Сердце Альтиндора. Дилогия (СИ)

Вцепившись в него обеими руками и упрямо продолжая сжимать в ладони кристалл, Растиф провожал взглядом пролетающие мимо дрова из пленницы, вывороченные из земли камни, да и сама земля… Жутко было видеть, как ураган выхватывал куски дерна, под которыми… ничего не было — пустота. Крошилось и разлеталось все в округе: участки пашни, песчаный берег, синеющее озеро, небо, облака…

Наступил момент, когда во всем мире не осталось ничего, кроме маленького островка земли со стоящим на нем столбом, за который отчаянно держался Растиф. Но и его вывернуло, осыпав Ищейку песком. Столб крутанулся, выскочил из рук и полетел в одну сторону, а орущий во все горло Ищейка — в другую. Его вертело, подбрасывало, крутило, а потом швырнуло о… Нет, это была не земля — пустота: бесконечная и черная.

Но несмотря на то, что отсутствовал какой бы то ни было источник света, Растиф прекрасно видел свое тело: дрожащие от напряжения руки, хенион, сжимаемый побелевшими пальцами…

Меч!

Он выронил оружие, когда хватался за столб, и теперь остался совсем без оружия.

Растиф осмотрелся. Нет, он ошибся: в этом мире пустоты все-таки имелся какой-то источник света. Нечто крохотное и далекое на границе видимости светилось зеленоватым огоньком.

«Это она — Изумрудная улитка», — догадался Растиф.

Найти ее оказалось легче, чем он предполагал. Осталось только забрать.

И Ищейка зашагал в направлении светящейся точки.

Пустота была… никакой. Вроде бы под ногами ничего не было, но Растиф никуда не проваливался, однако и звука шагов при этом не слышал. Он шел, шел, шел, а светящаяся точка не становилась ничуть ближе. Тогда он побежал, но от этого стало только хуже. Точка начала удаляться, а потом и вовсе, сверкнув на прощание, исчезла.

Растиф остановился, завертел головой…

Ничего.

Вдруг кто-то пискливо захихикал ему на ухо. Ищейка резко развернулся…

Пусто.

А хихиканье повторилось уже с другой стороны.

Растиф отмахнулся рукой, в которой сжимал осколок кристалла. Не попал. Хохотун быстро переместился в сторону, облетел Ищейку по кругу, замолчал на мгновение, а потом громко рассмеялся ему в самое ухо.

Снова удар. Мимо.

Неуклюжесть Растифа все сильнее распаляла смешливую тварь. Человек наносил беспорядочные удары, крутясь волчком на месте, отчего хохот становился только громче и глумливее. Достигнув своего апогея, он рассыпался на сотни голосов, и Ищейка утонул в дружном визге тысячи чудовищ.

— ТВАРИ! — заорал он во все горло.

И словно подчинившись приказу, ОНИ появились… повсюду. Чтобы оценить размеры самых крупных, Растифу пришлось задрать голову. Огромные, мерзкие, страшные. Прямо перед Ищейкой стоял один, похожий на мокрицу, вставшую на полсотни задних лапок. Передние синхронно шевелились, и при этом между ними проскакивали маленькие сиреневые молнии, а из маленькой вытянутой пасти то и дело вырывалось дымное облачко. Рядом стояла тварь поменьше. Издалека ее можно было принять за пышный куст. Его длинные ветви, похожие на змей, извивались, переплетаясь друг с другом, раскручивались, после чего все повторялось заново. Огромный монстр, напоминающий обрубок дерева, пристроился позади Растифа. Часть длинных гибких конечностей служила ему опорой, остальные хлестали по сторонам, тянулись е Ищейке, но натыкаясь на невидимую преграду, отскакивали назад.

Тварей поменьше было гораздо больше: Двулапые с щупальцами, многоножки, покрытые хитиновым панцирем, ракообразные, древовидные, антропоморфные, но настолько уродливые, что человеческие черты бросались в глаза в последнюю очередь.

Но больше всего было всякой мелочи — скачущей мечущейся, кружащей над головой Ищейки, пытающейся дотянуться до непрошенного гостя маленькими лапками, зубами, щупальцами. Они агрессивно бросались на Растифа, но приблизиться в плотную не могли.

Хенион… Кристалл удерживал их на расстоянии. Самые ретивые или неосторожные, преодолев невидимую черту, начинали тлеть, распространяя ужасную вонь, и корчиться от боли.

