Сердце Альтиндора. Дилогия (СИ)

Лично я понятия не имел, что мне теперь делать.

И я рассказал Шапшену и о Тени, и об офаране, с помощью которого собирался открыть Центальские ворота. Он слушал меня внимательно, перебил всего лишь раз, когда я попытался ему объяснить, кто такой Риммер.

— Не утруждай себя, — сказал он. — Я прекрасно знал этого мерзавца. Ведь это по его вине я утратил Дар и стал таким… Ты сам видел, каким.

В мою голову пришла совсем уж безумная идея.

— Вы… Шторн?!

Взглянув на меня, он весело рассмеялся.

Что тут смешного? Не я первый подумал об этом. Так считала половина Сандоры. А вторая половина верила первой. Возможно, я был единственным, кто осмелился спросить об этом в открытую у самого Шапшена. И, если честно, я был бы только рад, если бы мое предположение оказалось правдой. Возможно, Шторн смог бы поведать, как мне справиться с Тенью.

— Нет, я не он. Мы с ним даже не были знакомы. Но меня постигла та же участь, что и его. Встреча с Риммером стоила мне Дара… Дар — это все, что у меня было. И лишившись его, я тоже едва не спятил… А пару лет назад я узнал об Источнике под Сандорой… Мне нужно туда попасть, слышишь?

Я кивнул.

— Теперь поправь меня, если я ошибусь. Чтобы пройти через врата, тебе нужен офаран, который похитил Риммер. Но ты не знаешь, ни где его искать, ни как потом одолеть.

Я снова кивнул.

— Винеар сказал, что об этом знали двое: Шторн и Неллис, — сказал я. — Один исчез, другой умер. А мертвые, как известно, не выдают своих секретов.

— Ты сказал Винеар? — воскликнул вдруг Шапшен. — Уж не тот ли это Винеар, который залечивает раны при помощи малярной кисточки?

— Он самый.

— Так он еще жив? Он в Сандоре?!

— Да.

— Если увидишь его, скажи, что я хочу с ним встретиться.

— Хорошо.

— А что касается того, умеют ли говорить мертвые… Еще как, если их хорошенько попросить.

Выпучив глаза, я уставился на Шапшена.

— Нет, я не могу. А вот могущественные Заклинатели, пожалуй. Они в силах договориться с духами, и те станут посредниками между миром живых и миром мертвых. Всех тонкостей я не знаю. Тебе лучше самому поговорить с Заклинателями.

— Хорошо бы, да где их искать? — вздохнул я.

— Это проблема, — не стал спорить Шапшен. — После того, как кувены начали охоту на почитателей традиций, в Сандоре почти не осталось Заклинателей. Почти! Но я уверен, что некоторые все еще живут в столице. Они не могут отсюда уйти, даже если бы захотели. Они должны присматривать за Хранителем города.

— А это еще кто такой?

— Дух, конечно. Говорят, он охраняет Сандору. И пока он здесь… да, случиться может, что угодно. Но если он исчезнет, Сандоре точно придет конец. Дух этот живет в Древнем колодце. Об этом знают все жители города и по старинке приносят ему дары. Кувены, конечно, скрежещут зубами, но запретить не могут. Не удивлюсь, если они и сами время от времени делают Хранителю подношения.

— И что мне с того? Как это поможет мне найти Заклинателей?

— Думаю, если ты обидишь Духа города, они сами тебя найдут, — ехидно захихикал Шапшен.

— И скормят этому самому духу, — домыслил я сам.

— Нет, что ты. Дух безобиден, как младенец! А вот Заклинателям это точно не понравится. Но если ты все же надумаешь, я расскажу тебе, как можно обидеть Духа Сандоры.

Хм… Кажется, он пытается втравить меня в очередную авантюру.

Но был ли у меня выбор?

— Я слушаю.

Инструкции Шапшена были подробны и предельно ясны. Выслушав его, я собрался уходить, но Отец нищих попросил задержаться:

— Есть еще одно препятствие на пути к Центальским воротам…

— Еще?! — не сдержался я.

Как будто существующего не достаточно!

— Да… Но по сравнению с Привратником — сущие пустяки. Ключ от ворот, которые охраняет центальский дух.

— Где же он?

— Он находится в Хранилище Прайи.

