Цвет надежды

— Мне должны были стереть память, когда все закончится.

— Почему?

— Драко настоял. Он… очень злился оттого, что я многое узнала о… его семье, о вашей семье. И… он… ненавидел меня все эти годы. Знаете… у них как-то с Гарри так повелось. А я… всегда была другом Гарри, и…

Гермиона поняла, что ее лепетание малопонятно.

— В общем, память мне не стерли, и…

Девушка замолчала.

— Что же случилось дальше?

— Дальше? Профессор Дамблдор попросил меня помочь Драко. Хотя ваш сын не верит, директор заботится о нем. Правда. И сегодня он… — Гермиона запнулась, бросив быстрый взгляд на женщину. Ей снова пришло в голову, что Нарцисса может не знать о произошедшем. Ну не может она быть так спокойна. Любая выдержка имеет предел. — Он рисковал собой, спасая Драко.

— У этой истории множество сторон и мотивов…

— Я понимаю, но факт остается фактом.

— Хорошо. И что же? Вы решили помочь?

— Я… не знала как, но пообещала. А потом все как-то завертелось.

Гермиона вздохнула и посмотрела на свои колени. Все завертелось… Это еще мягко сказано. Весь ее мир не просто завертелся, а сосредоточился в одном месте, и его центром стал этот мальчишка.

Подняв голову, она встретилась с таким взглядом, что сразу вспомнила ту Нарциссу, которую видела один единственный раз в комнате сына. Было в этом взгляде столько… понимания. Даже не материнского… нет.

— То есть, сегодня вы пришли проведать моего сына из-за обещания Дамблдору?

Гермиона прекрасно видела, что Нарцисса понимает, насколько эта фраза не соответствует истине, и что женщина просто дает ей шанс дать обратный ход. Возможность последнего шага назад. И Гермиона поняла, что не станет его делать.

— Нет. Я пришла увидеть его. Побыть с ним рядом. Услышать его голос. Я… очень давно не слышала его голос.

Эта нелепая фраза словно что-то сорвала в душе. Гермиона сглотнула, понимая, что продолжать не сможет.

Нарцисса тоже это поняла.

— Мисс Грейнджер, в вашем возрасте мир воспринимается иначе и, наверное, честнее, — Нарцисса вздохнула. — Вы искренне верите в себя, в то, что будет завтра, и оно непременно будет счастливым. Это ваше право. Только не нужно впутывать в ваше выдуманное завтра моего сына.

Гермиона подняла взгляд на женщину. Неужели ей только показалось понимание? Неужели?

— Простите, миссис Малфой, — негромко, но твердо произнесла девушка, — но это может решать только Драко.

— Мне показалось, что он решил, — так же негромко откликнулась Нарцисса.

— Вы не понимаете. Да! Я ему соврала. Да! Он не верит. Но он… он должен мне поверить. Понимаете? Это важно! Он… он не должен оставаться один в этом проклятом лазарете. И вообще…Он заслуживает большего.

— И чего же он заслуживает, по-вашему? — тихо спросила Нарцисса.

И Гермиона вновь увидела женщину, некогда отбросившую прочь дорогие украшения.

— Он заслуживает того, чтобы в его жизни было все… по-другому. Были свет, радость… Он… Я видела в нем врага все эти шесть лет. Злилась. Ненавидела. Я даже ударила его на третьем курсе…

Гермиона усмехнулась, глядя на корешок толстого фолианта, лежащего на учительском столе, и не увидела, каким стал взгляд Нарциссы Малфой — словно времени не существовало, этих двадцати лет точно не было в помине. И, наверное, Нарцисса была единственной, кто мог понять нелепые, на первый взгляд, метания семнадцатилетней девушки.

— Когда он получил известие о гибели тети, мне захотелось изобрести Маховик времени такой силы, чтобы повернуть время вспять насовсем. Чтобы он не сидел там безжизненной куклой. Я… Знаете, у него такая славная улыбка. Совсем мальчишеская. А еще с ним всегда, как на качелях. Не знаешь — вверх полетишь или вниз.

Гермиона замолчала, сглотнув. Некоторое время все так же смотрела на книгу, а потом подняла взгляд.

— Надеюсь, я ответила на ваш вопрос.

Нарцисса молча разглядывала девочку. Она намеренно была категорична, чтобы увидеть, станет ли та отвечать или смирится. Девочка ответила. Да еще как. Что-то дрогнуло в материнском сердце. Юная гриффиндорка была… странной. На первый взгляд она напоминала Эванс, а вот теперь Нарцисса отчетливо видела в ней Фриду. Такую же рассудительную, с почти безграничной верой в хорошее и умением понять сложного и противоречивого человека. А еще в ней был тот задор, который может свернуть горы и остановить солнце. Тот задор, который многие теряют очень быстро, столкнувшись с первыми трудностями.

