Цвет надежды

— Вечер встречи выпускников, — себе под нос произнес Северус Снейп, даже не пытаясь скрыть раздражение.

Он вдруг подумал, что человек не может иметь всего, что хочет. Вот и за счастье других людей приходится платить своим спокойствием. Он демонстративно не стал убирать свою волшебную палочку, хотя Блэк убрал свою в карман. Северус прекрасно видел, что опасности нет, но должен же был показать свое отношение к происходящему.

А спустя некоторое время в кабинете Дамблдора он все больше и больше удивлялся превратностям человеческой психики, пока ссутулившийся в кресле Сириус Блэк вещал о своем чудесном избавлении. Альбус Дамблдор смотрел на Блэка, как ювелир смотрит на дорогой алмаз. Северус такого взгляда никогда не удостаивался. Чертов Блэк снова герой, хотя все, что он делал в это время — наслаждался отдыхом в теплых краях. Снейп почувствовал, как губы сами раздвигаются в усмешке. Ведь взрослый же человек, а еле сдерживается, чтобы не упрекнуть Блэка в том, что пока он потягивал коктейли, другие рисковали. Хотя прекрасно понимал, как все было на самом деле.

Почувствовав на себе взгляд Нарциссы, он поднял голову. Женщина сидела в кресле. Его друг. Его близкий человек. Она уже немного успокоилась, и лихорадочный румянец покинул щеки. После того, как она поблагодарила Дамблдора, больше не произнесла ни слова. На ее лице играла сдержанная улыбка, а сама она за все время ни разу не взглянула на Блэка. Словно откладывала на потом, когда сможет беспрепятственно смотреть, прикасаться, стирать кончиками пальцев усталость с любимого лица и заколдовывать все беды, чтобы они на милю не могли приблизиться… Снейп удивленно моргнул и понял, что случайно проник в мысли Нарциссы. Так как он не делал этого никогда, то даже не сразу понял, что происходит. Потер лоб. Сумасшествие какое-то. А сейчас еще Поттер придет, и все будут дружно успокаивать мировую знаменитость. А вообще, сюрприз тот еще. Вот же Блэк позер! Не иначе как специально к Рождеству подгадал.

— Я предполагал подобное, — негромко произнес Дамблдор с улыбкой. — Такое случается, но об этом молчат, чтобы не давать необоснованную надежду. Ведь возвращаются не все.

— Надежда не бывает необоснованной, — подала голос Нарцисса, и мужчины оглянулись. Она посмотрела в глаза старого волшебника. — Надежды нельзя лишать. Может быть, люди возвращаются именно потому, что кто-то их очень ждет и… надеется.

Северус нахмурился, Альбус Дамблдор чуть склонил голову набок, задумчиво глядя на женщину, а Сириус Блэк опустил голову, словно боясь встретиться с кем-то взглядом.

* * *

С зеленой кроны сорвался неведомо почему пожелтевший листок и, медленно кружась, опустился в бокал с вином. Желтое и красное. Мужчина, некогда носивший имя Том Риддл, выплеснул содержимое бокала на землю.

В этот рождественский день он находился в сотнях миль от Англии. Ему нужно было подумать, выстроить новую линию поведения, учесть в обновленном плане гибель Люциуса, срыв младшего Малфоя и явную неверность некоторых из его людей. Он может позволить себе маленькую передышку, пока авроры будут рыть землю в попытках растоптать змеиное гнездо, то бишь гнездо Малфоев.

Слишком часто за последние годы приходилось вносить коррективы в планы. Но проигрыш одного сражения — это еще не поражение в войне. И чем больше таких мелких срывов, тем желаннее большая победа. А в том, что она будет, Лорд не сомневался. Он… не мог позволить себе сомневаться в деле, к которому шел всю свою жизнь.

На столике рядом с опустевшим бокалом лежала стопка бумаг. На верхнем листке каллиграфическим почерком прилежного чиновника было выведено имя «Властимила Армонд». Далее шел адрес маггловского приюта, который она посещала довольно часто, пока была жива. Все это идеально вписывалось в концепцию ее благотворительности, за исключением того, что приют был… маггловский. А еще она посещала его несколько чаще, нежели другие подшефные заведения. Кроме того, Лорд Волдеморт просто чувствовал, что там есть какая-то ниточка. Вот этим он и займется.

Бледные пальцы притянули ближе стопку пергамента. У него есть время. И он… всесилен. Тонкие губы растянулись в улыбке.

А может, все дело в том, что ему просто некуда было пойти в этот вечер. В огромном мире его, всесильного, никто не ждал. Потому что Рождество — это семейный праздник. Светлый, счастливый. Праздник, когда на небе зажигаются звезды, и то и дело звучат рождественские колокольчики, возвещая о том, что еще один юный ангел получил свои крылья.

* * *

Метель, длившаяся целый день, наконец стихла. Разыгравшийся ветер внезапно споткнулся. Снежный вихрь какое-то время закручивался по спирали, цепляясь за ветки деревьев и шпили башен, а потом словно устал и обессиленно осел на белые крыши. Ветер в последний раз набрал пригоршни снега и подбросил его ввысь, а потом прилег отдохнуть на ветках деревьев.

И тогда небо прояснилось. Из-за чернильных туч стали появляться звезды. Сначала робко, неуверенно, а потом все смелее. Белый покров окрасился серебристым светом. Рождественская ночь вступила в свои права. До утра мир будет таким — серебристо-белым, словно чистый лист. А завтра каждый сам раскрасит новый день в свои цвета: Радости, Огорчения, Недоверия, Искренности, Осуждения, Прощения, Счастья, Надежды…

Эпилог

В нашей странной неправильной сказке

Автор что-то однажды напутал,

Вмиг сорвав все привычные маски,

Зачеркнул дорогие минуты.

Мне сказали, что нужно смириться.

Мне соврали, что время излечит.

Но душа окольцованной птицей

Слепо рвется тебе навстречу.

И привычные стены вдруг давят,

И бессонные ночи вновь душат.

Я хочу все вернуть и исправить.

И клянусь: в этот раз я не струшу.

Я уже не боюсь развязки.

И не верю написанным строчкам,

Знаю: в нашей неправильной сказке

Не появится глупая точка.