Цвет надежды

Пока жив…

Мальчик появился из-за угла. Пружинящая походка и ярость. Не нужно было владеть легилименцией, чтобы понять, что он пропитан яростью насквозь. Каждый шаг, каждый вздох. Альбус понял, что столкнулся с проблемой. Он должен был поговорить с мальчиком о важности завтрашнего дня, но было ясно, что у Драко Малфоя сейчас совсем иные приоритеты. В этот миг он не думал о том, что будет завтра. Все его существо клокотало от того, что произошло сегодня.

Альбус заметил их совместный с мисс Грейнджер уход. Как педагог, он должен был бы воспрепятствовать. Но он отчасти был рад происходящему. Эти дети могли многому научиться друг у друга. Девочка — силе и способности принимать решения. А мальчик… мальчик мог научиться верить и радоваться простым вещам.

Но что-то пошло не так. И когда Драко замер, увидев директора, стало ясно, что именно. Он знал правду.

Мальчик на миг остановился, а потом продолжил путь издевательски медленно. Директор оглядел его с ног до головы. Расстегнутая мантия, неправильно застегнутая рубашка. Весь растрепанный и потерянный. Ожесточенный и ненавидящий. И за этой волной ярости — боль и растерянность.

— Добрый вечер, Драко.

— Добрый? Он добрый, профессор?

— Что-то случилось?

— Да! Да! Случилось!

Мальчик остановился перед директором.

— Может, пройдем в мой кабинет? Нам нужно поговорить.

— Я не хочу с вами говорить. Если я нарушил какое-то из ваших правил — снимите баллы, сообщите декану. В ваш кабинет я не пойду.

— Хорошо, — спокойно произнес директор, оглядывая пустой коридор. — Поговорим здесь.

Взмах руки, и перед Драко Малфоем появился стул.

Мальчик сверкнул глазами, раздраженный спокойствием тона, предложенным стулом и ситуацией в целом. Садиться не стал. И директор вдруг понял тщетность этой отчаянной попытки поговорить.

— Вы хотите мне что-то сказать? — негромко спросил старый волшебник.

Староста Слизерина резко вскинул голову.

Сказать… Как много хотелось сказать этому мальчику. Дамблдор чувствовал, как мысли Драко лихорадочно частят, наскакивая одна на другую. Горькие, тягучие. И в каждой — пустота и недоверие. Внезапно Альбус Дамблдор осознал, что это — очередная его ошибка. Решение довериться времени, посчитав, что все разрешится само собой, как-то наладится. Переложить бремя ответственности на плечи девочки, посчитав, что света ее души хватит для того, чтобы растопить горечь и недоверие этого мальчика. Света хватило, но — одна маленькая глупость, и все события засверкали иными красками. Злыми и горькими.

Драко Малфой отвернулся к покрытому морозным узором окну, несколько секунд молчал, а потом вдруг проговорил:

— Один вопрос, профессор. Один. Почему? Почему я узнал это только сейчас, причем… так?

Прямой взгляд. А на дне глаз отчаяние и безысходность. Словно пучина, бездна.

— Драко, наверное, это моя вина…

— Наверное? — горькая усмешка. — Вы еще не уверены до конца?

— Я понимаю твое состояние…

— Уверены?

— Да, Драко. Уверен. Мне тоже было семнадцать, пусть тебе и сложно это представить.

Мальчик усмехнулся, посмотрел под ноги, потом вскинул голову.

— И вас тоже держали за домашнего зверька, изучая поведенческие реакции в предложенных ситуациях?

— Сейчас ты зол, ты не в состоянии понять, но хотя бы просто выслушай.

— Не хочу.

— Ты же сам задал вопрос.

— Уже не хочу. Мне не нужны ответы. Вы ведь все равно солжете.

— Я заслужил подобные речи?

— Сейчас — да.

— Драко, Гермиона прошла этот путь сама. Не из-за моей просьбы, не в память о спасении Гарри. Она прошла путь до тебя сама. И ты не вправе считать, что она тебя обманывала.

— Неужели? Был момент, когда я заподозрил, что с ее памятью что-то не так. Я задал ей вопрос — она не ответила.

— Если бы она ответила, ты бы отвернулся. Ты не допускаешь мысли, что она просто не хотела такой реакции с твоей стороны?

