Серебряный крест (СИ)

  Дорога заняла часа четыре. Шли такими чащобами, что кроны деревьев порой смыкались над головой, полностью скрывая небо. Проехать верхом по узким звериным тропам было совершенно невозможно, и поэтому груженых немудреной поклажей лошадей почти всю дорогу пришлось вести под уздцы. Непривыкший к пешей ходьбе поручик тихо чертыхался и удивлялся, какого лешего они, вместо того, чтобы гнаться за наглыми похитителями во весь опор, болтаются по этому проклятому бурелому. Митьша на это ему резонно отметил, что кабы барин сделал так, как он говорит, то, возможно, он уже либо лежал где-нибудь под кустом с дыркой в голове, либо связанный как куль сидел бы под замком в шведском полоне. Лужин тяжело вздыхал, кивал головой, а метров через триста все начиналось сначала...

  Постоялый двор располагался на перекрестке двух лесных дорог и с трех сторон был окружен густым сосновым лесом. С четвертой - южной стороны, к нему подступало болото - мрачное и неприступное, однако именно отсюда молодой смолокур, знавший потаенную тропу через топь, и помог путникам пробраться почти к самой ограде.

  Рассмотрев строение поближе, Полозов тихонько присвистнул. Постоялый двор больше напоминал не гостиницу, а скорее небольшой форт. Массивное двухэтажное здание с узкими окнами-бойницами, срубленное из потемневших от старости огромных сосновых бревен, со всех сторон было окружено высоким - не менее чем в полтора человеческих роста частоколом. Единственные ворота с небольшой смотровой вышкой над ними выходили на тракт, и возле них лениво прохаживалась пара вооруженных мушкетами часовых. Из-за стены доносились приглушенные голоса и конское ржание.

  - Ну и задачка, - задумчиво пробормотал Виктор, внимательно оглядев сооружение. - Не знаешь, с какой стороны и подступиться. Знать бы хотя - сколько этих паразитов там засело...

  Лужин на его слова только усмехнулся.

  - А ты как думал! Ему годков, почитай, будет поболе, нежели нам с тобой вместе взятым. Говаривают, что еще при прадеде хозяина нынешнего - старого Анджея, сие строение возводилось. Места глухие, пограничные, лихого люду всегда хватало. На века строили, что б, значит, и себя, и постояльцев своих от гостей незваных уберечь. А вот что шведов касаемо, то тут понаблюдать нужно. Один черт - раньше, чем стемнеет соваться туда смерти подобно...

  Солнце клонилось к закату. Полозов осторожно пошевелился, разминая затекшую от долгого лежания на земле спину. Страшно хотелось две вещи: курить и спать. "Сейчас бы просто по сто грамм, и не мотаться по дворам, но рановато расслабляться операм!.." - промурлыкал он себе под нос и яростно потер глаза. Часовые у ворот тоже, очевидно, умаялись; прислонив мушкеты к частоколу, оба солдата присели на землю и занялись игрой в кости.

  Где-то сзади раздался тихий шорох. Полозов обернулся и увидел мелькнувший среди зарослей знакомый мундир. Лужин... Они с Митьшей еще больше двух часов назад отправились осмотреть близлежащий участок леса, да заодно проверить лошадей, укрытых в небольшом овражке на противоположном краю болота. Чувствуется эпоха, что ни говори! При всех своих незаменимых качествах не тянет поручик ни на Следопыта, ни на Чингачгука - слишком уж шумно по лесу передвигается, не дай Бог - шведы услышат! Хотя, конечно, попробуй в его мундире, да со шпорами, да при палаше по травке поползать - намаешься!..

  Виктор высунулся из укрытия и тихонько свистнул.

  Спустя минуту Лужин, сердито сопя, растянулся на земле рядом с ним.

  - Шуму от тебя, Егор Кузьмич очень уж много, - сделал ему замечание Полозов. - Ты поаккуратней, не то - не сдобровать нам. Я ж тебе битый час показывал - как по-пластунски передвигаться надо.

  - Прости, Иваныч, торопился я дюже, - виновато прошептал офицер. - Я к седлу привык, да к полю ровному, а вот что бы, значит, вот так ужом по землице извиваться, не приходилось ранее. Тебе-то в своей одёже сподручней; в десятке шагов не узришь - истинный леший...

  - Видели чего-нибудь?

  - А то... Ты на, пожуй пока... - он протянул Виктору зачерствелую краюху хлеба. - Все, что нынче Бог послал. Кончились припасы наши.

