Обыкновенный вечер доктора Джокера (СИ)

Борис Немировский

Обыкновенный вечер доктора Джокера

«Как уютно, как спокойно посидеть у камина в такой отвратительный день, как этот», — лениво думал доктор Джокер, раскачиваясь в кресле и задумчиво посасывая трубку… Кресло было вообще-то не качалка, а просто колченогое и разболтанное старье, но доктору оно нравилось, так как своей разболтанностью с успехом заменяло ему дорогой предмет обстановки. До той поры, конечно, пока не развалится. Но доктора такая перспектива трогала мало — он не очень любил заглядывать в будущее. Хотя и умел. В последний раз он предсказал своей горничной Марте, что ее богатый дядюшка скоропостижно выздоровеет, да так и случилось. С тех пор Марта затаила злобу и делала доктору всякие пакости при каждом удобном случае. Впрочем, дядюшка ее тоже остался на доктора в обиде, так как не только благодаря ему поправился, но в то же время и разорился. Благодаря доктору же — тот его лечил и счет оказался для старика губительным. К счастью, пакостей добрый дядюшка творить не мог — богадельня, где он нынче обретался, была далеко, и вся его нерастраченная изобретательность уходила на бесславную борьбу с ненавистными врачами и крысами. Что же думали по этому поводу последние — доктор Джокер не знал и знать не хотел. Он мирно сидел в раздолбанном кресле, размышляя о камине, которого у него не было, и посасывая, как было уже выше сказано, телефонную трубку…

За окном вечерело. Лил промозглый осенний дождь, еще более отвратительный оттого, что вечер был июльским. Сквозь щели в оконной раме в комнату пробивался туман мерзкого желтоватого оттенка, обильно сдобренный различными кетонами и альдегидами фабричного производства. Вместо уютных отблесков каминного огня на задумчивое лицо доктора падали уютные отблески ближайшего горящего дома, что было с точки зрения освещения в общем-то, одно и то же. Доктор уронил на пол трубку и взялся за газету. Он очень любил такие вот одинокие, спокойные вечера, полные уюта и сибаритства, когда ровным счетом ничего не случалось. Мир был особенно прекрасен в эти минуты, обещая долгие часы упоительного безделья и тупого глазенья в перевернутую вниз заголовком газету…

К химическому запаху тумана вдруг примешалась новая струя, явно биологического происхождения. Доктор Джокер с беспокойством повел носом, пытаясь определить таким образом источник этой, прямо скажем, навозной вони, в глубине души надеясь, что нечто, испускающее ее, находится на улице. Но увы, надеждам его не суждено было исполниться — тянуло из-за приоткрытой двери в коридор. «Не иначе, посетитель», — тоскливо подумал доктор, поворачиваясь в сторону запаха. Кресло жалобно взвизгнуло, однако нашло в себе силы продолжать свою безрадостную жизнь. Дверь приоткрылась еще и впустило в комнату странное существо густого коричневого цвета, наводящего беспристрастного наблюдателя, каковым доктор себя полагал, на мысль опять же о навозе. Близко посаженные глаза посетителя сверкали густым желтым цветом и он скалил в отвратительной ухмылке грязно-бурые клыки. Излишне будет упоминать, что зловоние исходило именно от этого существа. Запахнув на себе такой же, как оно само, коричневый плащ, создание скорчило мистически-высокомерную, по его представлениям, гримасу и вперило в доктора глазищи. На самом же деле гримаса лишь создала у доктора впечатление, что гость страдает глубочайшим расстройством желудка. Впрочем, хозяин, как и подобает хорошему терапевту, с диагнозом не торопился.

— Хмм… — задумчиво протянул доктор, придерживаясь старого принципа мистера Доджсона «Когда не знаешь, что сказать, говори по-французски». В качестве ответного приветствия существо издало звук, похожий на отрыжку.

— Смотри-и на меня-а-у! — завопило оно с подвывом. Зенки его завращались в разные стороны, как у хамелеона, и в конце концов сползли к переносице. Монстр попытался по-мефистофелевски взмахнуть плащом, запутался в нем и с грохотом упал под стол.

— Смотрю, — меланхолично ответил доктор Джокер, — Что, Барнум приехал?

— Чего? — прохрипело чудище, безуспешно пытаясь выбраться из дебрей плаща.

