Цвет надежды

Оставалась маленькая проблема в виде совместной ночи… Хотя… ее, наверное, это заботит не меньше. За невеселыми мыслями он успел принять душ и вновь одеться — халат как вариант вечернего туалета был отметен сразу. Выйдя из ванной, он почувствовал порывы ледяного ветра. В отблесках свечей, стоящих на подоконнике, одинокая фигурка девушки под дождем выглядела очень… трогательно. Возникло глупое желание обнять и спрятать от дождя. Но с глупыми желаниями он научился справляться очень давно — тишину разрезал резкий оклик.

— Если так и собираешься стоять всю ночь под дождем, то прикрой дверь с той стороны: дует.

Она обернулась. Лица не было видно: оно оказалось скрыто капюшоном. Девушка без лица, девушка без прошлого, без настоящего и будущего. Девушка этого вечера и этого дождя. Неразгаданная, непонятая. В голову снова полезли глупые мысли.

Какими же трудными выдадутся следующие несколько часов!

Глава 36. Маленькая часть большого мира

Жизнь черту провела из минут и веков,

Поделив этот мир на тебя и меня.

На монистовый звон моих легких оков,

На твой вольный полет у чужого огня.

На улыбку мою равнодушным гостям,

На твой смех среди мне незнакомых людей.

Целый мир, поделенный теперь пополам…

Он не лучше, не хуже. Он лишь холодней.

Какими же трудными выдадутся следующие несколько часов.

Люциус Малфой откинулся на спинку старинного кресла… отцовского кресла. Так странно. Еще вчера Люциус был всего лишь сыном и потенциальным наследником состояния. Сегодня он — хозяин…

— Хозяин…

Люциус произнес это слово вслух, словно пробуя на вкус. Оно манило, притягивало. А еще… пугало. Раньше казалось, что все будет проще. Как-то легче, или, может быть, понятнее. А теперь… Так бывает: когда хочешь чего-то очень сильно и потом получаешь, оказывается, что хотел вовсе не этого. Во всяком случае, представлял себе все по-другому. Люциус дернулся и едва не хлопнул себя по лбу за такие мысли. Хотел? Он хотел смерти отца?

Нет! Нет! Люциус очень… уважал Эдвина, боготворил и… смертельно боялся. Да! Он мечтал что-нибудь изменить. Никогда ничего для этого не делал, но всегда желал, страстно желал перемен. А ведь измениться все могло только в одном случае — в случае смерти Эдвина. Но тот казался незыблемым, таким неприступным, таким холодным… Бесконечный кошмар в жизни сына. Но… так и должно быть. Ведь он отец. Он всегда прав. Все, что он делал, было для блага единственного сына. Вот только Люциуса просто тошнило от этого самого блага.

А теперь его нет. Неужели мысли материальны?

Неужели вся ненависть (а то, что это была ненависть, Люциус по-

нял отчетливо), которую он испытывал к отцу год назад в день собственной свадьбы, вылилась в эту непонятную смерть?

Эдвин умер странно: внезапно и необъяснимо. Как-то вечером он уехал на одно из собраний Пожирателей Смерти. Странное название. Сначала оно забавляло Люциуса. Все это напоминало какую-то игру. А потом стали умирать люди. Ну не то чтобы люди — так, магглы и грязнокровки, но Люциус все никак не мог к этому привыкнуть. Ему еще ни разу не приходилось убивать, и он боялся, что не справится и тем самым разочарует отца, оказавшись недостойным своей фамилии, своего рода.

А теперь бояться нечего. Эдвина нет. Он умер от сердечного приступа по дороге домой. Эдвин Малфой — от сердечного приступа! Более нелепую смерть для Малфоя сложно было представить. Этот факт стал первым камнем, выбитым из постамента, на котором возвышался авторитет отца в глазах собственного сына. Тогда Люциус еще не знал, что все это — первое звено страшной цепочки, которая с каждым годом ряд за рядом будет накидываться на его шею легкой рукой другого человека.