Окруженный чудовищным сонмом Растиф не стоял на месте. Вытянув перед собой руку с хенионом, он кружился по сторонам, делал резкие выпады, заставляя духов шарахаться назад, рыча от ярости и страха. Прав был Хранитель: если бы не кристалл, твари давно бы разорвали его на мелкие кусочки. Он уже начинал жалеть, что согласился на это безумие. Но цель была так близка…

Изумрудная улитка находилась совсем радом. Растиф видел ее временами, позади мельтешащего перед глазами хоровода чудовищ. Этот артефакт на самом деле чем-то напоминал раковину улитки, хотя и не являлся таковой. Он висел в… воздухе шагах в сорока от Ищейки и медленно крутился вокруг собственной оси. Так близко и так далеко.

Растиф нерешительно шагнул вперед. Твари зашипели, заскрипели, заверещали, но вынужденно подались назад. Правда, те, что разместились за спиной человека, последовали за ним. Повертевшись по кругу, Ищейка сделал еще один шаг. Изумрудная улитка стала ближе.

Духи во что бы то ни стало решили воспрепятствовать человеку, но хенион оказался сильнее их желания. Видя, как в бессильной злобе бьются духи, Растиф рассмеялся.

Зря он это сделал. Духи пришли в ярость. Несколько мелких, обезумев от злости, бросились на него и вспыхнули ярким пламенем, приблизившись к хениону ближе, чем это было допустимо. Одного, самого ретивого достал Растиф, вонзив в него остроконечный осколок, и тот лопнул, как мыльный пузырь. Но в следующее мгновение, презрев опасность, чудовище, похожее на древесный ствол, вцепилось гибким корнем в хенион и вырвало его из рук Ищейки. Коснувшись кристалла, корень начал распадаться мелкой трухой. Хенион выпал, но это не спасло отчаянного монстра от гибели. Зараза продолжила распространяться вверх по корню, добралась до ствола и вскоре охватила все чудовище. Грозный дух, пронзительно скрипя, бился в агонии, разбрасывая во все стороны сыпавшуюся из него труху, и время его жизни было сочтено.

Но и Растифу, оставшемуся без оружия и — главное! — без хениона, оставалось уповать лишь на скорую смерть. Когда десятки духов ринулись на него со всех сторон, он попытался все же добраться до кристалла, но одна из тварей, находившихся дальше всех от добычи, схватила его за ногу удлинившимся щупальцем, отдернула назад и потащила к разверзшейся пасти, исходящей слюной в предчувствии сытного обеда.

Растифа волокло по гладкой поверхности, на которой не за что было ухватиться, мимо клацавших зубов и клыков, тянущихся к добыче лап и прочих конечностей. Он рычал, бился, пытаясь освободиться от мертвой хватки проголодавшегося духа, но все было тщетно. И когда до пасти чудовища оставалось всего ничего, он сунул руку в карман, достал щепку и, произнеся нашептанное Ингусом заклинание, бросил в сторону духа.

Щепка в мгновение ока пустила ростки и стала стремительно увеличиваться в размерах. В тот миг, когда острые клыки готовы уже были сомкнуться на теле Ищейки, над схватившим его чудовищем вырос Лесной дядька, опутал корнями его челюсти, дернул в стороны, разрывая пасть на две части. Остановившегося Растифа атаковала настигнувшая его мелочь, но и тут Дядька оказался на высоте. Размахивая корнями, он хватал духов на лету, давил их, рвал на куски, пронзал корнями, которых с каждым мгновением становилось все больше. Некоторые успевали вцепиться в плоть Ищейки, но на большее у них не оставалось времени. Лесной владыка самоотверженно защищал своего подопечного. Многие твари, позабыв о человеке, набросились на Дядьку. Они бросались со всех сторон, царапали его прочное тело, пытались перегрызть извивавшиеся корни. Лесной дух был силен, но его противников оказалось слишком много.

И тогда Растиф, отбиваясь руками и ногами от досаждавших чудовищ, достал из кармана фляжку, вырвал зубами пробку и вылил ее содержимое в Пустоту. Образовавшаяся лужа задрожала, вспучилась округлой шишкой и, продолжая расти, приняла черты многонога — морского чудовища, топившего корабли в море Дитенгаар. Несмотря на то, что его тело целиком состояло из воды, гибкие конечности без труда пронзали насквозь тела атаковавших Растифа духов, хлесткими ударами отбрасывали их в стороны, удлиняясь, настигали добычу и обвивая бьющиеся тела, давили их и рвали на части. Ответные выпады духов не приносили успеха. Водянистое тело было неуязвимо для их когтей и клыков. Полученные раны тут же заполнялись жидкостью и исчезали.