— Я имею в виду, — пояснил доктор, — что для цирка Дю Соле вы староваты немного. Впрочем, если вы — пациент, то вы не по адресу. Я не психиатр.

— Молчи, смертный, — послышалось с пола, — иначе не миновать тебе моих клыков! Хотя, — добавило существо тоном ниже, — тебе их и так не миновать. Оно наконец-то встало и продолжило с прежними завывающими интонациями:

— Ибо я — погибель рода Адамова! — (У него вышло — погиииибеллль). — Ибо я — ночной кошшшмааарррр…

— Очень интересно, — заметил доктор, — а скажите, у вас бывают боли в области желудка?

— Я изведу всееех, — не обращая ни на что внимания, как тетерев, токовало чудище, — Я обращу всех в дерьмооо! Ибо я — говномпир [1], и имя мне — граф Сракулаааа! От одного касания моих клыков все превращается в экскременты, а дыхание мое смеррртеееелльноооуууу!!!

— Охотно верю, — поморщился доктор Джокер, стараясь дышать ртом, — И откуда же ты такое на мою голову свалилось?

— О-о-о! — снова завелся говномпир, — Меня породили жуткие, нечестивые заклинания, меня извергла отвратительная бездна…

— Все ясно, можешь не продолжать, — со вздохом оборвал его доктор, но тут же ему пришлось задержать дыхание, так как вонял монстр немилосердно.

— Эта чертова неряха Марта опять не вымыла унитаз.

— Нуу…в общем-то да, — смущенно сознался говномпир и потупился.

— Тебе совершенно нечего стыдиться, — покровительственно заметил доктор.

— Во-первых, я врач, а во-вторых, знавал я парней, которые воняли куда хуже, и ничего, жили и даже размножа…

— Хуже?! Ты посмел сравнить меня с какими-то вонючими смертными?

— Но ведь и ты тоже…э-э…пахнешь?

— Запомни, человек, я ВОНЯЮ! Причем куда гадостнее, чем все, что ты в своей жалкой жизни нюхал до сих пор, вместе взятое! Понятно?

— Гмм, — с сомнением протянул доктор, — Попробуй-ка высунуться из окна на минутку…

Монстр строевым шагом подошел к окну и шумно втянул в себя воздух. Цвет его резко изменился в сторону позеленения и он поспешно закрыл окно.

— Ладно-ладно, — пробулькал он, — я вовсе не имел в виду вашу чертову химическую промышленность…

— Тогда почитай газету. Сейчас как раз предвыборное ралли и кандидаты так развонялись, что куда там тебе.

— Газету?! — обрадованно завопил Сракула, — Сейчас ты увидишь, что я из твоей газеты сотворю!

Он метнулся к столу и прокусил газетный лист клыками. Ничего не произошло. Говномпир отчаянно впился в бумагу, изжевал ее всю, однако лишь добился полной непригодности ее к дальнейшему прочтению. В конце концов он поперхнулся и, закашлявшись, выплюнул остатки многострадального периодического издания на пол. После чего горестно уставился в пол и застыл.

— А что, собственно должно было произойти? — осторожно поинтересовался доктор.

— Как это — что? — истеричесни вопросил говномпир, — она должна была в дерьмо превратиться, вот что!

— А-а…Ну, так не волнуйся, пожалуйста, она и так уже была дерьмом. А вещи в самое себя не превращаются.

Взбешенный монстр резво запрыгал по комнате, кусая все подряд. Доктор заинтересованно следил за ним, с грустью отмечая, что никаких изменений не происходит. «И куда только деньги деваются» — с грустью подумал он. В конце концов чудище запыхалось и остановилось перевести дух. Доктор решил, что и ему пришла пора вставить слово:

— Я бы не советовал тебе пробовать на зуб все подряд.

Страшилище тупо оглядывалось по сторонам, тяжело дыша и горестно время от времени подвывая. Плащ обвис на нем и стало заметно, какое оно худое. А доктор продолжал:

— Не советую также кусать политиков, поп-музыкантов и фанатиков, как религиозных, так и националистических. Если хотите самоутверждения, кусайте специалистов любого профиля, хотя некоторые могут Вам просто-напросто клыки выломать. Что же касается запаха изо рта, то я бы посоветовал…