Дитя Плазмы

л, что собирается заглянуть в архивы военных, надеясь выудить информацию о всех пропавших без вести в момент появления каракатицы на полигонах.

Наверное, сказывалось ранение. От опытов и разговоров Гуль уставал не менее своего нового приятеля. Тотчас после ухода Джека он ложился на широкий, застеленный асбестовой тканью диван и засыпал.

Заснул он и на этот раз, однако проспал не более двух часов. Пробуждение оказалось не слишком приятным, Гулю показалось, будто ему снова снился Зуул. Перевернувшись с живота на спину, он тут же испуганно сел. Перед ним мерцал экран - голубоватое, искрящееся полотно, на котором вот-вот должно было вспыхнуть и заиграть изображение.

В ужасе Гуль закрыл глаза и кулаком ударил себя по темечку. То же происходит с телевизорами от крепких ударов. Экран дрогнул и потускнел. Но что-то все-таки осталось - некое новое ощущение, о котором он тоже еще не рассказывал Йенсену. Потому что и сам пока не разобрался в происхождении странного чувства. Только сейчас до него явственно дошло, что уже второй день кто-то неотрывно на него смотрит. Именно так это следовало называть! Кто-то смотрел на него сосредоточенно и неотрывно. И это не было скрытой камерой. Это был живой человеческий взгляд!

Сидя в кресле и упираясь взглядом в зрачки далекого соглядатая, Гуль мало-помалу стал представлять себе внешность соглядатая. Маленький, чуть сгорбленный, с щеточкой усов под крупным носом, с густыми бровями и обширной лысиной на голове. Носатый карлик тоже сидел в кресле и напряженно всматривался в лицо Гуля.

Уже через несколько минут Гуль видел усача столь ясно, что ему сделалось не по себе. Двое людей, разнесенные дистанцией в сотнюдругую метров, глазели друг на дружку, пронзая взглядами множественный бетон, с вниманием прислушиваясь к дыханию того, что сидел напротив.

- Этого не может быть! - вслух произнес Гуль. - Слышишь, ты, носач? Я брежу. И тебя нет!..

Усилием воли он заставил себя подняться. Проходя мимо огромных настенных часов, мельком взглянул на стрелки. Йенсен обещал вернуться к шести. Часы показывали половину седьмого.

* * * Йенсен поджидал Корбута в машине в двух кварталах от здания института. Рассеянно разглядывая залитый солнцем асфальт, он механически пережевывал горьковатую смесь китайского лимонника и гигантского папоротника. Время разбилось на томительные секунды, и он не заметил, как голова его опустилась на грудь, а темная рука сновидений мягко прикрыла веки. Он уже спал, когда маленький сгорбленный человечек с щеточкой усов под крупным носом приблизился к пикапу и весело присвистнул. Не вынимая рук из карманов, носатый человек склонился над машиной, прищурившись, уставился на спящего. Вздрогнув, Йенсен открыл глаза и, часто моргая, потянулся ладонями к лицу.

- Ты опоздал, Корбут, но я не сержусь. Лишний час сна - это чудо. Ты даже представить себе не можешь, какое это чудо!

- Почему же не могу: - Корбут хихикнул. - Тем более, что я вовсе не опаздывал. Пятнадцать минут назад доставили