А пока он сидел в теперь уже своем кресле и понятия не имел, что должен чувствовать, о чем думать и что делать. И некому было давать указания. В первый раз за свои девятнадцать лет Люциус должен был принимать решения сам.

Большая резная дверь с легким скрипом отворилась, и на пороге появилась его жена. Последний привет Эдвина. А ведь случись это раньше, год назад, первым самостоятельным решением Люциуса стало бы расторжение помолвки. И плевать на слухи. Теперь же он был женат. А Малфои не разводятся. Да и помолвки не расторгают, если на то пошло.

Люциус вопросительно приподнял бровь.

— Люциус… там прибыли новые гости. Тебе лучше выйти.

Он встал из-за большого стола, обошел его и приблизился к девушке. В его кругу красотой и манерами Нарциссы восхищались все. Люциусу это льстило. За последний год он почти смирился с правильностью выбора отца. Лучшую партию для него сложно было найти. Хотя они не слишком часто виделись, потому что Нарцисса лишь два месяца назад закончила обучение в Хогвартсе, но они успели провести вместе ее каникулы и несколько уикендов. Люциус даже один раз устроил для нее пикник. Сам он не слишком любил бестолковое времяпровождение на солнцепеке, да и жевание чего-то непонятного при отсутствии нормальных столовых приборов казалось ему странным, но Белинда как-то проболталась, что Нарциссе подобное нравится. Видимо, она заблуждалась, потому что Нарцисса восприняла это без восторженных криков, только улыбнулась и сдержанно поблагодарила за заботу.

Люциус, вообще, поймал себя на мысли, что его жена и взбалмошная Нарцисса Блэк — два разных человека. Даже будучи помолвленной с ним она позволяла себе выказывать недовольство, возмущение, проявлять какие-то эмоции. Нарцисса Малфой была другой. Создавалось впечатление, что эмоций у нее нет вообще. Даже безвременную кончину свекра, которого терпеть не могла, как подозревал Люциус, она восприняла с проявлением сдержанной скорби: без тени удивления, облегчения или расстройства. Ее реакция была идеальной с точки зрения протокола. Да, Люциус заполучил безупречную жену, вот только теперь он понятия не имел, что творится в душе этой странной девушки. Она позволяла окружающим видеть лишь свою ослепительную улыбку и спокойный взгляд.

Люциус был почти рад тому, что не приходилось завоевывать расположение, вести душещипательные беседы и что-то из себя изображать. Она принимала все его проявления как должное, остужая вспышки его гнева ледяным спокойствием, а приступы меланхолии скрашивала своей улыбкой. Она ничего не требовала, не выясняла отношений. Ему бы насторожиться, но он малодушно списал все на блестящее воспитание, так и не осознав, кого теряет в ее лице, а главное, кого может приобрести.

Юноша осторожно провел по ее щеке.

— Да. Я выйду… через несколько минут.

— Хорошо, — Нарцисса кивнула и, чуть сжав, его руку повернулась, чтобы уйти.

— Милая…

— Да? — в дверях красивая и чужая женщина в черном платье оглянулась.

— Спасибо, — искренне произнес он.

Не стал уточнять за что. То ли за то, что она возложила на себя подготовку похорон, в то время как он предавался размышлениям о смысле собственной жизни, то ли за ее понимание в эту минуту.

— Отдыхай, — негромко проговорила она. — Когда будешь в состоянии, выйдешь к гостям.

Люциус просто кивнул, вдруг ощутив нечто похожее на нежность. А может, Эдвин был все-таки прав? Нарцисса тихо прикрыла дверь.

Люциус заложил руки за голову и прошелся по кабинету. Теперь уже своему кабинету…

Нужно выйти к гостям. Вот только он был чертовски растерян и понятия не имел, как должен выглядеть: убитым горем или стоически принявшим удар; сдержанно холодным или же сердечно благодарным всем пришедшим. Он позавидовал Нарциссе в том, что она без видимых усилий держалась так, как и должна, в то время как он сам метался в растерянности. Нужно впервые в жизни принять самостоятельное решение, а он не знает, каким оно должно быть.