Мальчик рассмеялся. Только веселья в этом смехе не было ни капли.

— Конечно. Лучше держать меня за идиота, швыряя как подачки свою жалость в благодарность за спасение Поттера. Зато всем удобно и хорошо.

— Драко, чувства — не подачки.

— Да что вы об этом знаете?!

Драко понимал, что его заносит, ученик не имеет права так разговаривать с директором, да и уважения к возрасту никто не отменял. Но в этот миг в нем не было уважения к человеку, носящему звание директора и бремя преклонных лет. В нем были лишь злость и ярость, и он почти хотел получить взыскание, чтобы не слышать эти проклятые оправдания, которые в чем-то имели смысл. Может, пустота в его груди не хотела логичных объяснений? Она хотела сохранить свое право ненавидеть. И в этой ненависти черпать силы для завтрашнего дня. Если уж Мерлин был настолько благосклонен к нему, что гостиная Гриффиндора оказалась пуста, когда он бегом вылетел из удушливо-красных стен, и лишь крик портрета ударил по перепонкам… Это потом он осознал свое везение, и что-то в душе почти захотело, чтобы этого везения не было, чтобы были основания выхватить палочку, швырнуть заклятием, не заботясь ни о чем. Не думая. В первый раз совершенно не думая.

Старый волшебник чувствовал каждый горький проблеск, каждую отчаянную картинку и понимал, что единственное, что он может сделать — не провоцировать мальчика. Пройдет время — он поймет. Наверное…

— Драко, нам нужно поговорить о завтрашнем дне. Полагаю, ты определился с отъездом домой.

Мальчик от неожиданности замер. Слишком резким был переход от одной темы к другой.

— Список у моего декана.

Юноша, правда, промолчал, что решение уже менялось. Или не менялось? Ярость не давала обдумать.

— Драко, в свете случившегося с Брэндоном Форсби, нам нужно понять, как действовать.

— Это — мой дом и моя семья. И я не нуждаюсь в ваших действиях.

— Драко…

— Скажите, профессор, чем отличается ваша сторона от стороны Волдеморта?

Вопрос прозвучал дерзко. Слишком дерзко и неуместно. В какой-то момент Драко понял, что перегнул палку. Он почти ожидал резкой отповеди, но директор негромко проговорил:

— Он хочет уничтожить этот мир, а мы пытаемся его сохранить. Вот и все.

Спокойный и лаконичный ответ смел пытавшийся проснуться здравый смысл.

— Сохранить? А по-моему, вы просто хотите сделать его удобным для себя. Решать за Поттера, за меня, за… других людей. Стереть память, если не нужны их рассуждения… Разве не так?

— Одни и те же вещи можно охарактеризовать разными словами. Ты упорно цепляешься лишь за одну сторону медали.

— Потому что медаль повернута ко мне исключительно этой стороной. Получается, что это одно и то же. Вы оба хотите сделать мир удобным для себя. Один — без магглов. Второй — без Волдеморта. И ваша правда лишь в том, что вы с вашим миром были раньше, чем он. Так?

— Он убивает людей, а я стараюсь их защитить.

— Иногда это одно и то же. Ваша защита…

— Драко, мы должны были обсудить очень важный вопрос. Но вижу: ничего у нас не получится. Я могу надеяться, что ты не исчезнешь из замка сегодня ночью, а спокойно обдумаешь все до утра? И перед тем, как ты уедешь… если решишь уехать, мы еще раз поговорим?

Мальчик резко замотал головой и отступил на шаг. Директор чувствовал, что Драко претит сама мысль о разговоре, что он уже поделил для себя все на черное и белое.

Староста Слизерина, кусая губы, посмотрел в пол. Он не хотел разговоров. Не хотел слышать эти чертовы логичные объяснения. Ему был важен итог, а не причины поступков. Кого-то он себе этим напоминал…

— Итак?

Юноша вновь помотал головой.

— Хорошо. Я все же жду твой ответ завтра утром. Доброй ночи.

Мальчик почти бегом бросился из коридора. А старый волшебник проследил за ним усталым взглядом. Казалось, сама Судьба, в которую Альбус так верил, вдруг отвернулась от него. Значит, нужно вновь действовать самому. Вновь принимать решения, под тяжестью которых совесть уже задыхается.