  - Да рассказывай, не томи.

  Лужин тихонько чертыхнулся, выложил перед собой пару пистолетов и палаш, пристроился поудобнее, и начал рассказывать:

  - Обоз сюда направляется, Иваныч. Шведский обоз. Повозок крытых с полдюжины, а к ним штуковины какие-то прицеплены, лафеты пушечные напоминают. Но вот что на них - не разглядели: дюже сильно они холстиной укутаны, одни колеса только и видны. Идут медленно, осторожно, да и поклажа, видно, не из легких. И что самое интересное - конвой-то уж больно силен. Не инфантерия какая-нибудь, и даже не драгуны, а панцирная конница - кирасиры шведские сей обоз охраняют - сотня, не меньше. Мы по опушке, за кустиками, их с версту сопровождали, а тут, неподалеку, у одной повозки колесо треснуло. Пока шведы там возятся, я сюда кинулся, к тебе, а Митрий на дороге остался, наблюдает. Видится мне - с минуты на минуту здесь будут.

  Сообщение, что ни говори, было интересное. Хотя, если честно, то к похищению Селены оно не имело ровным счетом никакого отношения. Мало ли что шведы могли сюда везти. Настораживало лишь то, что поручик особое внимание обратил на сопровождающих. Действительно - несколько повозок вполне можно бы было конвоировать и меньшими силами, а тут целая сотня тяжелой кавалерии, элитных, стало быть, частей...

  Внезапно Лужин толкнул Виктора в бок и кивком указал в сторону ворот. Шведские часовые, бросив кости, подскочили с земли, взяли в руки оружие и настороженно уставились на уходившую в лес дорогу. Спустя минуту до ушей Лужина и Полозова донесся мерный топот копыт и скрип колес, а спустя еще пару минут из-за поворота дороги показались первые всадники.

  Виктор недовольно покачал головой: Лужин не ошибся. Под черными плащами кавалеристов, словно вороньи крылья, спускающиеся на конские бока, зловеще поблескивали металлические кирасы. Затем показались и фургоны, покрытые грязно-серыми тентами из грубого холста. Каждый из них тащил на прицепе еще по двухколесной тележке, также почти по самые колесные ступицы укутанной точно такой же серой холстиной. И по бокам, и позади обоза ехали все те же закованные в металлические панцири всадники, и заходившее солнце тускло играло на их блестящих шлемах.

  - Вишь, ровно полдюжины, как я и говорил, - прошептал Полозову на ухо поручик и, озабоченно оглядевшись по сторонам, добавил: - Парня нашего что-то не видать, не приведи Господь, шведы его в полон захапали...

  Опасения Лужина, однако, оказались совершенно напрасными. Слабо зашуршала опавшая листва, и из густой травы показалась взлохмаченная шевелюра Митьши. Юноша, не на минуту не выпускавший из рук трофейный мушкет, тихо подполз к Виктору, и, переведя дух, доложил:

  - Все тут, ваша милость, и телеги, и верховые. А я, как господин поручик удалился, еще один отряд на дороге видел. Драгуны, несколько десятков, во главе с офицером. На заход солнца поскакали, дюже торопились.

  - Может, то наши их шуганули, - предположил поручик. - В той стороне, верстах в тридцати, как раз Шереметев лагерем стоит. Хорошо бы было туда пробраться, помощи попросить, а то втроем особо не навоюешь.

  - Не навоюешь, это верно, - согласился с ним Полозов. - Но попытаться нужно. Наше дело узнать - где девчонка, а там будет видно.

  Обоз, тем временем, остановился у ворот. Приоткрылась калитка, и из-за частокола в сопровождении двух драгун появился офицер, в котором Полозов сразу узнал капитана Армфельта. Один из кирасир спешился и с легким поклоном вручил капитану бумажный свиток, увенчанный ярко красной мастичной печатью. Армфельт дал команду, створки ворот распахнулись, и повозки медленно въехали на территорию постоялого двора. Вместе с ними за частоколом скрылось около трех десятков кирасир. Остальные развернулись и, по команде Армфельта двинулись в обратном направлении. Сразу вслед за ними из ворот выехало с полсотни драгун в полном вооружении. Конный отряд быстро скрылся за поворотом, ворота захлопнулись, и лишь часовые, количество которых увеличилось вдвое, как и прежде, мерно шагали взад-вперед вдоль глухого забора.