и Алисе становилось понемногу легче: все увереннее они наводились на юркие, прыткие цели, и уничтожали их нажатием одной-единственной кнопки, про себя уповая на удачу.

Для остального звена все складывалось совсем не так радужно: “снайперов” отвлекать было некому, и они вели синхронный огонь по кораблям, которые справедливо, следую тактике “уничтожить самого мешающего”, посчитали самыми опасными – Преторианцам. Те, хоть и были очень мощно бронированными, быстро понесли значительный ущерб: у одного сожгло щиты и часть сенсоров, у другого – оплавило орудия с левого борта, сделав их нефункциональными, третьему вообще пробило систему жизнеобеспечения, из-за чего пилот после старта аварийной капсулы запустил процесс самоуничтожения. Двое других пострадали не так сильно, но и им оставалось недолго ждать своей очереди: “снайперы” вовсе не собирались расслабляться.

Остатку звена пришлось очень непросто, особенно когда командир, на которого они справедливо полагались, оказался втянут в затяжную схватку с надоедливыми дронами и не смог полностью контролировать отряд, и так еле-еле выруливая из-под прицельного огня. Несмотря на эту трудность, они скооперировались и начали, с трудом минуя участь быть разорванными на части мощными лазерами, приближаться к врагу. Они чувствовали себя на минном поле: одно неверное движение — и ты попадешь под удар или врежешься в один из многочисленных обломков, усеивающих поле боя и бывших не меньшей угрозой, чем орудия, тем более на высоких скоростях и с потрепанными щитами. В их голове бушевали, скрученные в непонятный серый комок, мысли, которые нельзя было разобрать из-за переизбытка чувств, но они старались не отвлекаться: собственная жизнь дороже чувств, хоть и таких редких для синтетов.