Сердце Альтиндора. Дилогия (СИ)

Впрочем, не все.

Один из духов, выделявшийся из стаи своими габаритами и редкостным уродством, попытался выказать свою независимость и, скорчив презрительную мину, плюнул на стол зеленоватым комком слизи, которая мгновенно прожгла толстые доски.

Риммер так и остался сидеть, подпирая подбородок левой рукой. В то же время его правая мгновенно почернела, стала призрачной, рванулась к хорохорящемуся духу, схватила его за горло и притянула через стол к повелителю. Глядя непокорному в глаза, Риммер приоткрыл рот и с расстояния полу-локтя стал его пожирать… Можно было бы этого не делать, но такое зрелище благотворно действовало не только на притихших духов, но и жавшегося у дверей Халиуса. От тела пронзительно верещащего и трясущегося духа, извиваясь тонкой нитью, ко рту непроницаемо спокойного — даже безразличного — Риммера тянулась призрачная сущность. Дух на глазах становился меньше и меньше, терял свои очертания, превращаясь в бесформенную массу. В конце концов он полностью растаял, а оставшуюся на руке слизь Мастер-Тень небрежно сбросил на пол.

— Так будет с каждым, кто решит показать мне свой норов, — холодно произнес Риммер и внушительно посмотрел на побледневшего в одночасье Халиуса.

Окинув взглядом оробевших духов, Мастер-Тень выбрал самого большого и — на вид — самого опасного из них и поманил его пальцем.

Дух, борясь со страхом, обреченно приблизился к столу.

— Поручаю тебе присматривать за этим человеком. — Риммер ткнул пальцем в Халиуса.

— За что, господин?! — удивленно воскликнул «бывший хозяин», выпучив глаза. — Чем я заслужил подобное недоверие?

— Так будет, пока ты не заслужишь обратное… Можешь идти!

Разобиженный Халиус покорно вышел из помещения.

— Ну? — нахмурился Риммер, грозно взглянув на продолжавшего стоять перед ним духа.

В миг тот стал бесплотным и едва различимым и порывом ветра последовал за своим подопечным, скользнув в щель между дверью и полом.

Все складывалось как нельзя лучше. Но Риммера терзало непонятное чувство неудовлетворенности.

Чего-то не хватало…

Окинув взглядом теснившихся в комнате духов, он взмахнул рукой и сказал:

— Исчезните!

И они исчезли, словно их и не было.

Еще декаду назад он мечтал стать человеком. И он стал им. Будучи простым неприметным цанхи он жаждал власти, славы и могущества. Теперь он мог получить и это.

Но чего-то все равно не хватало.

И постоянно хотелось есть.

Нет, речь шла не о тривиальной человеческой пище. В последнее время он постоянно нуждался в Силе. Его итак уже распирало — дальше некуда, но вместе с тем и чувство «голода» становилось с каждым днем все сильнее.

Он подумал было, а не прогуляться ли по городу? Правда, ночь на дворе и люди спят, наивно надеясь на прочность дверей и сложность замков…

«Глупцы! Что мне ваши двери и замки?»

Но размениваться на мелочь не хотелось.

«Скучно и… противно».

Впервые Риммер пожалел о том, что в этом мире осталось так мало цанхи. Вот достойная пища!

Одного он уже сегодня выжал до капли, но Силы в нем было мало. Таких как этот… Растиф нужно было, по меньшей мере, с десяток, чтобы утолить голод.

А цанхи в городе, благодаря созданному после войны Мастеров Братству Кувена, практически не осталось. А если и есть какие, то они прячутся, скрывая свою сущность.

Впрочем…

Риммер вспомнил о Теметиуре, которого видел на днях.

«Как же я о нем забыл!»

Вот в ком Силы немеренно!

И искать его не надо: стражники отвели Огнеборца в Прайю.

Риммер почувствовал как настроение меняется к лучшему.

Тиметиур…

Они познакомились еще до войны. Правда, тогда Риммер скрывал свой Дар, а слава об Огнеборце гремела по всему Варголезу. И этот зазнавшийся юнец посмел прилюдно толкнуть возникшего на его пути мужчину, годившегося ему в отцы. Тогда Риммер едва сдержался. Достаточно было одного прикосновения, чтобы наглец стал НИКЕМ. Но люди, покровительствовавшие «отнимающему Силу», велели не трогать Тиметиура. А Риммер оказался слишком слаб, чтобы воспротивиться их воле.

