Я, подельник Сталина (СИ)

-Ирек-кустым, я думал, ты уже забыл дорогу к моему дому!

Поспешил навстречу, раскинув в сторону могучие руки.

-Да ты меня совсем заломаешь, Ахмет-абзый, честное слово - медведь! -взмолился тот в его объятиях.

-Что, совсем ослаб на ученой работе? Ты к нам приезжай, подкормим, а то, вишь, как исхудал, - хозяин, лукаво прищурившись, оглядел товарища Сафина с ног до головы.

-Иль молодая да горячая жена тебя так загоняет? Вот был у нас бык-производитель...

Что приключилось с этим самым колхозным быком, осталось во мраке неизвестности. Так как подбежала Хатижа, возмущенно всплескивая руками, принялась тараторить:

-Черт тебя за язык дергает, муженек, ыстагафирулла тауба! Разве можно такие вещи говорить! Здравствуй, Ирек Талгатович! Какими судьбами? Как поживает сноха? Заходите в дом, мигом стол накрою!

Налетела хозяйка как весенний дождик-«ляйсян», так же быстро и улетучилась - принялась сапогом, надетым на раструб, раздувать самовар. Ирека, сослуживца мужа, знала давно. И уважала.

Мужчины тем временем, обменявшись приличествующими встрече приветствиями и расспросами, завели серьезный разговор. Ирек не стал посвящать старшего друга во все нюансы. Слишком хорошо его знал, наверняка захочет пойти вместе с ним. А это слишком опасно, пусть детишек ростит, навоевался уже... Поэтому сослался на секретность задания. Лишь попросил съездить в соседний Кунакбай, выяснить - нет ли среди убитых мятежников некоего Азата Хужина из деревни Кудей? Наверняка все трупы сволокли в одно место, может и списки начали составлять. Нет списков, Азата распознать нетрудно - с черными как смоль и кудрявыми волосами, таких среди башкир очень и очень немного. А еще застарелый шрам через левую щеку, видимо, когда-то полоснули ножом. Товарищу Сафину надо было убедиться, что предпоследнего из налетчиков не убили при освобождение деревни, имеет ли смысл продолжать преследование? Или сразу отправиться на поиски раненого Самата?

Ахмет не стал донимать расспросами, раз старый боевой товарищ просит, значит так и надо. Только решил все по-своему. Зычным голосом кликнул сына. Тотчас явился подросток лет четырнадцати. Лобастый, широкий в кости, с буйными вихрами и пронзительными голубыми глазами - точная копия отца, только пока значительно поменьше размерами. Ахмет подробно пересказал ему просьбу товарища Сафина, не преминув добавить, что задание секретное и государственной важности.

Ирек заколебался:

-Ахмет-абзый, там же трупы рассматривать, а он совсем еще мальчик.

Мальчик почтительно, но все же возмущенно фыркнул.

-Какой-такой мальчик! - заступился за него отец, - он уже корову самостоятельно режет. И трупов навидался, помогал мне обмывать усопших перед погребением. Я его, шалопая, еле удержал - все порывался на войну с мятежниками. Будто без него у товарища Сталина красноармейцев не хватит! Вишь, стыдно ему, комсомольцу, дома сидеть. Раз так, пусть выполняет твое секретное задание. Ты только ему свою лошадь дай, колхозные все на Урале. Отогнали, чтобы мятежники не зарились.

Глядя на молодцевато вскочившего в седло и галопом унесшегося сына, потеплевшим голосом изрек:

-Помянешь мое слово, Ирек-кустым, быть ему полковником, иншаллах! Или хотя бы майором. Мне вот грамотности не хватило, да и желания, если честно. А Загит наш, вся в мать - такая же настырная и честолюбивая.

-Да что ты говоришь, Ахмет-ака! Какие полковники в РККА?!- опешил и возмутился Ирек.

Хозяин дома снисходительно поинтересовался:

-Да ты, Ирек-кустым, опять партизанишь, по лесам все шляешься, новостей не знаешь?

И просветил: в газете «Известия», доставленной накануне бунта, была статья про реформы в РККА. Некогда было Ахмету вникать во все тонкости, но вот то, что восстанавливаются чуть в измененном виде воинские звания Российской империи, это он понял наверняка. Товарищ Сафин был целиком нацелен на выполнение своей жуткой миссии, и все же новость ошарашила. Не удержался от расспросов.

- И зачем такое понадобилось?

-Сам посуди, кустым, я знаю всех предков до седьмого колена. Горжусь, какие они были достойные люди. И сам живу так, чтобы не было стыдно перед ними, когда встретимся на том свете. Детей воспитываю на примере своего отца Аскара. Суровый был человек, но справедливый. Помнится...

-При чем тут ваша родословная? Ты же про звания начал говорить, - на правах старого друга не очень вежливо перебил его Ирек.

-Так я тебе про то и толкую! Как говорят наши старики, только собака не признает родства. Какая вера может быть человеку без роду-племени?

Для вящей демонстрации своего отношения к такому контингенту хозяин смачно сплюнул под ноги.

- С армией точно так. РККА не какой-нибудь ублюдок, а продолжатель славных дел Суворова и Кутузова. В статье еще кто-то упоминается, но я их не знаю.

-Так и пишут - «не ублюдок»? -растянул губы в улыбке Сафин. Он-то прекрасно знал привычку старшего товарища домысливать и украшать речь цветистыми оборотами.

-Не, товарищ Сталин не может так прямо сказать, культурно приходится ему выражаться, как бы интеллигенты не обиделись. Но умному понятно, даже если культурно пишут.

-Газета у тебя?

-Нет,- сокрушенно хлопнул себе по коленам Ахмет, - я в правление колхоза читал. А правления сейчас нету - спалили безмозглые «белотряпочники». Вот, несносные, добрым людям пора на сенокос, а они носятся туда-сюда, правления жгут. Так что поверь пока на слово - быть нашему товарищу Муртазину генералом.

Впрочем, не до политпросвещения стало. Последние два дня Ирек питался всухомятку. Понял, как оголодал, лишь очутившись за обеденным столом. Хороший хозяин Ахмет, жена его и того почище: для дорогого гостя нашлись и конская колбаса-казы, и полная сковорода яичницы, и зелень со своего огорода, и свежая сметана, и прочие изыски справного крестьянского подворья. Хозяин уговаривал в первую очередь налегать на брынзу, коей очень гордился. А Хатижа уже подавала на стол первую партию скворчащих на топленном масле лепешек-табикмак.

-Дорогая женушка, никак обидеть хочешь храбрейшего красноармейца героического комбрига Муртазина и нашего любезного друга?

У хозяйки от подобной инсинуации слова застряли в горле, замолкла, будто заклинило пулеметную ленту. Ахмет хитро прищурившись, продолжил:

-Сухой кусок горло дерет. Подавай-ка, женушка, медовуху. Ту, которую упрятала от меня в чердак бани. Она уже вчера поспела, сам проверял!

Немного осоловевший от обильного угощения Ирек отнекивался, мол, некогда бражничать. Но хозяин был неумолим, мол, все равно Загита будешь дожидаться, а от глотка живительной медовухи еще никто не умер. Налив обоим, Ахмет сунул в свою пиалушку указательный палец и стряхнул пару капель янтарной жидкости на пол.