Я глухо застонал, словно у меня разболелся зуб… Нет, задачки, предлагаемые Шапшеном, были куда серьезней зубной боли. Укротить грозного Привратника, раздраконить Духа Сандоры, чтобы встретиться с Заклинателями, которые тоже вряд ли будут мне рады… А теперь еще и добыть ключ, который хранился в одном из самых охраняемых мест Варголеза.

— Вот, погляди. — Он протянул мне… ветхую тряпочку. Судя по всему, это был кусочек гобелена, выцветший и истертый на столько, что местами просвечивался насквозь. Так что я не сразу смог разглядеть, что на нем было когда-то изображено. Лишь присмотревшись, я смог разобрать, что это цилиндрический предмет, похожий на автомобильный прикуриватель. Большего мне разобрать не удалось.

— Шапшен… — выдохнул я, собираясь сказать старику все, что я о нем думаю.

— Я знаю: это будет нелегко. Но не труднее, чем справиться с Привратником.

Я в сердцах махнул рукой и вышел из дома.

День только начинался, и времени для предложенного Шапшеном плана было предостаточно. Поэтому, покинув квартал Проклятых, я отправился на городскую бойню. Она располагалась в юго-западном конце Вейдана, так что идти было не очень далеко.

Приближение бойни я почувствовал гораздо раньше, чем увидел ее собственными глазами. Воздух на юго-востоке Сандоры был густо пропитан тошнотворной вонью, по сравнению с которой запахи городской канализации могли показаться божественным ароматом. Остаток пути я преодолел, зажав нос рукавом и, еще не добравшись до бойни, мечтал лишь о том, чтобы скорее ее покинуть.

Народу на бойне было немного.

Понятное дело: кому захочется целыми днями «наслаждаться» такой вонью!

Но это были люди, привыкшие ко всему. Они с шутками и прибаутками выполняли свою работу: забивали скот, резали и рубили туши, сбрасывая отходы в воды канала. Мою брезгливость они воспринимали с пониманием и легкой иронией.

Когда меня спросили о цели визита, я долго не мог подобрать правильных слов: уж очень… хм… необычной была моя просьба. Но мясников она не удивила. Почесав макушку окровавленной рукой, один из них вызвался меня проводить.

Он привел меня к каналу у самой крепостной стены. Там, на отмели лежала свиная туша. Взглянув на нее, я невольно вспомнил строки нетленного опуса Шарля Бодлера:

…Спеша на пиршество, жужжащей тучей мухи

Над мерзкой грудою вились,

И черви ползали и копошились в брюхе,

Как черная густая слизь.

Все это двигалось, вздымалось и блестело,

Как будто, вдруг оживлено,

Росло и множилось чудовищное тело,

Дыханья смутного полно…

У меня не получилось бы сказать лучше.

— Забирай, — кивнул на нее мясник.

— Сколько с меня? — поинтересовался я.

— Так забирай.

Забирай… В карманы что ли?!

И почему я сразу не подумал, как мне тащить ЭТО через весь город?

Спросил у мясника, нет ли у него какой-нибудь подходящей тары — лучше всего с плотно прилегающей крышкой.

Пришлось вернуться к забойному цеху. Мясник вынес небольшой бочонок. С крышкой.

То, что надо.

За бочку, правда, пришлось заплатить двенадцать келхов.

Ерунда.

— Я заплачу еще три фора, если ты поможешь мне уложить в бочку… это…

— За три фора я отрежу для вас самые лучшие куски, — улыбнулся мне мясник.

Пошутил, что ли?

Нет. Он профессионально отделил от туши самые мясистые части, сложил их в емкость и закрыл крышкой.

Я расплатился, подхватил бочонок под мышку и направился в противоположный конец Вейдана. Именно там, недалеко от границы ремесленного квартала с Нижним Асхонелом, находился Древний колодец, известный всякому жителю Сандоры. По пути прохожие оборачивались мне в след, морща носы: то ли я успел провоняться бойней, то ли бочка оказалась недостаточно плотной.

Каменный колодец, перекрытый прочной решеткой, стоял на перекрестке улиц, был обнесен невысокой оградкой и укрыт от непогоды верандой, увитой плющом. Кованая ограда служила чисто эстетическим дополнением к антуражу, а не являлась непреодолимой преградой. Напротив, через кованую же арку без ворот любой желающий мог подойти к колодцу и положить на каменную плиту у его подножия букетик цветов, тряпичную куклу или бросить в стоявшую рядом миску медную монетку. И желающих было предостаточно. Так что мне с моими гнусными планами придется повременить.