Это было давно. Теперь он, Мастер-Тень, был свободен и силен, как никогда. И не существовало такого человека — простого смертного или цанхи — неважно, — который посмел бы ему указывать, что делать, а что нет.

Так что пришло время рассчитаться по старым долгам.

А заодно и подкрепиться.

Оставив Улитку на попечение духам, Риммер покинул убежище через дымоход и по крышам домов, по пустым улицам устремился в Вержний Асхонел. Железные ворота, охранявшиеся нарядом городской стражи, являлись непреодолимой преградой для ночных воров и грабителей, для разъяренной толпы, коли такая решит прорваться в соседний квартал, да и удары тарана потенциального противника они смогли бы сдерживать невесть сколько долго. Однако Риммера они не могли остановить. В самом начале привратной площади Тень оторвалась от земли и огромной черной птицей пронеслась над воротами, растревожив дремавших у караульного помещения стражей.

И снова легкое бесшумное скольжение по городским улицам…

Прайя была одним из немногих сооружений Сандоры, сохранившихся в своем почти что первозданном виде. Возникшая как крепость на подходах к столице, она еще два с половиной столетия назад оказалась поглощена ненасытным городом. Но в отличие от других замков и крепостей, которые постигла та же участь, Прайя сохранила и крепостную стену, и ров, заполненный ныне водами, отведенными от канала. Правда, подъемный мост врос давно в землю, а угловые башенки крепостной стены были заселены и обжиты представителями Братства. Но, тем не менее, врагу понадобилось бы приложить немалые усилия, чтобы взять штурмом эту цитадель.

Просочившись сквозь прочную решетку ворот, Тень оказалась во внутреннем дворе Прайи.

Риммер бывал здесь. Давно, правда, еще в те времена, когда Фамор Фрамес уступил Прайю Ории — созданной королем Сарэном комиссии, призванной контролировать деятельность Мастеров и наказывать цанхи, нарушивших закон. Но с тех пор здесь мало что изменилось. По крайней мере, тюрьма находилась на том же месте, что и раньше. Преодолев полсотни шагов, отделявших крепостные ворота от центрального строения, Тень проникла внутрь сквозь оконную решетку.

Камера заключенного. Чувства Риммера в образе Тени были обострены до предела. Поэтому приторная смесь из запахов пота, испражнений и страха показалась невыносимой. Узник — немолодой уже мужчина — лежал на разбитой кровати лицом к стене и, судя по ровному сопению, спал. Отметив мимоходом, что Силы в узнике совсем мало, а, значит, он не цанхи, Тень просочилась сквозь частую решетку, отделявшую камеру от длинного коридора, в самом конце которого, сидя за столом, дремал краснорожий охранник. С другой стороны, там, где находилось караульное помещение, доносился приглушенный деревянной дверью стук игральных костей, звон монет и довольный смех.

Риммер не знал, в какой из камер содержат Тиметиура, поэтому неспешно скользил Тенью по каменному полу и сквозь решетки присматривался к спящим узникам. Зрение Тени сильно отличалось от человеческого. Даже в полной темноте Риммер видел четкие черно-белые очертания предметов. А живые существа выглядели палитрой художника, экспериментировавшего с синим, красным и желтым. И только Сила тонким ветвистым побегом обвивавшая позвоночник, излучала яркий белый свет. По интенсивности свечения можно было судить о количестве и качестве так необходимой Тени субстанции.

Преодолев половину коридора, освещенного тусклым светом масляных ламп, Риммер не обнаружил ни одного цанхи. Халиус достаточно рассказал ему о кувенах, чтобы допустить, что узниками этой тюрьмы были в большинстве своем ни в чем не повинные люди. Впрочем, возможно кто-то из них мог быть скордом, разорявшим варголезские склепы или пимперианские руины, или Коллекционером, имевшим страсть к предметам древности и артефактам Мастеров.

И лишь один человек излучал яркое белое свечение, озарявшее узкую камеру с низким потолком.