Реваншист. Часть первая (СИ)

Я поблагодарил, и мы распрощались. В общежитие я летел на вмиг выросших крыльях. Получилось! Срослось, вашу мать! Йес! Ай, да Самец, ай, да сукин сын! Орел! Красавчег...

По этому поводу мы с Лилей закатили банкет - в нашей комнате, конечно. Коля принял в нем участие как член семьи, то есть свидетель на свадьбе со стороны жениха. Здесь это не формальная должность. В роли свидетелей выступают близкие друзья. Отношения с ними сохраняют годами, если не десятилетиями. Лиля привела соседку по комнате Машу. Та, в свою очередь, согласилась стать свидетельницей. Для незамужней девушки - приятная миссия. На свадьбах свидетели в центре внимания публики, им даже "горько!" кричат, правда, в шутку. Некоторые, впрочем, целуются. Так что Маша посматривала на Колю с интересом.

- Об одном попрошу, - сказал я свидетелям. - О публикации пока ни слова. Не то сглазим.

Оба кивнули - дело понятное.

- Журнал подаришь? - спросила Маша. - С надписью от автора.

- Непременно! - кивнул я. - Если раздобуду.

- В комитете комсомола попроси! - посоветовала Маша. - Помогут.

Я хлопнул себя по лбу - точно! В этом времени люди читают много и жадно. Спрос на книги и периодику бешенный. Бумаги не хватает, поэтому тиражи лимитируют. На "Правду" это, конечно, не распространяется, как и на "Советскую Белоруссию". А вот литературные журналы - в лимите. С началом подписки на почте выстраиваются очереди. Многим не достается. Что журналы? В том времени я работал в ведомственной газете белорусского МВД. Тираж - 400 тысяч экземпляров при жестком лимитировании. Обычному гражданину выписать газету не светило - только сотрудникам МВД и их помощникам. Так ради подписки люди в дружину записывались. Комитет комсомола - орган идеологический. С "Союзпечатью" наверняка сотрудничает.

- Ты умница, Маша! - сказал я прочувственно. - Дай поцелую!

- Но, но! - взволновалась Лиля.

- Не пыли! - отмахнулась Маша. - Не уведу я твоего жениха. Даже если б и захотела.

Она залепила мне жаркий поцелуй. Коля захохотал, Лиля надулась. Впрочем, ненадолго. В знак примирения мы с ней расцеловались, причем, Коля с Машей в этом момент скандировали: "Горько!" Репетировали, словом. Душевно посидели...

В комитете комсомола новостью восхитились и обещали помочь. Не каждый день работников завода печатают в союзном журнале! Даже не каждый год. В комитете вообще не смогли вспомнить прецедента. С меня взяли обещание выступить перед читателями в заводской библиотеке, я согласился. А что, приятно.

В конце ноября вышел журнал. Текст повести практически не правили. Имелась моя фотография. Я подрядил на съемку фотокора из заводской многотиражки, заплатив три рубля. Присутствовала кратенькая биография. О медали упомянули. В своем времени я ее стеснялся. Все было не так, как написали в представлении. Шевко, действительно, уронил гранату под ноги. Но это был мой косяк - не сумел научить молодого. И спасал я не его - себя. Отшвырнув гранату ногой, сбил с ног пацана и шлепнулся рядом. Собой я его не накрывал, просто оказался к взрыву ближе. Шевко не задело, чему я очень радовался. За его смерть или тяжелое ранение с меня бы спросили. Самого меня слегка поцарапало. РГД-5 - граната слабенькая, так, поверху осколками задело. На учениях присутствовал генерал из Москвы, это он приказал раздуть подвиг. Во-первых, это свидетельствовало о моральном духе личного состава. Во-вторых, показывало выучку младших командиров. Командир части был только "за". Он пролетал мимо наказания и становился воспитателем героев.

Здесь я стесняться не стал. Еще плюс в мою карму, чего сомневаться? Я же циник...

Комсомольцы сдержали слово. В "Союзпечати" мне продали десять экземпляров - с заднего хода, конечно. Половина из них улетела тут же. Один - Маше, второй - Коле, третий - библиотеке... Экземпляр пришлось презентовать мастеру Мамаю, а там выяснилось, что и начальник корпуса не против... Пожелание его мне передала Лиля. Куда денешься? Из заводской многотиражки прибежала корреспондентка. Слушая ее, я вздыхал - детский сад! Где родился, где крестился, кто родители, как учился в школе?.. Пришлось брать инициативу в свои руки. Биографию я сходу отсек и перешел к литературе. Журналистка в ней не разбиралась совсем, так что я диктовал, а она записывала. Зато интервью вышло интересным. Корреспондентка даже ничего не перепутала, ну, почти...