— Мисс Грейнджер, — Нарцисса смотрела в карие глаза, — сейчас у Драко не лучший период в жизни. Неизвестно, чем все закончится. Ему сейчас нужна ясная голова и свобода в выборе способов решения проблем, возможность действовать, не отвлекаясь на что-то… иное. Если вы проявите настойчивость и добьетесь его прощения, ему придется гораздо труднее. Он будет связан.

Гермиона опустила голову. В словах женщины был смысл, но как же хотелось закричать, что она ничего не понимает. Все не так. Гермиона поможет ему. Она… Она…

— Но если вы сейчас уйдете, — негромко продолжила Нарцисса, — думаю, ему будет еще хуже.

Девушка подняла потрясенный взгляд.

— Мой сын — сложный человек. Надеюсь, вы это осознаете. Выбор за вами, мисс Грейнджер. Была рада знакомству.

Нарцисса стремительно встала и вышла из кабинета. Гермиона несколько секунд смотрела на закрывшуюся дверь, а потом тоже вскочила и бросилась в коридор. Там она замерла. Посмотрела налево. Туда, где за поворотом начинался коридор, ведущий в лазарет. Направо. Там, стоило подняться на два пролета, открывался путь в гостиную Гриффиндора. Несколько секунд девушка стояла в нерешительности, словно размышляла, а потом уверенно повернула… направо.

* * *

Когда она вошла в гостиную Гриффиндора, застала там Рона и Гарри, играющих в шахматы.

— Ребята, мне нужно с вами поговорить.

Гермиона перевела взгляд с одного юноши на другого. Рон сидел на полу, Гарри — на диване напротив. На плече Гарри уютно устроилась Кэти.

Услышав обращение Гермионы, Рон задрал голову, напряженно вглядываясь в лицо подруги. Гарри некоторое время смотрел на шахматную доску, словно не желая отвлекаться. Будто, если не реагировать, Гермиона с ее настойчивым желанием поговорить исчезнет. Гермиона ждала реакции Гарри. Для нее это было важно. Она не замечала напряженный взгляд Кэти — только растрепанную шевелюру. Гарри наконец поднял голову, взглянул на Гермиону и повернулся к Кэти. Однако он не успел даже рта раскрыть.

— Я поняла. Наедине, — Кэти бросила на Гермиону неприязненный взгляд и поднялась с дивана. — Пойду готовиться к празднику. Надеюсь, до ужина вы закончите.

— Спасибо, я тоже надеюсь, — не оборачиваясь на пятикурсницу, произнесла Гермиона.

Кэти ушла. Гермиона окинула взглядом гостиную. Вспомнила короткий список оставшихся на каникулы и подумала, что, наверное, они, Кэти, Джинни, Дин и еще человека три с младших курсов — все гриффиндорцы, оставшиеся здесь.

Гермиона повернулась к друзьям. Рон успел перебраться с коврика в кресло. Гарри по-прежнему сидел на диване, напряженно глядя на подругу.

— А где Джинни?

— Ушла с Дином, кажется, — откликнулся Рон.

— Ладно, — произнесла Гермиона, опускаясь на любимый коврик Рона. — Тогда с ней поговорю позже.

Девушка глубоко вздохнула, собираясь с духом. Посмотрела на сидящего по левую руку Рона, попыталась улыбнуться — Рон выдавил подобие улыбки в ответ, подняла взгляд на Гарри. Улыбаться не стала. Провела пальцами по краю стола, словно разглаживая невидимую скатерть и, наконец, выговорила:

— Я люблю одного человека…

Слева присвистнул Рон. Гермиона же подняла взгляд на Гарри. Юноша сидел, по-прежнему не отрывая от нее взгляда, опустив подбородок на сцепленные кисти рук.

— Он… едва не погиб сегодня, — продолжила девушка.

Гарри прищурился.

— Я до этого даже не понимала, насколько он для меня важен. А вот сегодня поняла. Я… знаю, что для вас это неожиданно. Но… Для начала я хочу сказать, что вы — самое лучшее, что у меня было все эти годы. Рон, — Гермиона повернулась к другу, — порой мне хотелось надавать тебе подзатыльников, это правда. Но… знаешь, ты самый лучший брат на свете. Правда. Я… Если бы у меня был брат — я бы хотела именно такого.