На работе и в общежитии меня поздравляли, жали руку и желали творческих успехов. Причем, искренне. Зависть здесь есть, но совсем малая по сравнению с моим временем. Там из-за нее ссорились с соседями, теряли друзей и даже родственников. Зато имели демократическое общество с рыночной экономикой. Передовое, ёпть!

Мы с Лилей отнесли заявление в ЗАГС и поехали представлять жениха ее родителям. Готовились неделю, покупали гостинцы. В обязательный набор входила городская колбаса и торт. Последний купить было проблемой. Заранее брать нельзя - испортится, а в нужный день можно не найти. Пришлось вставать затемно, ехать в центр, занимать очередь в "Лакомку"... Зато торт достался - шик-блеск. С кремовыми розочками и листиками. Лиля просветила меня насчет деревенских предпочтений.

Дорогой я волновался - вдруг не понравлюсь? Разумом понимал - глупость. Но на душе кошки скребли. Люди в деревне приметливые. Любовь перед ними сыграть трудно. К Лиле я, что называется, не пылаю. Нет, она мне нравится. Умная, симпатичная девчонка с абсолютным литературным слухом. И на ощупь приятная... Но с моей стороны это брак по расчету - и только. В моем времени - дело обычное, а вот здесь не принято...

На автовокзале райцентра нас встретили. Высокий, широкоплечий мужчина с заметным брюшком шагнул к нам на перроне.

- Батька! - обрадовалась Лиля и, бросив сумки, полезла к высокому целоваться. Будущий тесть облапил ее, и с удовольствием чмокнул в щечку. По лицу здоровяка было видно, что дочка у него - любимица. Покончив с поцелуями, Лиля указала на меня.

- Знакомься, батька! Это Сергей.

- Вацлав!

Здоровяк протянул мне руку. Я назвался и пожал ее. М-да, хватка у этого медведя еще та.

- Пойдзем! - Вацлав подхватил сумки. - Я у старшын╕ "уаз╕к" пазычы?.

- Дал? - удивилась Лиля.

- Мне - да?, - снисходительно сказал будущий тесть.

УАЗ обнаружился сразу за автовокзалом. Мы загрузили сумки и полезли внутрь. Вацлав сел за руль, я примостился рядом, в последний миг заметив движение глаз Лили. Ну, да, рядом с водителем должен сидеть мужчина. Женщина - в случае его отсутствия или если начальница. Неписаное правило.

Мы выбрались из города и покатили по асфальту. Неплохие здесь дороги! Ну, так колхозы богатые, есть, кому раскошелиться. Сахарная свекла - выгодная культура, это меня Лиля просветила. Дорогой я молчал. Лиля щебетала за спиной, вываливая на отца столичные новости и выспрашивая местные. Вацлав отвечал односложно, время от времени поглядывая на меня. Я делал вид, что поглощен пейзажем. Он был и вправду хорош. Снег выпал, его сгребли с шоссе на обочины. Мы ехали между сугробов. За ними торчали деревья и простирались поля. Время от времени посреди полей возникали одинокие рощицы. Кладбища... Неподалеку деревня, или она здесь когда-то была. Знаем.

На очередном перекрестке УАЗ свернул, и мы въехали в деревню. Хорошо живут свекловоды! Новые дома, некоторые - из кирпича. Крыши - шиферные, попадаются и железные. Ровные заборы, крепкие ворота. У одних из них УАЗ притормозил.

- Приехали! - сообщила Лиля.

Обочь ворот грудой лежали бревна. Ель, осина... Судя по виду, привезли недавно - снега сверху нет.

- Дрова? - спросил я Вацлава.

- Ага! - кивнул он.

- А что зимой привезли?

- Дык, леспромхоз...

Уточнять я не стал. Вацлав подхватил сумки, мы вошли во двор. Встречать нас высыпала вся семья. Мать Лили - невысокая, худенькая женщина лет сорока. Глянув на нее, я понял, как будет выглядеть моя супруга через двадцать лет. Мать с дочкой были один в один - как лицом, так и фигурой. А вот братья Лили пошли в отца - высокие и плечистые. Если старший Вацлава почти догнал, то младший обещал сделать это в скором времени. Лиля кинулась целоваться с родней, я скромно встал позади. Наконец, очередь дошла до меня.